Социофобия у детей. Мой сын – социофоб. Как вернуть связь с миром Что делать если ребенок социофоб 3 года

Подавляющая гиперопека считается самым неблагоприятным типом семейного воспитания. Основным образом, она проявляется сильнейшим контролем со стороны родителей ребенка. Главным действующим лицом в данной жизненной ситуации считается «шизофреногенная мать».

Кавычки здесь неспроста. «Шизофреногенная мать» (schizophrenogenic mother) - термин, определяющий тип матери, доминирующей и не заинтересованной в потребностях других (Психологическая энциклопедия). То есть это совершенно здоровая женщина, не имеющая патологии.

Такой тип матери определяется сильной тревожностью и властностью. Она осуществляет постоянный контроль за действиями ребенка. Своей задачей считает расписать каждый его шаг (в тяжелых случаях - до пенсии оного) и зорко следит за четким исполнением написанного плана.

В трудную ситуацию детей ставит и амбивалентность таких матерей, из которой возникает двойная связь. В этой ситуации ребенок совершенно не понимает, чего хочет его мама. Она может сказать ему: «Иди гуляй», но при этом все ее движения, мимика, то есть невербальные проявления, будут кричать: «Стой здесь, не ходи никуда!». А дети, как правило, очень чувствительны к таким моментам.

«Шизофреногенная мать» не умеет проявлять любовь, материнскую заботу и ласку. Она не интересуется делами и проблемами своего дитя. Вся ее жизнь сосредоточена лишь на том, чтобы требовать с него постоянного подчинения, выполнения уже составленного ей распорядка. Например, ребенок приходит из школы. Она не станет интересоваться, как у него дела, как он играл сегодня с друзьями (и есть ли они у него вообще), что ему понравилось изучать. Ее интересуют только цифры: какие оценки получил.

При таком воспитании ребенок вырастает эмоционально холодным, не умеющим проявлять свои чувства к людям, человеком, который не чувствует социальных норм, правил общества; все его действия пассивны - он ждет распоряжений; у него отсутствуют какие-либо желания и интересы. Он не понимает окружающий его реальный мир, а мир не понимает и не принимает его, считая чудаком «не от мира сего».

Недаром Эрнст Кречмер, психолог, назвал склонных к шизоидному типу детей «мечтой и радостью матерей». Они никогда не осмелятся ослушаться, высказать свое несогласие или поступить по-своему.

При этом внутренняя жизнь ребенка будет яркой, бурлящей, фантазийной. Там он будет настоящим героем для себя, самостоятельно принимающим решения, мечтающим, ненасытным в деятельности. Но все это будет скрыто за каменной стеной, которая будет отрицательно реагировать на малейшее вторжение на «закрытую территорию».

Это классический пример того, как происходит патологическое развитие личности при неправильном воспитании. Именно вследствие этого формируется шизоидный («шиза» - «расщепление») тип акцентуации характера, который может перерасти в патологию различной степени тяжести.

Личностные особенности родителей оказывают существенное влияние на характер их отношения к ребенку. Ярким примером, подтверждающим это положение, является концепция шизофреногенной матери (Фромм - Райхманн, 1948). Шизофреногенная мать - деспотичная, властная женщина, которая эмоционально отвергает своего ребенка и одновременно вызывает у него сильную тревожность, мешает нормальному развитию своего ребенка из-за сильной потребности контролировать чужие жизни. Она стремиться быть безупречной в своих поступках и требует того же от других. Поэтому отец пассивно изолируется от семьи и позволяет своей жене окружить ребенка всеобъемлющей опекой. В результате ребенок уступает позиции и отказывается от внешнего мира ради безопасности, которую обещает всемогущая, противоборствующая мать, прячущая собственную ненависть и обиду за демонстрируемую заботу (Б. Суран, Дж. Риццо, 1979).

Годы спустя знаменитый клиницист, придерживающийся психодинамической теории, Фрида Фромм-Рейчман (Fromm-Reichmann, 1948), развила представление Фрейда о том, что холодные или чрезмерно заботящиеся о воспитании родители могут привести в движение шизофренический процесс. Она описывала матерей людей, страдающих шизофренией, как холодных, доминантных и незаинтересованных в потребностях ребенка. Согласно Фромм-Рейчман, эти матери говорят о своем самопожертвовании, но на самом деле используют детей для удовлетворения собственных нужд. Одновременно практикуя гиперопеку и отвергая ребенка, они дезориентируют его и тем самым готовят почву для шизофренического функционирования. Исследовательница назвала их шизофреногенными (вызывающими шизофрению) матерями.

