Завершение формирования аппарата принуждения

Революция «сверху», развернувшаяся в конце 1920-х годов, внесла серьезные изменения во внутреннюю политику правящей партии, реанимировавшей военно-коммунистические методы управления страной, базировавшейся на принуждении и насилии. Большевики рассматривали революцию как апогей самой ожесточенной и непримиримой борьбы классов. В годы революции и гражданской войны как класс перестала существовать крупная буржуазия. Теперь пришла очередь мелкобуржуазных слоев - этой, по мнению большевиков, благоприятной питательной среды для буржуазного перерождения еще не совсем окрепшего советского общества. Наиболее многочисленной, а значит и особенно опасной, являлась прослойка сельской буржуазии - кулаки, по которым и был нанесен сокрушительный удар.

Поскольку в исправительно-трудовые лагеря стали направлять огромное число лиц, причисленных к классово-враждебным элементам, в структуре ОГПУ создали Главное Управление лагерей (ГУЛАГ). Труд заключенных широко использовался в народном хозяйстве. Заключенные добывали уголь и руду, нефть и золото, строили железные и шоссейные дороги, заготавливали древесину, выращивали хлеб, овощи, занимались животноводством. До 200 тыс. заключенных периодически привлекались для выполнения наиболее тяжелых работ на государственных предприятиях многих отраслей промышленности, включая оборонные, даже на ударных стройках пятилеток.

В первой половине 30-х годов завершилось формирование мощного, строго централизованного административно-политического аппарата принуждения. Милиция, ранее находившаяся в двойном ведении НКВД союзной республики и исполкомов местных Советов, была выведена из-под контроля республиканских и местных властей и подчинена непосредственно ОГПУ СССР. Органы ОГПУ самостоятельно вели следствия, устраивали судебные процессы, выносили приговоры и приводили их в исполнение. В июле 1934 г. ОГПУ было преобразовано в НКВД СССР. При нем стал действовать внесудебный орган - Особое совещание.

Обновилось территориально-административное деление СССР, основу которого, после упразднения округов, составили области и районы. Новая единообразная территориально-административная структура способствовала усилению централизованного управления страной.

Советы оставались в стороне от коллективизации, что породило у определенной части партийцев скептицизм в отношении их жизнеспособности в сельских местностях. Однако предложения о замене сельсоветов правлениями колхозов не прошли. Перед Советами были поставлены задачи «повернуться лицом к ударничеству в промышленности и колхозному строительству». В конце 1930 - начале 1931 гг. провели перевыборы Советов, чтобы обеспечить широкое представительство в них колхозников и ударников.

В конце 1932 г. в СССР устанавливается паспортный режим. Паспорта вводились для жителей городов, рабочих поселков, районных центров, новостроек, совхозов, МТС и др. Сельское население (колхозники) паспортов не получало и учитывалось по спискам, которые велись сельсоветами. Свобода передвижения колхозников ограничивалась. По существу, они были прикреплены к деревне.

Внедрение паспортной системы сопровождалось жестокой политикой чистки городов. По решению Политбюро (апрель 1933 г.) организовывались «трудовые поселения», куда ссылались крестьяне, саботирующие хлебозаготовки, а также бежавшие в города кулаки, нашедшие работу на промышленных предприятиях. На принудительные работы были осуждены тысячи людей.

Искоренение организованной оппозиции

В разгар коллективизации организуются крупные публичные политические процессы. В ноябре 1930 г. проходил процесс над Промышленной партией («Промпартией»), в ходе которого по обвинениям во «вредительской деятельности» был осужден ряд высокопоставленных специалистов, якобы связанных с разведками империалистических государств и разрабатывавших в качестве их агентов планы интервенции против СССР. В марте 1931 г. в Верховном суде началось слушание дела «Союзного бюро меньшевиков», которое обвинили в пособничестве иностранным спецслужбам.

В условиях острых антагонизмов в аграрном секторе и роста социального напряжения в городах политические процессы начала 1930-х годов играли роль «превентивного удара» правящего режима по его «потенциальным противникам» в среде «старой» интеллигенции, представители которой работали в сфере государственного управления, в армии, в вузах, научных учреждениях и др. По мнению партийной верхушки, «буржуазные специалисты» могли сыграть роль идейных вождей или, по крайней мере, «пятой колонны» в случае широкомасштабных социально-классовых конфликтов, угроза которых была вполне реальной. В этих же целях в партии разворачивалась кампания по дискредитации лидеров «правой оппозиции», «идейно разгромленных» в конце 1920-х годов, но, с точки зрения сталинского окружения, имевших серьезное влияние в партийных массах и способных при определенных условиях перехватить политическую инициативу.

На XVI съезде партии (июнь - июль 1930 г.) было организовано обличение «правого уклона». Бухарин на съезде не присутствовал. Рыкова, Томского и Угланова вынудили признать «свои ошибки» и публично раскаяться. Тем не менее, в декабре 1930 г. Пленум ЦК ВКП(б) освободил Рыкова от обязанностей председателя Совнаркома СССР и члена Политбюро. Совнарком возглавил верный соратник Сталина - Молотов, а членом Политбюро стал Орджоникидзе.

Сталин последовательно искоренял последние ростки оппозиционности в высших эшелонах власти. В декабре 1930 г. из состава ЦК ВКПб) были выведены кандидаты в члены Политбюро, председатель Совнаркома РСФСР Сырцов и секретарь Закавказской парторганизации Ломинадзе. Сырцову инкриминировали неверие в обоснованность ускорения индустриализации, а Ломинадзе ставили в вину намерение притормозить темпы сплошной коллективизации в своем регионе. Тем самым партийное руководство предупреждало коммунистов, что самые строгие меры будут приняты не только за попытки встать в оппозицию, но и за колебания и сомнения в реализации «генеральной линии» партии.

В начале 1930-х годов в правящей партии уже не было организованной оппозиции сталинскому курсу. Возникали лишь локальные очаги протеста сложившимся в стране порядкам. М. Рютин, один из непримиримых противников «новой оппозиции», создал в августе 1932 г. «Союз марксистов-ленинцев», противопоставлявший себя «Сталину и его клике». Обличая Сталина, М. Рютин писал, что «гигантская централизация всего аппарата пролетарской диктатуры и сила политической инерции привели к тому, что Сталин, нажимая на одну кнопку террора, заставляет служить своим интересам весь механизм партии, Советов, профсоюзов, кооперации и др. Все винтики -большие и маленькие, второстепенные и первостепенные -хотят они или не хотят, «верят» они или «не верят», вынуждены вращаться вместе со всей машиной».

Организация М. Рютина просуществовала всего месяц. В сентябре 1932 г. начались аресты. В октябре на объединенном Пленуме ЦК и Президиума ЦКК Сталин провел решение о немедленном исключении из партии всех, «знавших о существовании этой группы». Коллегия ОГПУ приговорила Рютина к расстрелу. Однако ряд членов Политбюро (Киров, Орджоникидзе, Куйбышев) выступили против расстрела видного в прошлом большевика. Под их влиянием Сталину пришлось согласиться на замену смертного приговора Рютину 10-ью годами тюремного заключения.

Дальнейшие процессы по искоренению партийной оппозиции были связаны со смертью С. М. Кирова, которая послужила толчком к дальнейшему развитию политики репрессий.

Реакция на убийство Кирова последовала мгновенно. Уже 1 декабря 1934 г. было принято постановление Президиума ЦИК СССР о порядке ведения дел по подготовке или совершению террористических актов. Сроки следствия по данной категории дел сокращались до 10 дней. Обвинительное заключение вручалось обвиняемому всего за сутки до суда, в котором дело рассматривалось без прокурора и адвоката. Обжалование приговора и подача ходатайств о помиловании не допускались. Приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение немедленно. По этому закону только в декабре 1934 г. было репрессировано 6501 чел. Позже (сентябрь 1937 г.) аналогичный порядок вводился и по делам о вредительстве и диверсиях. В марте 1935 г. принят закон о наказании членов семей изменников Родины, а в апреле указ ЦИК СССР разрешил привлекать к уголовной ответственности детей с 12 лет.

ЦК ВКП (б) разослал всем партийным организациям закрытое письмо «О последствиях событий, связанных со злодейским убийством товарища Кирова». В нем декабрьская трагедия связывалась с «троцкистско-зиновьевским заговором» и коммунистов призвали изгонять из партийных рядов «приспешников» Троцкого, Зиновьева и Каменева. В январе 1935 г. Зиновьева и Каменева с группой их сторонников предали суду. На закрытом процессе Зиновьева осудили на 10 лет, Каменева - на 5, и на разные сроки тюремного заключения - всех остальных обвиняемых.

В марте-апреле 1935 г. Особым совещанием НКВД СССР старые и авторитетные большевики, принадлежавшие в начале 1920-х годов к «рабочей оппозиции» - Шляпников, Медведев, Масленников и другие, были осуждены на различные сроки заключения.

В 1935 г. проводилась проверка партийных документов, которой занимались партийные органы совместно с НКВД. В ходе ее собирались досье на коммунистов. За коммунистами, исключенными в процессе проверки из партии, устанавливалась слежка, многие из них арестовывались. На 1 декабря 1935 г. в связи с исключением из партии было арестовано более 15 тыс. чел.

Главный удар был нанесен по бывшим политическим соперникам Сталина, их действительным и мнимым сторонникам в партии. В политике правящей партии четко обозначилась тенденция к чистке партийных кадров и прежде всего старых коммунистов. Еще до начала августовского процесса (29 июля) ЦК ВКП(б) разослал всем партийным комитетам письмо, где утверждалось, что троцкисты и зиновьевцы сформировали террористические группы в Москве, Ленинграде, Горьком, Минске, Киеве, Баку и других городах. Они орудуют в стране, говорилось в письме, под «личиной коммунистов», и каждый большевик обязан распознать врагов, «как бы хорошо они ни маскировались». Это был откровенный призыв к партии искать врагов в собственных рядах, что имело далеко идущие последствия. Однако широкомасштабные карательные акции последовали не сразу. Партийное руководство пыталось продолжить политику «умиротворения» общества, дать ему передышку от предшествующей борьбы с кулаками, «вредителями», «оппозиционерами», «социально-чуждыми элементами» и другими категориями «врагов».