Шизофреногенная мать - предположительно холодный, доминирующий и безучастный к потребностям других тип поведения. Раньше считалось, что такая мать может спровоцировать развитие шизофрении у своего ребенка.

Ребенок, не сумевший успешно пройти параноидно-шизоидную стадию, вступает в латентную фазу развития шизофрении. На этом этапе он не дает родителям поводов для волнений и выглядит как все нормальные дети, а часто даже кажется более нормальным, чем они (более удобный ребенок и кажется матери более нормальным - подобно тому, как умной мы называем послушную собаку, и наоборот). Такой ребенок быстро развивается, рано начинает говорить, легко отлучается от груди и привыкает к новой пище, быстро усваивает правила гигиены, редко плачет - одним словом, не доставляет матери беспокойства. Это значит, что ребенок боится проявлять свои собственные желания и настаивать на их выполнении; он существует, чтобы выполнять желания матери. Ситуация действительно страшная; но шизофреногенная мать воспринимает ее как прекрасную, а своего запуганного ребенка, не смеющего быть самим собой - как идеального. Требования шизофреногенной матери, ее ожидания и формируют у ребенка первоначальную систему «ложного я». Негативные ожидания сформируют, соответственно, «отвратительного ребенка»; но, как правило, шизоидные дети очень «правильные», послушные, честные - т.е. очень удобные для родителей и воспитателей. Из них вырастают такие же удобные для всех взрослые - со сложной системой «ложного я», отвечающей ожиданиям многих людей, которых шизоид считает опасными для себя. Но в какой-то момент баланс между полномочиями «истинного» и «ложного» я нарушается - «ложное я» становится все более автономным и контролирующим все большее число аспектов бытия шизоида. «Истинное я» катастрофически теряет ощущение как реальности мира, так и собственной реальности. Использование экстремальных методов для возобновления ощущения собственной реальности (эксцентричность) и характеризует фазу анормального поведения.

Несчастный ребенок при всем желании не способен соответствовать ожиданиям родителей. Выхода из этой ситуации нет; любое движение невозможно, как невозможно и само продолжение жизни. И шизофрения по Лэнгу представляет собой «особую стратегию, придуманную человеком для того, чтобы жить в непригодной для жизни ситуации».

Шизофреногенная мать - чрезмерная собственническая любовь, чрезмерное вмешательство в отношения ребёнка с другими детьми. Или холодность, отчуждение, садистские тенденции...

если человек не оправдывает собственных ожиданий - происходит раздвоение собственного Я.

"отвергающая мать", "сверхопекающая" и шизофреногенная матери - реальные матери, называемые так психиатрами и аналитиками за их патогенное влияние на своих отпрысков (см. СВЕРХ- и ШИЗОФРЕНОГЕННЫЙ).

Возникает вопрос: чем вызывается шизофрения? Почему у некоторых людей не развивается или слабо развивается распознавание сигналов, означающих уровни коммуникации? Причины этого Бейтсон обнаружил в детстве шизофреника, в его семейном окружении. Как показало детальное изучение "шизогенных" семей, с подробной киносъемкой, ребенок в такой семье находится в особых условиях, и ключевое положение в развитии болезни чаще всего занимает его мать. То, что при этом происходит, плохо вяжется с обычным представлением о материнской любви. В таких семьях мать "вгоняет" ребенка в шизофрению с помощью точно описанного механизма, который Бейтсон назвал "двойной связкой".

Прежде всего, надо расстаться с иллюзией, будто все матери любят своих детей. В нашей стране, где брошенные, отвергнутые матерями дети превратились в социальную проблему, можно было бы говорить об особой патологии, связанной с общественной катастрофой. Но гораздо раньше, в условиях "благополучного" буржуазного общества психологи заметили, что значительная доля матерей в действительности перестает любить своих детей в возрасте 5-6 лет. Эрих Фромм описывает в своей книге "Искусство любить" истерическое поведение таких матерей, выражающих в бурных сценах ненависть к своим детям, и советует верить этим чувствам. Объяснение, по Конраду Лоренцу, состоит в том, что общий всем приматам материнский инстинкт угасает, когда дети достигают указанного возраста. Но у человека воспитание ребенка втрое дольше, поскольку развитие мозга гораздо сложнее; это явление - так называемая неотения - привело к возникновению другого, чисто человеческого инстинкта материнской любви, действующего в течение всей жизни. Механизм этого сравнительно молодого вторичного инстинкта, как это всегда бывает в эволюции, менее надежен, чем действие древних инстинктов, и "включение" его после "выключения" первичного инстинкта часто не срабатывает. В таких случаях матери и в самом деле не любят своих детей, хотя по социальным причинам вынуждены изображать отсутствующее у них чувство. Конечно, эти несчастные женщины не понимают подсознательных процессов, о которых идет речь, но попытки обмануть подсознание к добру не ведут. Другая причина, мешающая развитию материнской любви, - это нелюбовь к мужу, сознательная или нет, которая сплошь и рядом переносится на ребенка.

Мать, не любящая своего ребенка, но вынужденная имитировать отсутствующее чувство, представляет гораздо более частое явление, чем принято думать. Она не выносит сближения с ребенком, но пытается поддерживать с ним связь, требуемую приличием. Ребенок, нуждающийся в материнской любви, инстинктивно тянется к матери, поощряемый ее словесным обращением. Но при физическом сближении у такой матери начинает действовать механизм отталкивания, который не может проявиться в прямой и недвусмысленной форме и маскируется каким-нибудь косвенным способом: мать придирается к ребенку по любому случайному поводу и отталкивает его, высказывая это на более абстрактном уровне, чем первичный уровень "материнской любви". У ребенка находится какой-нибудь недостаток, он всегда оказывается в чем-нибудь виноват; например, его любовь к матери объявляется неискренней, потому что он не сделал того или другого. Таким образом, ребенок воспринимает противоположные сообщения, выражающие притяжение и отталкивание , и обычно на разных логических уровнях: притяжение выражается в более простой и прямой форме, а отталкивание - в более сложном, замаскированном виде, с помощью несловесной коммуникации или рассуждений, ставящих под сомнение его любовь к матери.

Складывающийся таким образом стереотип связи между матерью и ребенком продолжается и тогда, когда ребенок идет в школу. Внушения матери в таких случаях тоже имеют двойной характер: на низшем уровне мать внушает ему, что он не должен драться с Петей, Васей и т.п., а на высшем, более абстрактном уровне - что он должен "защищать свое достоинство", "не давать себя в обиду", и т.д. Конечно, во всех случаях ребенок оказывается виновным, поскольку он не исполняет либо первого, прямого внушения, либо второго, косвенного. Этот конфликт между двумя уровнями общения, при котором ребенок "всегда виноват", и называется двойной связкой. Открытый таким образом механизм двойной связки вовсе не ограничивается отношениями между матерью и ребенком, но представляет весьма распространенную патологию человеческого общения.

Бейтсон иллюстрирует эти отношения клиническими примерами. Приведем один из них (G. Bateson, Steps to an Ecology of Mind, Ballantine Books, N.Y., 1972).

"Молодого человека, только что вышедшего из острого приступа шизофрении, навещает в больнице его мать. Обрадовавшись ей, он импульсивно обнимает ее за плечи, на что она отвечает оцепенением. Он отводит руку, и она спрашивает: "Разве ты больше не любишь меня?" Он краснеет, а она говорит: "Милый, ты не должен так смущаться и стыдиться своего чувства". Пациент едва смог пробыть с ней несколько минут. Сразу же после ее ухода он напал на ассистента, и его пришлось связать.

Конечно, этого можно было избежать, если бы молодой человек способен был сказать: "Мама, ведь я видел, что тебе было неприятно, когда я тебя обнял, что тебе трудно было принять мое чувство". Но у шизофренического больного такой возможности нет. Его глубокая зависимость и его опыт не позволяют ему комментировать поведение его матери, она же комментирует его поведение и вынуждает его принять всю законченную последовательность действий. При этом пациент испытывает следующие трудности:

(1) Реакция матери, не принимающей чувства своего сына, искусно прикрывается осуждением его жеста замешательства, а пациент, приняв это осуждение, отрицает тем самым свое восприятие происшедшего.

(2) Высказывание "Разве ты больше не любишь меня?" в этом контексте означает, по-видимому:

(а) "Меня надо любить".

(б) "Ты должен любить меня, а иначе ты плохой сын и виноват передо мной".

(в) "Ты ведь любил меня раньше, а теперь не любишь", и тем самым внимание смещается с выражения его чувства на его неспособность чувствовать. Для этого у нее есть основания, поскольку он также ненавидел ее, и он, соответственно, отвечает на это чувством вины, на которое она реагирует нападением.

(г) "То, что ты только что выразил, не было любовью"

Возникает безвыходная дилемма: "Если я хочу сохранить мою связь с матерью, я не должен показывать ей, что люблю ее, но если я не покажу, что люблю ее, я ее потеряю".