Конституция СССР 1936 г

Один из существенных элементов политики «умиротворения» общества касался разработки и принятия новой Конституции. 5 декабря 1936 г. чрезвычайный VIII съезд Советов СССР принял новую Конституцию, которая внесла серьезные изменения в структуру органов власти. Упразднялись областные, республиканские и всесоюзные съезды Советов. Их место заняли районные, городские, областные, республиканские Советы, избираемые всем населением путем прямого голосования, что приближало советскую систему к представительным органам традиционного (парламентско-муниципального) типа. Вместо ВЦИК образовался Верховный Совет СССР, избираемый всем населением и состоящий из двух палат - Совета Союза и Совета национальностей.

Серьезной реформе подверглась избирательная система. Вводилось всеобщее, прямое, равное и тайное голосование. Избирательными правами наделялись все граждане СССР независимо от их социального происхождения. Упразднялось различие в нормах представительства рабочих и крестьян. Расширились общедемократические права граждан. В Конституции провозглашался целый ряд социальных прав новых для конституционного права - право на труд, на отдых, на получение образования, на материальное обеспечение в старости или в случае потери трудоспособности и др. Эти принципы получили общемировое признание и стали важным компонентом любой современной системы взглядов на гражданское общество.

Конституция 1936 г. провозглашала и другие демократические права, во многом заимствованные из западноевропейской традиции, такие, как свобода совести, свобода слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий, неприкосновенность личности, жилья, независимость судов и право обвиняемых на защиту.

Закладывался фундамент государственной идеологии, в основе которой лежало не учение о классовой борьбе, а социальное примирение, общность граждан или, говоря языком тех лет, «морально-политическое единство советского общества». Конституция отражала эволюцию государственного строительства в СССР в сторону формирования государственности традиционного типа с представительными формами власти, развитой системой органов государственного управления, с атрибутами, необходимыми любому государству.

Новая Конституция была нужна генсеку и потому, что он хотел видеть себя не только вождем партии, но и всей страны. Сталин, провозгласив в Конституции «нерушимое единство» рабочих и крестьян, трудовой интеллигенции, наций и народностей СССР, превращался в вождя многонационального советского народа, державы, раскинувшейся на просторах одной шестой части планеты. Конституция как бы подводила итог государственного строительства, которым он руководил, и была призвана показать миру, что, возглавив страну, лежащую в руинах гражданской войны, именно он, Сталин, привел ее к победе социализма. Культ Сталина вступал в новую фазу развития, отличавшуюся, как ни парадоксально, если иметь в виду принятие в целом демократичной Конституции, беспрецедентными по масштабам репрессиями.

Изменения в политической системе

В 1930-е годы серьезные изменения претерпела политическая система советского общества. Ядро этой системы - ВКП(б) все больше врастало в государственные структуры и интенсивно огосударствлялось. Сталинские репрессии выбили поколение старых большевиков из политической жизни, и на их смену пришли молодые кадры, мало отличавшиеся от управленцев в собственном смысле этого слова. С января 1934 г. по март 1939 г. на руководящие партийные и государственные посты было выдвинуто более 500 тыс. новых работников. В 1939 г. только из 333 секретарей обкомов, крайкомов и ЦК национальных компартий 293 чел. являлись выдвиженцами XVII съезда ВКП(б). Причем среди этого важнейшего звена партийного руководства 61,6 % составляли молодые люди в возрасте от 26 до 35 лет, 29,4 % - от 36 до 40 лет. В абсолютном большинстве (80,5 %) это были коммунисты, вступившие в партию после 1923 г. В начале 1937 г. картина была иной: среди секретарей обкомов, крайкомов и ЦК нацпартий коммунисты с дореволюционным партстажем составляли 38,6 % и 41,6 % имели партстаж с 1918 по 1920 г. В 1939 г. еще меньшим партстаж был у секретарей райкомов, горкомов и окружкомов партии - 93,5 % этих руководителей вступили в партию после 1924 г. Таким образом, партийная власть перешла от «старой большевистской гвардии» к выдвиженцам Сталина.

Полное единогласие, строгая иерархия, жесткое администрирование, военная дисциплина, укоренившиеся в ВКП(б), соответствующим образом отражались на всей советской политической системе, имевшей мало общего с той моделью, которая была зафиксирована в Конституции 1936 г.

На сферу государственного управления решающее воздействие оказывали задачи социально-экономических преобразований, которые решались через механизм административно-силового принуждения, что неизбежно вело к формированию мощного репрессивного аппарата, внесудебных учреждений типа «троек», к усилению централизации в управлении страной, прочному внедрению административно-директивных методов управления, повышению роли партийно-государственного аппарата в организации политической, хозяйственной, социальной, культурной жизни страны и соответственно к затуханию той активности общественных организаций, которая была характерна для них в 20-е годы.

Комсомол, возглавляемый в 30-е годы ярким молодежным лидером Косаревым, переживал сложный период развития. Комсомольцы были ударной силой строек первых пятилеток и своим поистине героическим трудом обеспечили успехи индустриализации. Они с необыкновенной жаждой знаний учились и пополняли ряды интеллигенции, достигали высот науки, культуры, творчества. Многие воспитанники комсомола достойно проявили себя на государственном поприще, в армии, в науке, образовании и культуре. Вместе с тем для развития ВЛКСМ как общественно-политической организации были характерны те же тенденции, что и для партии. В своей внутренней организационной структуре комсомол во многом копировал ВКП(б): действовали те же ЦК, обкомы, крайкомы, райкомы ВЛКСМ с профессиональными комсомольскими работниками, выступавшими от имени сотен тысяч рядовых комсомольцев и руководившими многочисленными комсомольскими организациями примерно теми же методами, что и партийные функционеры. Они точно так же, как и партаппарат, главную задачу видели в исполнении партийных директив вышестоящих партийных органов. Несмотря на это, партийное руководство суживало сферу деятельности комсомола. В апреле 1936 г., после пятилетнего перерыва, что противоречило уставу, собрался X съезд ВЛКСМ. На нем был принят новый устав ВЛКСМ, согласно которому комсомол лишался даже формального права активно влиять на общественно-политические процессы. Отныне сфера его деятельности ограничивалась воспитанием своих членов в духе преданности делу Ленина-Сталина, производственной и культурно-просветительной работой.

Сужался и круг деятельности профсоюзов, которые были лишены исконного права регулирования трудовых отношений и оплаты труда. С 1934 г. уходит в прошлое традиция заключения коллективных договоров. В 1937 г. отмирает последний пережиток рабочего контроля, так называемый «треугольник», когда, кроме директора, в принятии решений по производственным делам принимали участие партийные и профсоюзные организации предприятия. По сути, полностью сворачивалась даже видимость участия рабочих в управлении производством.

Советские общественные организации свою главную задачу видели в тесном сотрудничестве с партией и государством. К этому их обязывала политика правящего режима. В государстве рабочих и крестьян, согласно теоретическим представлениям большевиков, должен действовать такой политический механизм, который вбирает в себя все общественные организации трудящихся, так как они по своей социально-классовой природе идентичны собственно государству, являющемуся также одной из форм организации людей труда.

Юридически высшим органом государственной власти в СССР, согласно Конституции 1936 г., являлся Верховный Совет СССР, а высшим органом государственного управления - Совет народных комиссаров. Однако высшая власть концентрировалась в Политбюро ЦК ВКП(б).

Именно Политбюро, которое формально по партийному уставу формировалось ЦК ВКП(б) и было ему подотчетно, определяло не только основные направления внутренней и внешней политики страны, но и рассматривало массу второстепенных проблем, выступало главным арбитром при сглаживании ведомственных противоречий, непосредственно организовывало исполнение многих своих постановлений и старалось контролировать всю пирамиду власти.

Политбюро требовало от парторганизаций всех уровней активно заниматься хозяйственными делами. Эта установка находила воплощение во многих директивах. Так, в феврале 1941 г. XVIII партконференция записала в своих решениях: «необходимо, чтобы партийные организации систематически влезали в дела промышленных предприятий, железных дорог, пароходств и портов, выясняли их нужды и запросы и помогали хозяйственным организациям в их повседневной работе по руководству промышленностью и транспортом». Конференция обязала парторганизации усилить контроль за работой наркоматов и предприятий, вести учет оборудования, расходов сырья, материалов топлива, следить за продажей оборудования, поддерживать чистоту и порядок на предприятиях и пр. Партийное руководство всячески содействовало врастанию парторганизаций в хозяйственные структуры, рассматривая их как важное звено в механизме реализации пятилетних планов.

Политбюро осуществляло свою власть как через партийные, так через органы государственного правления и общественных организаций.

Стремление центра к жесткому руководству экономикой с опорой на административные рычаги управления влекло за собой упрочившуюся практику мелочной опеки деятельности предприятий, что сковывало, ограничивало самостоятельность, деловую инициативу, предприимчивость руководителей фабрик и заводов. Жизнь по «указке сверху» усугублял бюрократизм государственных структур, который стал распространенным хроническим заболеванием как сложившейся системы управления народным хозяйством, так и общества в целом. Негативные последствия этих явлений становились все более очевидными, о чем свидетельствуют многочисленные критические статьи центральной и местной прессы тех лет.

С бюрократизмом боролись различными средствами: от «политико-воспитательной» работы со служащими и управленческим персоналом до репрессий. Важная роль отводилась мерам партийного воздействия. В 1939 г. XVIII съезд ВКП(б) принял новый устав партии, который обязывал первичные парторганизации контролировать деятельность администрации. Кроме того, новый устав предоставил ЦК ВКП(б) право назначать парторгов ЦК на особо важные для страны предприятия и стройки. Парторги ЦК наделялись самыми широкими полномочиями и стояли над хозяйственными руководителями. Институт парторгов ЦК восстанавливал практику чрезвычайных органов управления, зародившуюся в годы «военного коммунизма».

Реальная политическая власть концентрировалась в партийных органах. Советы лишь формально, по Конституции, являлись политической основой советского общества. В 1930-е годы их деятельность в основном замыкается на решении хозяйственных и культурно-просветительских задач. Широкое распространение получили различные секции Советов и депутатские группы, нередко работавшие непосредственно на предприятиях и в колхозах. И хотя в середине 1930-х годов количество секций и групп при Советах возросло в 4 раза, а объединяемый ими актив вырос с 2,3 до 3,6 млн. чел., эта огромная армия советских активистов создавала лишь фон «народной власти», не имея отношения к реальным рычагам управления государством.

Современные российские ученые по-разному оценивают характер изменений, произошедший в политической системе Советского государства в 1930-х гг. Подавляющее большинство ученых полагает, что в этот период произошло окончательное становление командно-административной политической системы, основанной на принципах бонапартизма, цезаризма и тоталитаризма.

Сама концепция тоталитаризма, введенная в научный оборот в 1920-х итальянскими социалистами (Д. Амендола), после завершения Второй мировой войны стала особенно детально изучаться в европейской и американской историографии, в частности, в работах X. Аренда, К. Фридриха, З. Бжезинского и других. Эти авторы сформулировали основные признаки тоталитаризма, которые имеют очень зыбкую теоретическую базу, но до сих пор активно используются современными российскими авторами либерального толка (П. Волобуев, Н. Маслов, А. Мерцалов, Д. Волкогонов, О. Хлевнюк, И. Павлова) при изучении истории Советского государства эпохи «сталинизма» или «сталинского тоталитаризма». Сущность этого понятия они традиционно трактуют в двух основных контекстах:

1) сталинизм — это система личного диктаторства и тирании, основанная на крайне жестких формах принуждения общества и личности для достижения утопических идеалов коммунизма и всемерного укрепления режима личной власти И.В. Сталина;

2) сталинизм — это тоталитарная разновидность социализма и длительный период истории советского общества, в течение которого наиболее полно проявились основные черты сталинской модели общественного развития:

В сфере экономики — это тотальное господство государственной собственности на все орудия и средства производства, государственное регулирование всех имущественных отношений, милитаризация народного хозяйства страны и т. д.;

В политической сфере — это установление тоталитарного однопартийного режима, сращивание партийного и государственного аппаратов власти в единый бюрократический организм, установление режима культа личности вождя, создание мощного репрессивного аппарата, опорой которого являются партия, армия и карательные органы (ВЧК — ОГПУ — НКВД);

В идеологической сфере — это превращение партийной (коммунистической) доктрины в общегосударственную идеологию, установление полного государственного контроля над всеми средствами массовой информации, системой пропаганды, агитации и образования, и т. д.;

В области национальных отношений — это укрепление реального унитарного государства, которое выразилось в крайней степени централизации управления всеми регионами страны, включая все союзные республики.

Кроме того, по мнению ряда ученых (Н. Маслов, И. Павлова, Н. Шабельни-кова), наряду с классическими признаками тоталитарного общества, сталинизм имел и ряд существенных особенностей, в частности:

1) он стремился выступать под вывеской марксизма, хотя по своей природе был совершенно чужд основным постулатам марксизма, который, будучи исторически ограниченным явлением, все же сыграл свою позитивную роль в развитии научной и политической мысли человечества;

2) он предпринял довольно успешную попытку превратить так называемый марксизм-ленинизм из объекта критического осмысления исторического опыта и существующих реалий в новую религиозную доктрину со своими «мессиями», «заветами» и «иконостасами»;

3) он постоянно проповедовал идею о непрерывном обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму, что послужило основой для формирования образа внутреннего и внешнего врага и проведения массовых политических репрессий в стране.

1 этап (1923―1934) — процесс становления сталинизма и формирование его основных тенденций и характерных признаков;

2 этап (1935―1941) — окончательное оформление сталинской тоталитарной модели советского общества;

3 этап (1941―1945) — частичная деформация классического сталинизма, которая была связана с участием нашей страны во Второй мировой войне;

4 этап (1946―1953) — пик в развитии сталинизма, который одновременно стал кризисом этой тоталитарной системы, положивший начало регрессивной эволюции сталинизма в советский авторитаризм.

Мы хотим отметить тот принципиальный факт, что многие признаки «сталинского тоталитаризма», которые в настоящее время все так же активно и даже агрессивно проповедуют записные антисталинисты всех званий и мастей, во многом носят чисто доктринерский, а зачастую просто откровенно политический характер и очень мало согласуются с конкретными историческими фактами и документами той эпохи, которые есть не только в богатых архивных фондах, но и в открытом доступе. В частности, любой объективный историк прекрасно осведомлен о том, что, как минимум, в довоенный период И.В. Сталин отнюдь не обладал тем исключительным всевластием, которое ему приписывали и приписывают все антисталинисты, и во многом был зависим от настроений большей части членов ЦК, где, как известно, было немало противников его политического курса, как явных, так и скрытых, и т. д.

Если говорить по существу, то в довоенном СССР реальная власть принадлежала не парламенту, в роли которого выступали Всесоюзный съезд Советов, а затем Верховный Совет СССР, или утверждаемому им правительству — Совнаркому СССР, а высшим выборным партийным органам, в частности, Пленуму ЦК, который представлял собой собрание всех членов и кандидатов в члены ЦК, выбранных на очередном партийном съезде. Именно Пленум ЦК формировал и определял персональный состав трех рабочих органов ЦК, в частности, Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК. И только затем эти органы формировали всю структуру и штатный состав аппарата ЦК, его отделов и комиссий. Поэтому говорить о тотальном всевластии И.В. Сталина в данной конфигурации власти просто несерьезно, поскольку он, как и все остальные члены Политбюро, всегда находился под «дамокловым мечом» членов ЦК, которые при определенных политических раскладах могли легко отправить их в отставку и лишить всех руководящих постов.

2. Проблема политических репрессии в годы сталинизма

По мнению многих современных историков (Ю. Щетинов, М. Горинов, Д. Боффа, Р. Дэвис), курс на ускоренные темпы индустриального развития страны, который сопровождался сплошной коллективизацией единоличных крестьянских хозяйств и полным отрицанием принципов внутрипартийной демократии, а также засилье в верхних эшелонах партийной номенклатуры многочисленных сталинских выдвиженцев, породил острое недовольство в определенных партийных кругах, которые группировались вокруг ряда высокопоставленных партийных, советских и хозяйственных работников. В частности, после разгрома «бухаринской оппозиции» открытое недовольство проводимым внутриполитическим курсом стали выражать кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), председатель СНК РСФСР С.И. Сырцов, первый секретарь Закавказского крайкома ВКП(б) В.В. Ломинадзе, секретарь ЦК ВКП(б) и заместитель председателя СНК РСФСР А.П. Смирнов, нарком внутренних дел РСФСР В.Н. Толмачев и нарком снабжения РСФСР Н.Б. Эйсмонт, которые в 1930-1933 гг. были изгнаны из своих высоких кабинетов и исключены из партии.

Более того, бывший завотделом МГК ВКП(б) М.Н. Рютин, который в свое время очень активно поддержал «зиновьевскую оппозицию», а затем стал правоверным «правым уклонистом», в 1932 г. разродился двумя опусами — «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» и манифестом «Ко всем членам ВКП(б)», в которых, возложив на И.В. Сталина всю ответственность за гибельный для страны политический курс, потребовал смещения вождя со всех его постов, немедленного исключения из партии и вынесения ему смертного приговора. Между тем, именно этот любимец горбачевско-яковлевских либералов эпохи позднего социализма, создавший пародийный «Союз марксистов-ленинцев», еще на XII съезде РКП(б) в апреле 1923 г. горячо убеждал своих однопартийцев, что большевики всегда подчиняли «принципы демократизма революционной целесообразности», поэтому партия, которая «дискредитирует своих вождей, неизбежно становится слабой и беспомощной».

Затушив последний открытый очаг антисталинской оппозиции в верхних эшелонах партии, сталинское политическое руководство приступило к подготовке нового партийного съезда, который должен был стать зримым доказательством грандиозных успехов, достигнутых советской страной за годы первой пятилетки. В январе ― феврале 1934 г. в Москве прошел XVII съезд ВКП(б), вошедший в страны и партии как «съезд победителей». По мнению ряда историков (Н. Верт, М. Горинов), с одной стороны, в работе и решениях этого партийного съезда отразилась общая атмосфера «потепления», которая выразилась в принятии реалистической экономической программы и отсутствии резких политических установок на обострение классовой борьбы. Но с другой стороны, в «Отчетном докладе» И.В. Сталина прозвучал целый ряд политических установок, которые потенциально содержали угрозу нового ужесточения политического курса в стране. В частности, на этом съезде было принято важнейшее решение, которое, по сути, превратило членов ЦК и высшее политическое руководство страны в неподконтрольную касту небожителей: Центральная контрольная комиссия ВКП(б) и Наркомат РКИ были преобразованы в Комиссию партийного контроля при ЦК ВКП(б) и Комиссию советского контроля при СНК СССР, то есть в псевдовластные органы, которые теперь не имели права реально контролировать деятельность ЦК ВКП(б) и СНК СССР, поскольку отныне стали их структурными подразделениями.

В современной исторической литературе (А. Антонов-Овсеенко, Д. Волкогонов, Н. Михайлов, Р. Медведев, Б. Старков) со времен «хрущевской оттепели» существует абсолютно ложное представление, что именно на этом съезде ряд видных партийных и государственных деятелей, в том числе нарком тяжелой промышленности СССР Г.К. Орджоникидзе, первый секретарь ЦК ВКП(б)У С.В. Косиор, председатель ВУЦИК Г.И. Петровский и первые секретари Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р.И. Эйхе, Азовско-Черноморского обкома ВКП(б) Б.П. Шеболдаев и Центрально-черноземного обкома ВКП(б) И.М. Варейкис живо обсуждали планы замены И.В. Сталина на посту Генерального секретаря ЦК ВКП(б) секретарем Ленинградского горкома и обкома ВКП(б) С.М. Кировым.

Более того, все эти авторы, поднаторевшие на антисталинской тематике в годы «горбачевской перестройки» и «ельцинского лихолетья», опираясь на исторические басни так называемых жертв «сталинских репрессий» (О.Г. Шатуновская, Л.Э. Разгон, В.М. Верховых), стали утверждать, что при выборах нового состава ЦК против И.В. Сталина голосовали более 300 делегатов партийного съезда, в то время как С.М. Киров почти единогласно был избран в состав нового ЦК. Узнав об этом происшествии, И.В. Сталин якобы поручил своему верному оруженосцу Л.М. Кагановичу, который возглавлял счетную комиссию съезда, срочно изъять и уничтожить все избирательные бюллетени, в которых фамилия вождя была вычеркнута.