Вовсе не всегда такой конфликт приводит к катастрофическим последствиям. Здоровая реакция ребенка на бессознательное лицемерие матери - это сопротивление: почувствовав противоречия между требованиями матери, ребенок начинает их "комментировать", доказывая несправедливость матери и свою правоту. Но если мать реагирует резким запретом комментировать ее поведение (например, угрожая покинуть ребенка, сойти с ума или умереть, и т.д.) и тем самым не позволяет ему сопротивляться, то у ребенка подавляется способность различать сигналы, обозначающие характер коммуникации, что и составляет зачаток шизофрении. Иногда может помочь вмешательство отца, но в "шизогенных" семьях отец слаб и беспомощен.

Если ребенок имеет возможность сопротивляться противоречивым требованиям матери, это, конечно, нарушает спокойствие семьи, но у такого ребенка есть шансы вырасти здоровым: он научится распознавать сигналы, определяющие логические уровни сообщений. В более абстрактном требовании он распознаёт отрицание более конкретного, возмущается и не всегда повинуется, но отнюдь не смешивает две стороны "связки".

Иначе складывается дело, если ребенок не может сопротивляться. Ребенок учится не различать логические типы сообщений, делая тем самым первый шаг к шизофрении. На претензии матери он отвечает теперь искренним непониманием, так что его считают "ненормальным". А потом этот же шаблон отношений переносится на других людей; но это вовсе не значит, что такой ребенок непременно станет психически больным. Он ходит в школу, проводит время вне семьи и может постепенно научиться различать "сигналы переключения контекстов", если его отношения с "шизогенной" матерью были не слишком интенсивны. Может быть, он будет делать это не так хорошо, как другие; вероятно, у него не особенно разовьется чувство юмора, и он не будет так заразительно смеяться, как его друзья.

Специфика шизофреногенной матери заключается в злокачественной форме ее неспособности быть матерью. Эти псевдоматери получают полную власть над маленьким ребенком, зависящим от их помощи. Более благоприятной формой шизофреногенной матери (Pankow, 1968) являются т. н. дети матери, ожидающие от своих собственных детей, чтобы он; обращались с ними как их матери.

Мать, индуцирующая психосоматическое расстройство, реагирует либидинозно лишь на дефекты и болезни своего ребенка, в противоположность матери, индуцирующей перверсию, у которой либидинозно загружены все действия, касающиеся здорового тела ребенка, напр. церемония мытья, одевания, манипулирования мужскими или женскими гениталиями ребенка. Обе матери игнорируют при этом растущую идентичность Я ребенка. С последней обращаются как с вещью, либидинозно занятым предметом, а не полноправной развивающейся личностью.

Мать – самый главный человек в жизни ребенка Но бывает так, что именно она, любящая, нежная и добрая, становится самым настоящим тираном по отношению к своему выросшему ребенку. Выражается это, как правило, в очень жестких требованиях, тотальном контроле, постоянных указаниях и осуждениях. И, вот, девушка уже собралась замуж, а мать по-прежнему действует так, как будто она еще учиться в школе.

Мать-тиран: признаки

Не все взрослые дети осознают, что их мать самый настоящий тиран. Ведь она с детства являлась для них авторитетом, и дети думают, что так и должно быть. Причиной беспрекословного послушания может служить определенная среда, в которой девушка росла. Например, до сих пор в деревнях девочкам с пеленок могут внушать, что для нее слово матери будет законом всегда, независимо от возраста девочки. Кстати, не надо думать, что мамы продолжают осуществлять свою руководящую функцию только в отношении дочерей. Сыновья этому подвержены не меньше, просто на этом реже акцентируются.

Можно выделить конкретные признаки, указывающие на то, что человек подвергается тирании со стороны мамы. А именно:

Все серьезные решения в вашей жизни принимаете не вы сами, а ваша мать. За вас.
Ваше мнение всегда неправильное. И не важно, что вы обсуждаете – сериал или покупку мебели.
Мать часто произносит следующие фразы: «Ты ничего не понимаешь», «Сначала доживи до моего возраста», «Уж я-то тебе плохого не посоветую!»
Мать постоянно разговаривает с вами на повышенных тонах, но вам повышать голос не разрешает.
Мать внушает вам, что родила вас именно для того, чтобы вы всю свою жизнь ей помогали. Но как бы вы ни пытались ей угодить, вы всегда делаете все не так.
Вам пытаются навязать чувство вины даже за самый незначительный проступок. Вы постоянно слышите в свой адрес, что вы «неблагодарная», для вас «делают всё».
Мать манипулирует своим здоровьем. У нее подскакивает давление, когда вы идете гулять, она вызывает скорую, если вы не выполняете ее требований. Она говорит, что если она умрет, виноваты в этом будете вы.
Мать часто акцентирует внимание на том, что она чрезмерно много сделала и делает для своего ребенка. В итоге у вас возникает чувство долга, который вы никогда не сможете вернуть. Ведь она променяла карьеру и личную жизнь на материнство.