Как верно отметил ряд объективных историков (М. Горинов, А. Кирилина, Ю. Емельянов, Ю. Жуков), до сих пор не найдено никаких документальных доказательств, которые могли бы опровергнуть или, напротив, подтвердить эти домыслы доморощенных антисталинистов. Единственным достоверным фактом является то, что при повторном изучении съездовских документов было выявлено исчезновение 166 бюллетеней для голосования, однако и время, и природа их исчезновения до сих пор остаются неизвестными. А все разговоры о том, что делегаты партийного съезда всерьез обсуждали вопрос о замене И.В. Сталина С.М. Кировым, являются чистейшей воды мистификацией, поскольку вождь ленинградских коммунистов в силу многих объективных обстоятельств, в том числе своего политического веса и влияния в Политбюро, просто не мог стать реальной альтернативой И.В. Сталину, верным сторонником которого был до конца своих дней.

Еще одним аргументом записных антисталинистов в пользу своей версии является их утверждение, что на XVII съезде ВКП(б) был ликвидирован пост Генерального (Первого) секретаря ЦК ВКП(б), который был восстановлен в партии только после смерти И.В. Сталина в сентябре 1953 г. Как установили современные историки (А. Кирилина, Ю. Жуков), все совместные постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР И.В. Сталин стал подписывать как «секретарь ЦК ВКП(б)» вскоре после окончания XVI съезда партии, то есть с осени 1930 г. Ни на одном заседании XVII съезда ВКП(б), ни на организационном Пленуме ЦК, который состоялся в день окончания работы съезда, проблема Генерального секретаря вообще не поднималась, поскольку эта должность, введенная в рабочем порядке в апреле 1922 г., так и не была зафиксирована в последней редакции партийного устава, который был утвержден на XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 г.

Не менее спекулятивной проблемой является вопрос об обстоятельствах злодейского убийства члена Политбюро и секретаря ЦК ВКП(б), первого секретаря Ленинградского горкома и обкома партии Сергея Мироновича Кирова (1886―1934), которое произошло в Смольном 1 декабря 1934 г.

Начиная с хорошо известных работ Л.Д. Троцкого, опубликованных в его «Бюллетене оппозиции» (1935) и похабной книжонки беглого сотрудника НКВД А.М. Орлова (Л.Л. Фельдбина) «Тайна сталинских преступлений» (1953), в зарубежной исторической литературе утвердилась предельно ложная трактовка этого трагического происшествия, согласно которой организатором убийства С.М. Кирова был лично И.В. Сталин, который якобы увидел в нем потенциального соперника в борьбе за власть. С сожалением приходится констатировать, что этот псевдонаучный бред нашел свое продолжение и в печально знаменитом докладе «О культе личности И.В. Сталина и его последствиях», который прозвучал из уст Н.С. Хрущева в феврале 1956 г. на XX съезде КПСС. Хотя для установления всех обстоятельств смерти С.М. Кирова решением XX съезда была создана комиссия под руководством члена Президиума ЦК КПСС В.М. Молотова, которая в начале 1957 г. пришла к однозначному выводу, что С.М. Киров стал жертвой убийцы-одиночки Л.В. Николаева. Однако в 1960 г., на волне новой антисталинской компании и под сильным давлением самого Н.С. Хрущева, была создана новая комиссия под председательством другого члена Президиума ЦК КПСС Н.М. Шверника, которая в своем заключении уже однозначно заявила, что подлое убийство С.М. Кирова было осуществлено сотрудниками НКВД по личному указанию И.В. Сталина. К большому сожалению, именно эта версия гибели С.М. Кирова до сих пор кочует по страницам низкопробных книг наших записных и зарубежных антисталинистов (Р. Конквест, А. Антонов-Овсеенко, Д. Волкогонов), которые совершенно не утруждают себя элементарным анализом хорошо известных фактов.

На наш взгляд, самая убедительная версия гибели С.М. Кирова представлена в работе известного петербургского историка А.В. Кирилиной «Неизвестный Киров: мифы и реальность» (2001), которая явилась итогом ее почти тридцатилетних поисков истины по данной крайне запутанной проблеме. Вывод этого авторитетного ученого предельно однозначен: С.М. Киров стал жертвой убийцы-одиночки Л.В. Николаева, который застрелил его по сугубо личным мотивам, в том числе из-за патологической ревности и своего непомерного честолюбия. Вместе с тем не подлежит сомнению тот факт, что И.В. Сталин использовал гибель С.М. Кирова для расправы со всеми политическими оппонентами, которые, так и не сложив оружия, ждали удобного повода для расправы над ним и его ближайшим окружением и изменения политического курса в стране.

Ряд современных авторов (Ю. Жуков) полагают, что И.В. Сталин прибег к крайним репрессивным мерам не для расправы с элементами «рудиментарной оппозиции», а только для того, чтобы заставить членов ЦК и секретарей краевых и областных партийных комитетов поддержать его новый политический курс, в основе которого лежали идеи создания новой Конституции и новой избирательной системы, основанной на принципах общенародной демократии.

После получения известия о гибели С.М. Кирова, поздним вечером 1 декабря 1934 г. за подписью двух высших руководителей ЦИК СССР М.И. Калинина и А.С. Енукидзе выходит постановление Президиума ВЦИК СССР, в соответствии с которым всемправоохранительным структурам страны было предписано:

Вести дела о подготовке или совершении террористических актов ускоренным порядком;

Всем судебным органам не задерживать исполнение приговоров о высшей мере наказания и не рассматривать ходатайства преступников данной категории о помиловании;

Органам союзного и республиканских наркоматов внутренних дел приводить приговоры о высшей мере наказания немедленно по вынесении судебных приговоров.

3 декабря 1934 г. вышло новое постановление Президиума ВЦИК «О расследовании и рассмотрении дел о террористических актах против работников советской власти и внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы», которое ужесточило требования к расследованию и рассмотрению судами этих преступлений. В частности, данное постановление предписывало, что:

Следствие по этим делам заканчивать в срок не более десяти дней;

Уголовные дела по данным видам преступлений слушать в судах без участия сторон;

Не принимать ходатайств о помиловании и не допускать кассационного обжалования данных приговоров в вышестоящих судебных инстанциях;

Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно, сразу после вынесения судебных приговоров.

Убийство С.М. Кирова стало прелюдией так называемой «великой чистки» 1936―1938 гг., которая началась с очередной тотальной проверки всех партийных организаций, в результате которой органы НКВД уже в конце 1935 г. получили максимально полное досье на всех потенциально оппозиционных граждан, исключенных из партийных рядов.

В зарубежной и отечественной историографии существует целый ряд ключевых проблем, связанных с историей этого периода в истории нашей страны.

1) Причины возникновения массовых репрессий.

Одни историки, писатели и публицисты (Ф. Чуев, В. Карпов, С. Кара-Мурза) абсолютно уверены в том, что в годы так называемых массовых репрессий И.В. Сталин уничтожил «пятую колонну» в СССР, состоящую из бывших «троцкистов», «зиновьевцев» и «бухаринцев», которые, находясь на высоких партийных, советских и военных постах, продолжали истово верить в идеалы мировой пролетарской революции и считали сталинский курс построения социализма в СССР гибельным для мирового коммунистического движения.

Другие ученые и публицисты (С. Свяниевич, Г. Иванова) полагают, что в основе всех политических репрессий лежала экономическая подоплека, в частности, острейшая необходимость постоянного обеспечения огромной и разветвленной системы Главного управления лагерей (ГУЛаг) НКВД СССР дешевой рабочей силой, поскольку эта система стала играть исключительно важную роль в индустриальном развитии страны.

Третья группа авторов (З. Бжезинский, С. Волин, Р. Шлуссер, Р. Конквест, Д. Волкогонов) полагает, что всплеск массовых политических репрессий стал логическим следствием возникшей со времен Гражданской войны тоталитарной политической системы большевизма, изначально основанной на жестком подавлении любых проявлений свободомыслия, оппозиционности, постоянного поиска вредителей, врагов народа и т. д.

Очищение всех эшелонов партийного и государственного аппарата от бесконтрольной власти зарвавшейся номенклатуры;

Подавление в зародыше ведомственных, местнических, сепаратистских, клановых, оппозиционных и иных тенденций и настроений, и сохранение безусловной власти центра над всей периферией;

Снятие острой социальной напряженности в советском обществе путем выявления и сурового наказания всех врагов народа;

Ликвидацию «пятой колонны» внутри страны, которая потенциально могла создать реальную угрозу существованию власти сталинской группировки в условиях неумолимо надвигавшейся войны.

Наконец, пятая группа авторов (Ю. Жуков) утверждает, что И.В. Сталин прибег к крайним репрессивным мерам не для расправы с членами «рудиментарной оппозиции», а только для того, чтобы заставить членов ЦК и первых секретарей рескомов, крайкомов и обкомов партии поддержать его новый политический курс: кардинально изменить Конституцию СССР и отказаться от старой избирательной системы, основанной на жестких классовых принципах пролетарской демократии.

2) Кто явился инициатором массовых политических репрессий.

Известная часть либеральных авторов (Р. Конквест, А. Солженицын, Д. Волкогонов, О. Хлевнюк) до сих пор утверждает, что невероятный размах политических репрессий стал результатом тщательно спланированных И.В. Сталиным и его ближайшим окружением репрессивных мер, направленных на тотальное уничтожение всей политической оппозиции внутри страны. По их мнению, «особые протоколы» заседаний Политбюро ЦК ВКП(б), которое и санкционировало создание печально знаменитых «троек», а также многочисленные списки арестованных и расстрелянных жертв политических репрессий, на которых «красуются» автографы И.В. Сталина, В.М. Молотова, Л.М. Кагановича, К.Е. Ворошилова, А.И. Микояна, А.А. Жданова, Г.М. Маленкова и других кремлевский вождей, красноречиво говорят о том, что именно высшее политическое руководство страны стало главным инициатором массовых политических репрессий.

Ряд крупных современных историков (Ю. Жуков, Ю. Емельянов), опираясь на новейший архивный материал, однозначно утверждают, что главным инициатором массовых политических репрессий в стране выступила местная партийная элита республиканского и областного уровня, в частности Н.С. Хрущев, С.В. Косиор, Р.И. Эйхе, П.П. Постышев и И.М. Варейкис, которая с помощью жесткой репрессивной политики попыталась удержаться у власти и заблокировать процесс крупных политических реформ, начатый И.В. Сталиным, В.М. Молотовым, АЛ. Ждановым и другими членами «узкого руководства» в середине 1930-х гг. А что касается так называемых «расстрельных списков», то здесь идет прямой сознательный подлог со стороны всех записных антисталинистов. Дело в том, что в центральном аппарате ЦК ВКП(б) существовала особая Судебная комиссия, которая обладала правом помилования уже осужденных бывших членов партии, и именно на списках таких лиц, которым было отказано в помиловании, и «красуются» автографы вождей партии и государства. То есть, никаких личных и конкретных указаний по расстрелу тех или иных лиц ни И.В. Сталин, ни его ближайшие соратники не делали, все эти лица уже были приговорены судами к высшей мере наказания за доказанные в ходе судебного следствия преступления.