Что делать, чтобы уберечь себя от матери-тирана?

johnhain / Pixabay

Самое главное, что нужно сделать для ограждения себя от материнского авторитаризма, это не жить вместе с матерью. Отдельное жилье – залог спокойных нервов. Поэтому, как только ваши финансовые возможности начинают это позволять, есть смысл задуматься о переезде.

Ни в коем случае нельзя выходить замуж только для того, чтобы уйти из родительского дома. Как бы не получилось как в той поговорке про «огня да полымя».

Как быть, если приходится жить вместе?

Ситуацию, при которой взрослый ребенок живет с матерью-тираном, можно классифицировать как сложную. Дружить с тираном невозможно, так как это будет не , а просто подавление своей личности. Единственное, что можно сделать в такой ситуации – это держать нейтралитет.

Вы должны продемонстрировать своей матери ваше умение быть самостоятельным. А для этого вам необходимо быть полностью финансово независимым (за исключением отсутствия отдельного жилья). Как это сделать? Задача не из легких, но вполне осуществима при правильном подходе.
Делайте все так, как считаете нужным. Не советуйтесь с мамой, а ставьте ее в известность о покупках или принятых решениях пост-фактум. Если вы все же рассказали о своих планах маме, и она их не одобрила, отнеситесь к этому спокойно, не спорьте с ней. Скажите, что сами в состоянии принимать решения в соответствии со своими желаниями.
На крики и оскорбления реагировать нужно абсолютным спокойствием и, даже равнодушием. Достаточно просто уйти в свою комнату, не обращая внимания на резкости. Помните, что вы никогда не переспорите тирана, даже если ваши доводы будут логичными.

Как бы странно это ни звучало, но мать-тиран – это энергетический вампир, которому хорошо, когда вам плохо. Вы никогда не будете правы, поэтому просто прекратите оправдываться, пытаться что-то объяснить, подчиниться. Не делитесь своими эмоциями. Если вы их не отдадите, их никто не заберет.

Вопрос психологу

моему сыну 17лет,заниженая самооценка,боится людей,сверстников,никуда не ходит,даже в магазин.Поездка в маршрутке стала пыткой.Пропускает занятия,появились проблемы с учёбой.Когда ему приходится куда-то идти или ехать,его прямо колотит всего.Я вижу как ему трудно и плохо,но чем помочь ему я не знаю.В нашем городе консультации психолога очень дороги,мне не по карману.Очень прошу,помогите!

Татьяна, когда он стал бояться выходить, может соотнесете с каким-то значимым событием в его жизни? Боится все-таки кого - людей (всех ли?) или сверстников (опять всех ли?), это Ваше личное субъективное ощущение, или он говорит: "Я боюсь того-то и того-то)"? Каково его поведение в маршрутке (а в автобусе по-другому)? Заниженная самооценка - с какого возраста стали это замечать (а он тоже считает её таковой)? Он просит Вас помочь ему? Где его отец, его роль в семье ? Каковы были роды (когда он рождался)? Есть ли кто-то в роду с трагической, тяжелой судьбой? Где он учится (школа, ВУЗ, техникум)? Есть вероятность, что есть причины и не ходить в магазин (лень, мама сходит и пр.), не нравится то место, та специальность... Много вопросов... А про "не по карману" - дело такое: выбор всегда есть! Даже, к примеру, если стоимость консультации 1500 руб./час (а в небольших городах по 300, 500, max 700 руб), то "переведите" это, ну, хотя бы в проезд на транспорте (я по Москве сужу) 25 руб "туда" и 25 руб. "обратно" на работу = 50 руб. 1500/50=30 дней. А если "разбросать" на 365 дней даже бОльшую сумму... Состояние ребенка того стоит!

Хороший ответ 2 Плохой ответ 1

Татьяна! Существует бесплатная психологическая помощь , возможно она есть и в Вашем городе. Есть помощь по телефону, по Инету. Всегда можно найти доступные цены, если есть желание. Вы ставите диагноз - заниженная самооценка. Это формируется в основном в семье и конкретно матерью. Симптомы, которые Вы описываете нельзя отнести только к самооценке. Это более серьезные симптомы. Парню 17 лет, он сам уже может обратиться за помощью. Если Вы все будете продолжать делать за него, то ситуация только ухудшиться. Вообще все это похоже на семейную проблему, а не только на проблему Вашего сына.

Хороший ответ 3 Плохой ответ 2

Здравствуйте, Татьяна! Мне совершенно понятно Ваше беспокойство по поводу сложностей сына. Я думаю, будет полезно узнать у мальчика об его отношении к происходящему. Довольно часто бывает так, что ребенок сам может связать происходящее с каким-то фактом его жизни, в любом случае он как-то внутри себе это объясняет! Кроме того, безспорно Вам и ребенку необходимо сопровождение специалистов. Татьяна, если Вы поймете "зачем" (что даст вам получение квалифицированной помощи), то найдется и "как"! Детям нужны счастливые родители, а родителям здоровые дети!:)

Хороший ответ 4 Плохой ответ 1

Здравствуйте, Татьяна! Вам надо обратиться к врачу-психиатру, психотерапевту - если надо и лечение назначит, а также может провести спихотерапевтические сеансы, так как поставить такой диагноз как социофобия может только он! Также это граничит уже с шизотипическим расстройством личности! Лучше не упускайте время, ища психолога, работа которого может быть абсолютна бесполезна (психолог работает с нормой, но не с дивиацией, так как назначить поддерживающую лекарственную терапию он не может!). Обратитесь в ПНД по месту проживания, там специалисты бесплатные (также и психотерапия тоже)!

Хороший ответ 5 Плохой ответ 1

Наиболее «запущенным» случаем является социофобия, то есть боязнь общества. У кого-то она выражается в боязни выступить на сцене, у кого-то - в страхе разговаривать по телефону. Кто-то не любит ходить на праздники, юбилеи, в клубы и другие места, где скапливается много народу. А некоторые настолько опасаются себе подобных, что практически не выходят из дома. И у нас, в Якутске, такие люди есть, правда, точно сказать, сколько их, трудно - вряд ли кто проводил такие исследования. Однако об одной такой девушке, Оксане, мне стало известно совершенно случайно. Я разговорилась в поликлинике с ее тетей, которая пришла на прививку с пятилетним сыном Оксаны. Сама девушка вот уже года три почти не выходит из дома.

Анна Степановна с племянницей Оксаной и ее сынишкой живут в частном доме в районе ГРЭСа. Оксана не учится, не работает, не водит сына в детский сад, не ходит на его утренники. Всем этим занимается тетя. В младших классах Оксана была как все дети, разве что немного более скромной, чем остальные. Все изменилось в девятом классе. Вызвала ее к доске учительница, она вышла... И вдруг все дети стали громко смеяться, глядя на нее. Оказалось, что у девочки сзади порвалась юбка. Казалось бы, ничего ужасного не произошло, но после этого одноклассники постоянно подшучивали над девочкой, вспоминая тот случай. Оксана настолько серьезно восприняла все это и так переживала, что Анна Степановна (она воспитывала девочку с самого рождения) перевела ее в другую школу. Однако страх оказаться в смешном положении перед одноклассниками стал преследовать девочку. А потом страхи стали появляться буквально везде.

Оксана с грехом пополам окончила школу, поступила в колледж. Проучившись год, начала встречаться с парнем. Спустя несколько месяцев, поняла, что беременна, и решила оставить малыша. С отцом ребенка не сложилось... Тетя не водила ее к психологам или к психиатру, как советовали «сердобольные» доброжелатели. Она понимала, что у девочки проблема, жалела ее. Девушка ни с кем, кроме тети и сына, не общается, у нее нет ни одного знакомого, не говоря уже о друзьях. Целыми днями она сидит дома, читает книги и смотрит телевизор. Уровень социофобии настолько вырос, что обычный разговор с человеком по телефону пугает ее до дрожи. Но вопреки своим страхам она два раза пыталась пойти работать, чтобы начать обеспечивать себя. В первый раз она решила попробовать себя в роли диспетчера такси, затем поработала дворником. Не получилось преодолеть себя, постоянно чувствовала свою ущербность, да и косых взглядов и насмешек побоялась. И теперь Анна Степановна переживает: «Случись с ней что, как жить будут Оксанка и Кирюша?»
А страхи Оксаны все увеличиваются. Первые два года после рождения сына было легче, даже стала потихоньку выходить с коляской. Любимый человек тогда еще был рядом... А потом, после ухода Михаила, снова началось ухудшение. Однажды одела Кирюшу, положила в коляску и вдруг представила: вот идет по району, а там другие мамы с колясками, смотрят на нее... С ними нужно будет знакомиться, разговаривать, что-то обсуждать и о чем-то говорить. Целый час простояла на пороге, сын так и уснул в коляске, одетый и закутанный. Так и не вышла со двора.