3) Каковы были масштабы политических репрессий в стране.

В зарубежной и либеральной российской историографии (Р. Конквест, А. Солженицын, А. Антонов-Овсеенко, Д. Волкогонов, Р. Медведев, О. Хлевнюк) традиционно говорится о десятках миллионах жертв сталинского политического террора. В разгар «горбачевской перестройки» в январе 1988 г. один из видных ее «прорабов», рекрутированный А.Н. Яковлевым в агитпроповскую стаю «цепных псов-антисталинистов», тов. Р.А. Медведев в «Московских новостях» разразился гнусной статейкой, в которой заявил, что по его подсчетам, за период 1927―1953 гг. было репрессировано около 40 млн человек. Вскоре эти 40 млн «жертв» перестали удовлетворять растущим потребностям пламенных борцов с тоталитарным сталинским режимом, и в ход пошли разного рода «изыскания» американских и европейских советологов (Р. Конквест, Р. Пайпс), согласно которым от террора и репрессий погибло не менее 50―60 млн человек. Конечно, в зарубежной советологии были и вполне приличные ученые, в частности, Р. Дэвис (Англия), Г. Риттершпорн (Франция) и С. Виткрофт (Австралия), которые быстро «вывели на чистую воду» всех своих проплаченных спецслужбами коллег и доказали, что в действительности число жертв политических репрессий, коллективизации и голода было на порядок меньше. Однако их научные труды в нашей стране сознательно замалчивались, и в массовое сознание активно внедрялось только то, что содержало абсолютно лживую статистику репрессий.

Более того, в июне 1991 г. «Комсомольская правда» публикует интервью г-на А.И. Солженицына, из которого изумленные читатели узнали о том, что некий белоэмигрант, профессор статистики И.А. Курганов «косвенным путем подсчитал, что в 1917―1959 гг. только от внутренней войны советского режима против своего народа, то есть от уничтожения его голодом, коллективизацией, ссылкой крестьян…, тюрьмами, лагерями, простыми расстрелами… вместе с нашей гражданской войной, мы потеряли 66 миллионов человек… По его же подсчетам, мы потеряли во Второй мировой войне от пренебрежительного, от неряшливого ее ведения 44 миллиона человек! Итак, всего мы потеряли от социалистического строя — 110 миллионов человек!».

Конечно, эти данные никак не подтверждаются архивным материалом и основаны исключительно на личных, зачастую необъективно-злобных домыслах и предположениях как указанных выше авторов, так и разного рода мемуаристов, ставших «жертвами» сталинских репрессий. Более того, как верно отметили многие их оппоненты (С. Кара-Мурза, Ю. Жуков), работы этих авторов имели сугубо идеологическую подоплеку и были маленькими эпизодами большой психологической войны против СССР, развязанной на Западе с целью дискредитации не только СССР, но и всего мирового рабочего и коммунистического движения.

В патриотической научной литературе и публицистике (В. Земсков, В. Чуев, С. Кара-Мурза, Ю. Емельянов, Ю. Жуков) приводятся реальные архивные данные о количестве советских граждан, подвергшихся уголовному преследованию по политическим мотивам в первые два десятилетия советской власти.

В начале февраля 1954 г. в МВД СССР была составлена информационная справка на имя Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева о числе осужденных за контрреволюционные преступлении, т. е. по 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР и по соответствующим статьям УК всех остальных союзных республик, за период 1921―1953 гг., которую подписали три человека — Генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко, министр внутренних дел СССР С.Н. Круглов и министр юстиции СССР К.П. Горшенин.

В этом строго секретном документе «для служебного пользования» говорилось, что, по имеющимся в МВД СССР данным, в 1921―1953 гг. за контрреволюционные преступления Коллегией ОГПУ, Особым совещанием НКВД-МГБ СССР, Военной коллегией, судами, военными трибуналами и «тройками» было осуждено 3 777 380 человек, в том числе к высшей мере наказания — 642 980, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от двадцати пяти лет и ниже — 2 369 220 человек, в ссылку и высылку — 765 180 человек. В этой же записке особо отмечалось, что созданным на основании постановления ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 г. Особым совещанием при НКВД СССР, которое просуществовало до сентября 1953 г., было осуждено 442 531 человек, в том числе приговорено к высшей мере наказания — 10 101 человек, к лишению свободы — 360 921 человек, к ссылке и высылке внутри страны — 67 539 человек и к другим мерам наказания, в том числе высылке за границу и принудительному лечению — 3 970 человек.

Еще раньше, в начале января 1954 г. министр внутренних дел генерал-полковник С.Н. Круглов направил на имя Г.М. Маленкова и Н.С. Хрущева секретное письмо №26/К, в котором содержалась справка МВД СССР, составленная на основе статистической отчетности Первого спецотдела МВД СССР, в которой было названо точное число осужденных лиц за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления в период с 1 января 1921 г. по 1 июля 1953 г. — 4 060 306 человек. Указанная цифра была сложена из числа 3 777 380 осужденных за контрреволюционные преступления и 282 926 осужденных за другие особо тяжкие государственные преступления, в том числе по статьям 59 (особо опасный бандитизм) и 193 (военный шпионаж).

Вплоть до конца 1980-х гг. эта информация являлась строжайшей государственной тайной и впервые подлинная статистика осужденных за контрреволюционные преступления была опубликована только в сентябре 1989 г. в статье доктора исторических наук генерал-майора В.Ф. Некрасова, опубликованной в «Комсомольской правде». Затем более подробно та же информация была изложена в статьях В.Н. Земскова, Д.Н. Нохотовича и А.Н. Дугина, а самую подробную статистику, с реальной динамикой осужденных по годам, в 1992 г. опубликовал доктор исторических наук В.П. Попов в журнале «Отечественные архивы».

Что касается более детальной «расшифровки» этих данных, то в одной из справок, подготовленной тем же Первым спецотделом МВД СССР в декабре 1953 г. имеется особая пометка о том, что:

1) в 1921―1938 гг. было осуждено 2 944 879 чел., из них около 34% (1 000 062 чел.) — уголовников, а это означает, что в указанный период «политических» осужденных насчитывалось только 1 994 817 человек;

2) в 1944―1946 гг. по политическим мотивам было осуждено 321 651 человек, из которых 10 177 приговорены к высшей мере наказания — расстрелу.

3. Политические процессы 1930-х гг.

В феврале 1935 г. состоялся Пленум ЦК, который существенно укрепил позиции сталинской группировки во всех ключевых звеньях центрального партийного аппарата и системе карательных органов страны. В частности, после скоропостижной смерти В.В. Куйбышева полноправным членом Политбюро ЦК стал Анастас Иванович Микоян, кандидатом в члены Политбюро и секретарем ЦК ВКП(б) был утвержден Андрей Александрович Жданов, который одновременно возглавил Ленинградскую партийную организацию, а секретарем ЦК ВКП(б) и председателем Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б) был назначен Николай Иванович Ежов.

Кроме того, в это же время ключевые посты в системе высшей власти заняли Георгий Максимилианович Маленков, ставший заведующим Отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б), Никита Сергеевич Хрущев, который был избран первым секретарем Московского горкома и обкома ВКП(б), и Андрей Януарьевич Вышинский, утвержденный в должности Генерального прокурора СССР. Проведя назревшие перестановки в верхних эшелонах власти, сталинская группировка приступила к решению ключевой политической задачи — нейтрализации всей реальной и потенциальной оппозиции.

В мае 1934 г. после смерти многолетнего председателя ОГПУ Вячеслава Рудольфовича Менжинского, эта ключевая должность в системе государства оставалась вакантной в течение двух месяцев. И только в июле 1934 г. по настойчивому требованию И.В. Сталина и его нового выдвиженца А.А. Жданова на базе ОГПУ был создан общесоюзный НКВД СССР, который возглавил Генрих Григорьевич Ягода.

В состав Наркомата внутренних дел СССР вошли ОГПУ СССР, преобразованное в Главное управление государственной безопасности, Главное управление рабоче-крестьянской милиции, Главное управление пограничной службы и внутренней охраны, Главное управление пожарной охраны и другие управления и службы. Кроме того, вместо прежней Судебной коллегии ОГПУ было создано Особое совещание НКВД, под руководством которого начнется процесс создания так называемых «троек», в состав которых входили первые секретари местных партийных комитетов и руководство органов прокуратуры и внутренних дел. Именно эти внесудебные органы власти стали предрешать все судебные приговоры, которые выносились по знаменитой 58 статье УК за антисоветскую деятельность и шпионаж.

После трагической гибели С.М. Кирова органы НКВД стали играть важнейшую роль в проведении политических репрессий, которым в 1934―1935 гг. подверглись более 260 000 человек. Кроме того, в этот период в процессе обмена старых партийных билетов, который был начат в августе 1934 г., органы НКВД СССР собрали максимально полное досье на всех потенциальных противников режима, исключенных из партии в ходе новой партийной чистки. Теоретическим обоснованием политики «массовых» репрессий стали два выступления Николая Ежова «От фракционности к открытой контрреволюционности» и «О троцкистских и правых антисоветских организациях», произнесенные им на Пленумах ЦК в феврале и декабре 1935 г.

Первыми жертвами новой волны политических репрессий в стране стали члены так называемого «Троцкистско-зиновьевского террористического центра» — Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, Г.Е. Евдокимов, И.П. Бакаев, В.А. Тер-Ваганян, И.Н. Смирнов, Е.А. Дрейцер, И.И. Рейнгольд, С.В. Мрачковский, Э.С. Гольцман, Р.В. Пикель и другие, которые в ходе первого московского процесса, прошедшего в августе 1936 г., были признаны виновными в организации убийства С.М. Кирова и других смертных грехах, и приговорены к расстрелу. Невольной жертвой этого процесса стал и бывший член Политбюро ЦК ВКП(б) и председатель ВЦСПС Михаил Павлович Томский, который в день вынесения всем подсудимым смертного приговора покончил жизнь самоубийством.