Так и живут: покупка продуктов, посещение поликлиники, Кирюша, детский сад - все Анна Степановна. А что Оксана? Весь мир для нее - телевизор, Интернет, книги. Ее не тянет пройтись по улицам за руку с сыном, повести его в парк, поесть мороженого в кафе. Он приходит с садика, тянется к ней, хочет, чтобы она с ним поиграла, книжку почитала. Но когда Оксана что-то рассказывает ему, ей постоянно кажется, что Кирюша сморит на нее и думает: «У всех мамы, как мамы, а моя странная. Ни разу не гуляла со мной!». И Оксану снова с головой накрывает паника.

Давняя и самая заветная мечта Оксаны - чтобы все люди на Земле исчезли. Анна Степановна со слезами в голосе рассказывает, как Оксанка говорит о своей мечте: «Если бы все вокруг исчезли, я могла бы спокойно жить».
Уедем в улус - так решила Анна Степановна. Продадут дом и переедут в деревню, поближе к родне. Да и Оксанке там будет полегче, найдется, что делать - уехать на дальнюю заимку и жить, заниматься хозяйством, растить сына. Подальше от людских глаз. А когда Кирюша в школу пойдет - перебраться в райцентр. Там, конечно, тоже люди, но все же не в таком количестве, как в городе.

Комментарий психолога.
Марина Гаврильева, специалист одного из психологических центров:
- Дословно, социофобия - боязнь общества. Но на самом деле это не столько боязнь людей, сколько боязнь социальных ситуаций, в которых человек оказывается на виду. Попадая в подобную ситуацию, социофоб испытывает сильнейшую тревогу, страх того, что он непременно окажется в унизительном или постыдном положении. Страх этот абсолютно иррационален. Например, кому-то в автобусе кажется, что все на него смотрят и думают о том, какой он неудачник. Или кто-то не может есть в ресторане, так как уверен, что обязательно что-нибудь прольет или уронит, и все окружающие будут показывать на него пальцами и смеяться. Социофоб почти всегда панически боится публичных ситуаций: выступлений, докладов, экзаменов, даже если уверен в своих знаниях. Его пугают новые знакомства, да и вообще общение как таковое. Причем, чем важнее для него собеседник, тем сильнее будет страх, особенно если дело касается представителей противоположного пола. Человек боится разговаривать по телефону. Он не может работать, когда за ним наблюдают, не может есть в компании, предпочитает не смотреть людям в глаза. Казалось бы, что тут такого? Мало кому нравится, когда смотрят под руку или заглядывают в рот во время обеда. Но тут речь о другом. Во время приступа социофобии возникает целый коктейль неприятных симптомов: затрудняется речь, перехватывает дыхание, учащается сердцебиение, может появиться заикание, головокружение и тошнота, дрожь в руках и желание заплакать. Человек покрывается холодным потом или его бросает в жар - и все это сопровождается ощущением нереальности происходящего.

Как самостоятельное заболевание социофобию выделили в конце 1960-х. А пристально изучать стали только последние десять лет. Поэтому, когда говорят о том, что количество страдающих от социальных фобий растет, непонятно, откуда берется такая статистика: то ли действительно ритм современной жизни способствует формированию социофобии, то ли просто врачи стали чаще ставить такой диагноз. Тем не менее, социофобию сегодня уже никто не считает экзотикой. В разное время жизни ей подвержено более 10% людей.

Социофобии делятся на два вида: «очерченные», когда страх проявляется в каких-то однотипных ситуациях (выступление перед большой аудиторией или коммуникаций с продавцами в супермаркетах), и «генерализованые», когда страх возникает перед многими, причем весьма разнообразными, социальными ситуациями

Что значит «в разное время»? Признаки социофобии могут быть временными или постоянными. Классический пример: ребенка при всех высмеяла учительница, после чего он начинает бояться отвечать у доски, а может, даже и вообще ходить в школу не захочет. Впрочем, это проходит довольно быстро. А бывает, что человек сам не знает, откуда первый раз к нему пришел страх чужих осуждающих взглядов, но страх этот становится его спутником на всю жизнь.

Невозможность вступать в социальные контакты очень мучительна, так как при социофобии сохраняется критичность, острое понимание, что с тобой что-то очень не в порядке, что ты теряешь что-то очень важное. Пожалуй, нет ни одного социофоба, который не пытался бы преодолеть свою болезнь, но, к сожалению, за профессиональной помощью такие пациенты обращаются крайне редко.