Новый виток политических репрессий вызвал резкое недовольство И.В. Сталина и А.А. Жданова, которые, находясь на отдыхе в Сочи, в сентябре 1936 г. потребовали срочного снятия Г.Г. Ягоды с поста наркома внутренних дел и назначения на эту должность секретаря ЦК ВКП(б) Н.И. Ежова.

Назначение Н.И. Ежова на должность нового главы НКВД СССР сыграло решающую роль в дальнейшем развитии «массовых» репрессий. В январе 1937 г. состоялся Второй московский процесс по делу «Антисоветского параллельного троцкистского центра», в ходе которого новая группировка видных «зиновьевцев» и «троцкистов», в частности, Г.Л. Пятаков, Л.П. Серебряков, Г.Я. Сокольников, К.Б. Радек, Н.И. Муралов, М.С. Богуславский, А.Я. Лившиц и Я.Н. Дробнис была приговорена к расстрелу или длительным срокам заключения.

18 февраля 1937 г., накануне созыва очередного Пленума ЦК покончил жизнь самоубийством или даже был убит по личному указания И.В. Сталина авторитетный член Политбюро ЦК ВКП(б), нарком тяжелой промышленности СССР Григорий (Серго) Константинович Орджоникидзе, который, по мнению ряда историков (Р. Медведев, О. Хлевнюк), в крайне резкой форме выступал против политики массовых репрессий, которую открыто поддерживали большинство членов Политбюро, в том числе И.В. Сталин, В.М. Молотов, Л.М. Каганович, К.Е. Ворошилов, А.А. Андреев, А.А. Жданов и А.И. Микоян. Другие авторитетные историки (Ю. Жуков, Ю. Емельянов) справедливо полагают, что традиционная, и особенно новая, трактовки смерти Г.К. Орджоникидзе совершенно не правомерны и нуждаются в дальнейшем тщательном изучении.

В конце февраля 1937 г. состоялся отложенный Пленум ЦК, который, по мнению большинства доморощенных либералов и советологов (А. Авторханов, Р. Конквест, Р. Медведев, В. Волкогонов, В. Роговин), санкционировал «большой террор», поскольку на нем И.В. Сталин По данным ряда авторитетных российских историков (Ю. Жуков, Ю. Емельянов), главным содержанием этого партийного форума был отнюдь не этот сталинский доклад, а нечто иное и куда более важное. Именно на этом Пленуме ЦК и ЦКК сталинская группировка, костяк которой составляли сам И.В. Сталин, В.М. Молотов, Л.М. Каганович, К.Е. Ворошилов, А.И. Микоян и А.А. Жданов, поставила на повестку дня вопрос о возрождении принципов внутрипартийной демократии. В частности, в докладе А.А. Жданова было предложено: 1)ликвидировать укоренившуюся практику кооптации членов ЦК, 2) перейти к тайному голосованию на Пленумах ЦК по всем ключевым вопросам, 3) предоставить право отвода кандидатур и запретить голосование списком и т. д. Большинство членов ЦК, прежде всего, очень влиятельная группировка первых секретарей республиканских, краевых и областных партийных комитетов, в частности С.В. Косиор, Н.С. Хрущев, Р.И. Эйхе, Е.Г. Евдокимов, П.П. Постышев, А.И. Угаров, Б.П. Шеболдаев, И.Д. Кабаков и Л.И. Мирзоян, отвергли эту сталинскую политическую реформу, опасаясь реальной потери своей практически бесконтрольной власти.

В июне 1937 г. на очередном Пленуме ЦК и ЦКК партийная номенклатура, интересы которой выражали заведующий административно-правовым отделом ЦК ВКП(б) И.А. Пятницкий (Таршис), второй секретарь ЦК КП(б)У М.М. Хатаевич, председатель СНК Украинской ССР П.П. Любченко, нарком здравоохранения СССР Г.Н. Каминский (Гофман) и первые секретари Саратовского обкома и Дальневосточного крайкома ВКП(б) А.И. Криницкий и И.М. Варейкис, вновь выступила против сталинской группировки и потребовала ограничить масштабы репрессий, проводившихся НКВД. Как верно отметили многие историки (В. Кожинов, Ю. Жуков, Ю. Емельянов), именно эта когорта партийных и советских вождей была в первых рядах тех, кто всего несколько месяцев назад наиболее яростно призывали к «беспощадному разоблачению врагов народа» и их физическому уничтожению.

Относительно недавно два высокопоставленных сотрудника КГБ СССР генерал-майоры М.С. Докучаев и В.Н. Величко в своих воспоминаниях «История помнит» (1998) и «От Лубянки до Кремля» (2013) подтвердили хорошо известный факт, что по прямому указанию Н.С. Хрущева вскоре после смерти И.В. Сталина проводилась тотальная зачистка всех архивов, в том числе в ЦК и КГБ СССР, от компромата на Н.С. Хрущева и его ближайших соратников, в частности, тогдашнего главного чекиста страны генерала армии И.А. Серова. Однако даже после этой чистки остались документальные свидетельства его прямых преступлений в 1930-х гг. В частности, в «Особой папке Политбюро» сохранилась его «Записка», направленная им в Москву в июне 1938 г., с такой характерной просьбой:«Дорогой Иосиф Виссарионович! Украина ежемесячно посылает 17―18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более 2―3 тысяч. Прошу Вас принять срочные меры. Любящий Вас Н. Хрущев». Именно тогда этому неугомонному «борцу» с врагами народа И.В. Сталин и адресовал свой знаменитый пассаж — «Уймись, дурак!»

Более того, в декабре 1988 г. на имя М.С. Горбачева за подписью его ближайших соратников и главных «прорабов перестройки» — господ А.Н. Яковлева, В.А. Медведева, В.М. Чебрикова, А.И. Лукьянова, В.А. Крючкова и Б.К. Пуго была послана «Записка Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 1930—40-х — начала 1950-х годов», где было прямо указано, что:

1) Н.С. Хрущев, работая в 1936―1937 гг. Первым секретарем МК и МГК ВКП(б), «сам направлял документы с предложениями об арестах руководящих работников Моссовета, Московского горкома и обкома партии» и только за указанный период «органами НКВД Москвы и Московской области было репрессировано 55 тысяч 741 человек»;

2) с момента прихода Н.С. Хрущева на должность Первого секретаря ЦК КП(б)У, «только в одном 1938 г. здесь было арестовано 106 тысяч 119 человек», а всего «за 1938-1940 гг. на Украине было арестовано 167 тысяч 565 человек». Причем, «лично Н.С. Хрущевым были санкционированы репрессии в отношении нескольких сот человек, которые подозревались в организации против него террористического акта». Кроме того, «летом 1938 г. с санкции Н.С. Хрущева была арестована большая группа руководящих работников партийных, советских, хозяйственных органов и в их числе заместители председателя Совнаркома УССР, наркомы, заместители наркомов, секретари областных комитетов партии, которые были осуждены к высшей мере наказания и длительным срокам заключения. По спискам, направленным НКВД СССР в Политбюро только за 1938 г., было дано согласие на репрессии 2140 человек из числа республиканского партийного и советского актива»…

Вскоре после завершения работы Пленума ЦК новой жертвой политики «репрессий» стала большая группа высших военных чинов, которых обвинили в подготовке военного переворота и взяли под арест, за исключением начальника Главного политуправления РККА армейского комиссара 1-го ранга Я.Б. Гамарника, который буквально накануне застрелился. Следствие по делу арестованных военных продолжалось всего два месяца. А уже в июле 1937 г. в Москве состоялся открытый процесс над первым заместителем наркома обороны СССР маршалом М.Н. Тухачевским, командующим Среднеазиатским военным округом командармом 1-го ранга И.И. Уборевичем, командующим Киевским военным округом командармом 2-го ранга И.Э. Якиром, командующим Ленинградским военным округом командармом 2-го ранга В.М. Примаковым, начальником Военной академии РККА командармом 2-го ранга А.И. Корком и другими советскими военачальниками, которые были признаны виновными по всем предъявленным статьям и тут же расстреляны.

В марте 1938 г. состоялся Третий московский процесс по делу «Правотроцкистского антисоветского блока», главными фигурантами которого стали видные «троцкисты» и «бухаринцы», в том числе Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, Г.Г. Ягода, Н.Н. Крестинский, Х.Г. Раковский и А.П. Розенгольц, которые тоже были приговорены к расстрелу.

В исторической науке до сих пор горячо обсуждается вопрос о реальности существования антисталинского заговора в верхних эшелонах партии и государства.

Традиционная точка зрения, которую всегда отстаивали и отстаивают буквально все записные антисталинисты (А. Авторханов, Р. Медведев, Д. Волкогонов, В. Роговин, О. Хлевнюк), заключается в том, что никакого реального заговора не существовало, что он был сфабрикован наркомом Н.И. Ежовым и его кровавой бандой по прямому указанию членов сталинской преступной группировки.

Другая точка зрения, которую активно разделяет целый ряд историков и публицистов (П. Карелл, С. Минаков, А. Мартиросян, Ю. Жуков, Ю. Емельянов), заключается в том, что в стране действительно существовал реальный антисталинский заговор, который возглавляли глава НКВД СССР Г.Г. Ягода, первый заместитель наркома обороны СССР маршал М.Н. Тухачевский и начальник ГлавПУРКА РККА командарм 1-го ранга Я.Б. Гамарник. Правда, одни авторы (П. Карелл, А. Мартиросян) считают, что главным объектом заговорщиков был И.В. Сталин, а другие (С. Минаков, Б. Викторов) полагают, что в роли такого объекта выступал маршал К.Е. Ворошилов.

По мнению вышеуказанных авторов, этот антисталинский заговор, который стал своеобразным откликом на троцкистский призыв совершить новую политическую революцию и срочно ликвидировать термидорианскую сталинскую бюрократию, возник на рубеже 1933―1934 гг. В орбиту этого преступного заговора были вовлечены не только высший командный состав наркоматов обороны и внутренних дел, но и все бывшие лидеры внутрипартийной оппозиции — Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, Н.И. Бухарин, А.И. Рыков и М.П. Томский, а также ряд бывших высших руководителей ЦИК СССР, в частности, его многолетний секретарь А.С. Енукидзе.

В связи с процессом над несостоявшимся «наполеончиком» М.Н. Тухачевским и Ко возникает и другой, куда более важный, вопрос — об общих масштабах политических репрессий в РККА, вокруг которого в годы «горбачевской перестройки» и «ельцинского лихолетья» была сознательно нагромождена куча разных небылиц и просто откровенной лжи. Все записные антисталинисты (Д. Волкогонов, Р. Медведев, В. Коваль, Ю. Геллер, В. Мильбах, А. Печенкин) подняли настоящую истерию о том, что накануне войны был «уничтожен цвет командного состава РККА и расстреляны десятки тысяч ее первоклассных командиров». Если в начале разоблачений «преступного сталинского режима» эта публика разоблачителей обходилась лишь общими фразами о «тотальном уничтожении высшего и старшего командного состава Красной армии» и запустила в ход давние байки генерал-лейтенанта А.И. Тодорского, опубликованные в начале 1960-х гг., то затем часть из них стала оперировать якобы документальными и достоверными цифрами. Например, Д.А. Волкогонов заявил о 40 тыс. репрессированных командирах РККА, академик А.М. Самсонов — о 43 тыс., академик Г.А. Куманев — о 50 тыс., а в работе профессора Ю.А. Геллера и В.Н. Рапопорта «Измена Родине» (1988) вообще говорилось о 100 тыс. офицерах РККА, уничтоженных в годы сталинских репрессий.

Вскоре стали появляться и гораздо более взвешенные цифры. Например, профессор В.Д. Данилов, ссылаясь на архивные источники, утверждал, что общая цифра репрессированных РККА составляла чуть более 24,5 человек, из которых в 1937―1939 гг. было арестовано около 9 600 человек и порядка 15 000 — уволено из армии по разным обстоятельствам, причем в 1939―1940 гг. в рядах РККА было восстановлено почти 11 200 человек. В то же время член Верховного суда РФ генерал-лейтенант юстиции А.Т. Уколов на основе данных судебных органов РККА заявил, что в 1937―1939 гг. по политическим мотивам было осуждено чуть более 8600 и т. д.

Вообще следует сказать, что в современной исторической литературе по проблеме репрессий в РККА четко выделяются две основные тенденции.

Одну из них можно условно назвать «проармейской» (О. Сувениров, В. Мильбах, А. Печенкин), так как в ней проводится мысль, что офицерский корпус РККА был элитой не только самой армии, но и всей страны в целом, поэтому все репрессии против армейских , проводившиеся НКВД СССР, были преступны в отношении судеб всей страны и являются самым страшным преступлением карательных органов СССР.

Другая явная тенденция (Д. Волкогонов, Ю. Кантор, Ю. Геллер, В. Раппопорт) имеет сугубо антисталинскую направленность, поскольку в ней прямо акцентируется внимание на первейшей роли И.В. Сталина в «организации «совершенно беспричинных и самоубийственных для страны репрессий офицерского корпуса РККА».

Из доступных источников, дающих представление о динамике формирования офицерского корпуса РККА, в научный оборот в настоящий момент введены только два достоверных архивных источника — докладные записки начальника Управления по начальствующему составу РККА НКО СССР армейского комиссара 2-го ранга Е.А. Щаденко о работе его управления за 1937―1939 гг. с вполне конкретными цифровыми данными, характеризующими общий масштаб репрессий в РККА. Наиболее полные сведения имеются только по сухопутным войскам, согласно которым в 1937―1939 гг. из рядов РККА было уволено 36 898 всех родов войск — пехоты, кавалерии, артиллерии и т. д. Из этого числа к репрессированным по политическим мотивам можно отнести лишь 28 685 человек. Причем в 1938―1940 гг. из этого числа репрессированных 12 461 человек были восстановлены в рядах РККА, и таким образом, к началу мая 1940 г. в разряде репрессированных оказалось только 16 224 человека, значительная часть которых не была расстреляна, а содержалась в лагерях ГУЛага.

Параллельно с уничтожением рудиментарной оппозиции и чисткой армейских рядов, в 1938―1939 гг. репрессиям подверглись и ряд бывших членов Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК, а также ряд высших военных чинов, которые не только открыто выступили против сталинской политической реформы, но и были в первых рядах активных борцов с врагами народа, в частности, Первый секретарь ЦК КП(б)У С.В. Косиор, заместитель председателя СНК СССР Я.Э. Рудзутак, председатель Госплана СССР В.И. Межлаук, нарком финансов СССР В.Я. Чубарь, нарком земледелия СССР Р.И. Эйхе, Генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ А.В. Косарев, начальник Генштаба РККА маршал А.И. Егоров, командующий Краснознаменной Дальневосточной армией маршал В.К. Блюхер и многие другие.

По мнению ряда историков (Ю. Жуков), этот страшный удар по высшей партократии и высшему генералитету так и не принес желаемых результатов, поскольку в самоубийственном противостоянии с узким партийным руководством они сумели сохранить в полной неприкосновенности старую политическую систему, прикрытую камуфляжной сеткой новой Конституции СССР.

В ноябре 1938 г. состоялся очередной Пленум ЦК, по итогам которого было принято два совместных постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «Об ограничении репрессий» и «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», в соответствии с которыми были ликвидированы все внесудебные «тройки» и началась амнистия многих политзаключенных. Кроме того, решением Политбюро ЦК генеральный комиссар госбезопасности Н.И. Ежов, который полностью вышел из-под контроля ЦК и превратил карательные органы страны в настоящую кровавую мясорубку, был снят с поста главы НКВД СССР, который возглавил бывший первый секретарь ЦК Компартии Грузии Лаврентий Павлович Берия.

По мнению авторитетных авторов (В. Кожинов, Ю. Жуков, Ю. Емельянов), вопреки широко распространенному общественному мнению и лживым утверждениям записных либералов (Б. Соколов, О. Хлевнюк), именно под руководством Л.П. Берия начался широкий процесс реабилитации жертв незаконного произвола, который вполне законно получил название «бериевской оттепели».

4. Сталинская Конституция 1936 г. и ее основные черты

В исторической науке нет единства взглядов по вопросу о том, кто выступил инициатором разработки и принятия новой союзной Конституции.

Одни историки (Г. Бордюгов, В. Козлов) полагают, что решение о подготовке новой Конституции было связано с усилением умеренной линии в высшем политическом руководстве страны, которую олицетворяли В.В. Куйбышев, Г.К. Орджоникидзе и С.М. Киров.

Их оппоненты (В. Кабанов, Ю. Жуков) уверены в том, что инициатива в этом вопросе принадлежала И.В. Сталину, В.М. Молотову и А.А. Жданову, а сама идея проведения конституционной реформы была впервые предложена И.В. Сталиным в его «Записке», направленной членам Политбюро ЦК в январе 1935 г. В феврале 1935 г. были образованы Конституционная комиссия ЦИК СССР, председателем которой был назначен И.В. Сталин, и двенадцать подкомиссий, которые возглавили И.В. Сталин (общую и редакционную), В.М. Молотов (экономическую), К.Е. Ворошилов (оборонную), М.М. Литвинов (международную), Н.И. Бухарин (правовую), В.Я. Чубарь (финансовую), А.Я. Вышинский (судебную), Л.М. Каганович (по труду), А.А. Жданов (по образованию), К.Б. Радек (избирательную) и И.А. Акулов (по центральным и местным органам власти).

По мнению ряда историков (Ю. Жуков), выступая на первом заседании этой комиссии, И.В. Сталин сразу предложил провести конституционную реформу значительно радикальнее, чем это предлагалось ранее. В частности, он предложил демонтировать существующую систему организации советской власти в центре и на местах, и закрепить в новой Конституции принцип разделения властей.

В марте — апреле 1936 г. был подготовлен «Черновой набросок проекта Конституции СССР», который был передан на рассмотрение редакционной подкомиссии. Первоначально члены этой подкомиссии попытались скорректировать представленный проект, но быстро оценив бесперспективность всей этой работы, они создали абсолютно новый проект Конституции СССР. И в июне 1936 г. этот «обновленный» проект был одобрен Пленумом ЦК, который принял решение вынести его на обсуждение Всесоюзного съезда Советов.

В конце ноября 1936 г. состоялся VIII Всесоюзный чрезвычайный съезд Советов СССР, специально созданный для обсуждения проекта новой Конституции. Вопреки традиционной точке зрения (Ю. Кукушкин, О. Чистяков) о единогласном одобрении проекта Конституции делегатами съезда, руководящей «семерке» в составе И.В. Сталина, В.М. Молотова, К.Е. Ворошилова, Л.М. Кагановича, Г.К. Орджоникидзе, А.А. Андреева и А.А. Жданова, пришлось столкнуться с мощной оппозицией в лице самых влиятельных представителей государственно-партийной бюрократии страны, которая активно выступила против сталинской политической реформы. В частности, выступления Первого секретаря ЦК КП(б)У С.В. Косиора, председателя СНК УССР П.П. Любченко, председателя СНК БССР Н.М. Гололеда, председателя СНК АзССР У. Рахманова и наркома юстиции СССР Н.В. Крыленко были не столько посвящены обсуждению проекта самой новой Конституции и важнейшей политической реформе, сколько горячему желанию добить всех троцкистско-зиновьевских подонков, террористов, палачей и убийц.

5 декабря 1936 г. Всесоюзный съезд Советов утвердил новую Конституцию СССР. Формально группировка И.В. Сталина одержала убедительную победу, поскольку новый Основной Закон, который должен был стать правовой основой политических реформ в стране, был все же принят. Однако главная цель политической реформы, то есть смена старой партийно-государственной элиты на основе альтернативных тайных выборов была отложена на неопределенный срок, поскольку в постановлении ЦИК СССР по данному вопросу прямо было сказано, что на базе новой Конституции необходимо разработать и утвердить новое положение о выборах и установить сроки их проведения в Верховный Совет СССР.

По мнению ряда российских историков (Ю. Жуков, Ю. Емельянов), вопрос о коренной реформе старой избирательной системы стал «камнем преткновения» между узкой сталинской группировкой и подавляющей частью партийно-советской бюрократии. И.В. Сталин и его соратники выступали за создание полноценной системы свободных, равных и альтернативных выборов, а представители партийной и советской номенклатуры всячески торпедировали проведение в жизнь этой важнейшей политической реформы. Результатом этой острейшей борьбы, которая обернулась кровавой мясорубкой для верхушки партийной бюрократии, стал определенный компромисс: сохранив все демократические выборные процедуры, сталинская группировка отказалась от проведения выборов на альтернативной основе. В июле 1937 г. ЦИК СССР утвердил положение «О выборах в Верховный Совет СССР» и назначил дату этих выборов, которые прошли в декабре 1937 г. По итогам этих выборов был сформирован Верховный Совет СССР 1-го созыва, который проработал два установленных срока — в 1938―1946 гг., поскольку в годы Великой Отечественной войны выборы в него не проводились.

Согласно новой Конституция СССР, состоявшей из 13 глав и 146 статей:

Политическую основу Союза ССР составляли Советы депутатов трудящихся, которым принадлежала вся государственная власть в стране, однако, в отличие от прежней Конституции, упразднялись республиканские, краевые и областные съезды Советов, на месте которых возникли поселковые, районные, городские, областные (краевые) и республиканские Советы, венцом системы которых стал Верховный Совет СССР. Экономическую основу Союза ССР составляли социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на все орудия и средства производства, которая выступала с двух основных формах — общегосударственной и колхозно-кооперативной собственности.

Государственное устройство СССР представляло собой национальную федерацию, в состав которой входили одиннадцать союзных советских республик — Российская Федерация, Украина, Белоруссия, Грузия, Армения, Азербайджан, Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Таджикистан и Туркмения.

Высшим законодательным органом власти страны становился Верховный Совет СССР, который состоял из двух равноправных палат: Совета Союза и Совета Национальностей. Обе палаты избирались по мажоритарной системе, при этом Совет Союза избирался по территориальным округам, а Совет Национальностей — по национальным округам, которые формировались на территориях всех союзных и автономных республик, автономных областей и национальных округов по определенной квоте. Обе палаты Верховного Совета СССР были равноправны, работали в сессионном порядке и формировали из состава депутатского корпуса различные комиссии и комитеты: по бюджету, обороне, международным делам, законодательству и т. д.

В перерывах между сессиями Верховного Совета СССР, которые проходили два раза в год, высшим органом государственной власти страны становился Президиум Верховного Совета СССР, который наделялся правом издания нормативных указов и постановлений, проведения референдумов и назначения новых выборов, и т. д. Председатель Президиума Верховного Совета СССР, который избирался всеми депутатами Верховного Совета, являлся официальным главой Советского государства.

В январе 1938 г., на сессии Верховного Совета СССР 1-го созыва первым Председателем Президиума Верховного Совета СССР был избран бывший председатель ЦИК СССР, «всесоюзный староста» Михаил Иванович Калинин, который занимал эту должность до марта 1946 г.

Тогда же на первой пленарной сессии Верховный Совет СССР сформировал высший орган исполнительно-распорядительный власти страны — Совет Народных Комиссаров СССР, который, утратив прежние права законотворчества, мог отныне издавать любые распоряжения и постановления по всем вопросам, находящихся в его компетенцию. СНК СССР состоял из восьми союзных и девяти союзно-республиканских наркоматов. К союзным ведомствам относились Наркоматы обороны, иностранных дел, внешней торговли, путей сообщения, связи, водного транспорта, тяжелой и оборонной промышленности. К союзно-республиканским ведомствам относились Наркоматы внутренних дел, юстиции, финансов, внутренней торговли, легкой и лесной промышленности, земледелия, совхозов и здравоохранения.

На первой сессии Верховного Совета СССР, состоявшейся в январе 1938 г., председателем СНК СССР был назначен Вячеслав Михайлович Молотов, который занимал эту должность с декабря 1930 г. по май 1941 г., до назначения на этот пост И.В. Сталина.

В новой союзной Конституции были закреплены новые принципы советской избирательной системы. Вместо прежних куриальных выборов, построенных по классовому принципу, было впервые введено всеобщее, прямое и равное избирательное право при тайном голосовании. Кроме того, в сталинской Конституции был значительно расширен перечень прав и свобод советских граждан, где закреплялись неприкосновенность личности, свобода слова, собраний, печати, шествий, митингов и демонстраций, свобода совести, ограниченное право личной собственности и т. д.

Утверждение всевластия партийного аппарата и сращивание его функций с функциями государственных органов власти составили сущность сталинизма, который приобрел форму режима личной власти (культа личности). Сталинизм имел свою социальную базу: активную - ближайшее окружение вождя и пассивную - народные массы, в числе которых рабочие, сельская беднота, среднее крестьянство, маргинальные слои. В 20-е гг. в руках Сталина было сосредоточено все дело назначения руководящих кадров в стране, размещения их на различных уровнях номенклатуры. К середине 30-х можно считать политическую систему сталинизма окончательно сложившейся, что и было закреплено в новой Конституции СССР, которая была принятая на VIII съезде Советов 5 декабря 1936 г. и действовала до 1977 г. Конституция законодательно закрепляла "победу социалистического строя" в СССР. Высшим органом государственной власти объявлялся Верховный Совет СССР (вместо съезда Советов), а между его сессиями - Президиум. Конституция запрещала эксплуатацию человека человеком, ликвидировала классовые ограничения в избирательной системе, устанавливала всеобщие, равные прямые выборы при тайном голосовании. В 1939 г. на ХVIII съезде ВКП(б) было заявлено "о победе социализма в основном" и о "переходе к развернутому строительству коммунизма". В советской политической модели тех лет присутствовали признаки, традиционно относимые к социализму: отсутствие эксплуататорских классов; замена частной собственности коллективистской; плановость, распространявшаяся на все народное хозяйство; гарантированное право на труд, бесплатное всеобщее среднее образование; всеобщее избирательное право. Формально-юридически устанавливалось наличие двух форм социалистической собственности - государственной и групповой (кооперативно-колхозной), хотя сложившаяся к тому времени директивная экономика характеризовалась фактически полным огосударствлением средств производства. Сталинизм существовал как цельная, исключительно жесткая, авторитарная идеология, охватившая собой все сферы жизни общества. В ее основе лежал марксизм-ленинизм, еще более упрощенный и измененный. Политический режим, сложившийся в СССР к концу 30-х годов, имел тоталитарный характер. Его основными чертами были: стирание границы между государством и обществом; сосредоточение власти в руках партийного аппарата (власть при этом не была ограничена законом и опиралась на репрессии); культ личности вождя; тотальный контроль над обществом и личностью; запрещение политической оппозиции и свободомыслия; тенденция к распространению вовне советских идей и порядков; обстановка "железного занавеса" (т.е. ограничения в области политических и гуманитарных контактов с зарубежными странами в условиях внешнеторговой государственной монополии).
Существуют и другие точки зрения на характер политического строя СССР 30-х годов. Сторонники первой точки зрения считают реальной победу социалистического строя в СССР, хотя в деформированном виде. В качестве аргументов приводятся такие признаки, как - ликвидация частной собственности, эксплуататорских классов, плановость, социальные права. Гипертрофированная роль государства и репрессивных органов, репрессии и т.д. признаются проявлением деформации, происшедшей под воздействием ряда факторов, в т.ч. отсталости страны, личности Сталина, враждебного СССР окружения и пр.

Политическая система СССР 30-х гг. являлась особой формой тоталитаризма. Под тоталитарным режимом подразумевают политический строй, при котором государственная власть в обществе сосредоточена в руках какой-либо одной группы (политической партии), уничтожившей в стране демократические свободы и возможность появления политической оппозиции. При таком режиме правящая группа полностью подчиняет жизнь общества своим интересам и сохраняет власть благодаря насилию, массовым репрессиям, духовному подчинению населения. «Тоталитарная система» - это: 1. Насильственное установление однопартийной системы; 2. Уничтожение оппозиции внутри самой правящей партии; 3. Полное сращивание партийного и государственного управления; 4. Ликвидация системы разделения законодательной, исполнительной и судебной властей; 5. Создание массовых общественных организаций, с помощью которых партия обеспечивает контроль над обществом; 6. Приведение к единообразию всей общественной жизни; 7. Авторитарный способ мышления; 8. Культ национального вождя; 9. Массовые репрессии. Партия в СССР являлась ядром тоталитарной системы. На всех государственных постах в стране находились члены правящей большевистской партии. Назначением и смещением государственных деятелей ведали не государственные, а партийные инстанции. Политбюро принимало окончательные решения о создании и закрытии наркоматов, о назначении и снятии руководителей. Ни один закон в стране не мог быть принят без предварительного одобрения его в Политбюро. Члены партии, работающие в государственных и судебных органах, были обязаны беспрекословно выполнять прежде всего решения вышестоящих партийных инстанций. К концу 30-х годов ВКП(б) утратила остатки демократизма, исчезли диспуты, воцарилось полное единство. Население было охвачено официальными массовыми организациями (профсоюзы, ВЛКСМ, пионерская организация), которые подчинялись партии. Вся идейно-воспитательная работа была направлена на возвеличивание Сталина, на поиск врагов народа, на идеологическое обоснование сталинского политического курса. Сталин создал систему карательных органов против инакомыслящих, а также потенциально опасных. В начале 30-х годов прошли политические процессы над прежними оппонентами большевиков – бывшими меньшевиками и эсерами, почти все они были расстреляны. Был создан секретный отдел НКВД, занимавшийся уничтожением политических противников власти. В 30-50е годы по обвинению в государственной измене были вынесены приговоры около 4 млн. человек.(убийство Кирова, Рыкова, Бухарина). Началом расправы с беспартийной интеллигенцией, старыми специалистами стало «шахтинское дело», призванное объяснить хозяйственные трудности вредительством. Были расстреляны 48 руководителей пищевой промышленности по обвинению в организации продовольственных трудностей. Были проведены массовые аресты экономистов-аграрников, агрономов и др.специалистов с/х. (процесс над несуществующей Трудовой крестьянской партией). Были арестованы крупнейшие ученые-историки – Платонов, Дружинин, группа авиаконструкторов, микробиологов, физиологов. С помощью террора Сталин пытался ликвидировать социальную напряженность в стране. В 1936 г была принята новая Конституция. Она провозглашала ликвидацию частной собственности и создание 2-х форм собственности – государственной и колхозно-кооперативной. Политической основой СССР были признаны Советы депутатов трудящихся. Компартии отводилась роль руководящего ядра общества. Конституция представляла всем гражданам основные права и свободы – свободу совести, слова, печати, собраний. Высшим руководящим органом страны стал Верховный Совет СССР, состоящий из двух палат – Совета Союза и Совета Национальностей. В реальной жизни большинство норм Конституции оказалось пустой декларацией. Функции по распоряжению социалистической собственностью и политическая власть сосредоточились в руках Сталина и партийно-государственного аппарата и оказались отчужденными от народа.