Моя мама развелась с папой после 30-летнего проживания вместе. Нас пятеро детей в семье, я старшая. Папа женился, живет благополучно. Вся проблема в маме. Она очень опекает младшую дочь, которая учится в высшем учебном заведении в другом городе, а на мне как на старшей постоянно отрывается. Стоит ей поссориться с младшей, она приходит в мой дом и портит настроение мне и моему мужу. Я не могу прекратить отношения с ней, потому как мне ее жаль, но и дальше так общаться становится все более невозможным. Как-то я сорвалась и все высказала, так потом ночами не спала, было стыдно и жаль маму. В итоге позвонила первая, хотя муж и ругал, что я опять слабость проявляю. Как мне правильно выстроить линию поведения с мамой? На выходные мы отдаем ей дочку. Может, не отдавать пока? Как научиться не реагировать на обиды? Помогите, пожалуйста.

Жалость - очень плохой друг и советчик. Поманив человека своей показной благодушной стороной, она заманивает в капкан и создает неразрешимые проблемы. Вот и вы мечетесь между двух огней. Жалея маму, наступаете на горло собственной песне, страдаете. Пожалев себя (ведь вам себя жалко, как старшей вам досталось мало любви), чувствуете себя виноватой перед одинокой мамой. А что же на самом деле?

Ответ на вопрос, как поступить, мы находим сами. Но чтобы его найти, нужна ясность взгляда. Сейчас ваш взгляд замутнен обидами. Поэтому вы и не видите выхода. Разрешите себе называть вещи своими именами. Взгляните на все это не как дочь, а как отстраненный наблюдатель.

Изначально ребенок и родитель тесно связаны друг с другом нитями безусловной любви. Поначалу персона родителя в восприятии ребенка приравнивается к Богу. Родитель - самый лучший, самый сильный, прекрасный, безусловный во всем, что делает - не может ошибаться и не может быть плохим. Любовь к родителю - первый урок любви к Богу. Именно через нее ребенок постигает Абсолют. Это важно, ведь в дальнейшем только тот человек, который в своем развитии доходит до постижения сути Бога, становится человеком Духовным! Но, становясь чуть старше, ребенок начинает замечать, что мама и папа не всегда бывают хорошими, честными, справедливыми. Для него это - первый урок взросления. Попытка мира научить маленького человека иметь собственное мнение. И вот тут ребенку необходимо совершить качественный переход на новый этап развития. Ему необходимо разделить в своем сознании образ матери-Богини и матери-человека. Такое разделение болезненно, но необходимо. Совершив его, ребенок обретает самостоятельность и может выстраивать со своими родителями взаимоуважительные отношения. Отказавшись от разделения, то есть запретив себе повзрослеть, ребенок, даже будучи достаточно взрослым (по паспорту), останется зависимым от родителей и, что самое неприятное, «унаследует» от них их жизненные программы, стереотипы и принципы. Что характерно - даже не желая этого!

То есть, если мать (или отец) позволяет себе в отношении ребенка манипуляции, а ребенок не желает этого осознавать и протестовать против них, 99 шансов из 100, что он сам, будучи взрослым, станет манипулятором и будет применять те же самые методы в отношении собственных детей. То же самое касается и других качеств. Чтобы не множить семейное зло и не повторять ошибок родных, есть только один способ - осознавать, называть вещи своими именами, не бояться давать оценки поступкам родителей и детей - и при этом (очень важно!) все равно продолжать их любить! При таком отношении места жалости нет. Жалость попросту уходит, потому что нет смысла жалеть человека, причину и цель поступка которого ты можешь объяснить.

А теперь снова вернемся к вашей ситуации. По всей видимости, в вас до сих пор сильна слабость ребенка, который не может (или боится) дать оценку поступкам своей матери. Вы плачете, страдаете, кричите, но боитесь посмотреть правде в глаза. Ваша мама давно превратилась в человека, живущего за счет вас. А вы, сильная молодая женщина, у которой есть собственная семья и ребенок, пляшете под ее дудку, тем самым только усугубляя тот глубокий нравственный конфликт, который и привел маму к разводу и к тому, как она ставит себя с детьми. Но кто-то же однажды должен остановить этот порочный круг? И воскликнуть, как в известной сказке Андерсена, что король-то - голый. Тем самым вы не только поможете матери, дадите ей повод задуматься о собственных поступках, но и поможете самой себе, наконец-то завершите процесс взросления.

Теперь о том, как это сделать. Я бы посоветовала вам, детям, объединиться. Собраться, обсудить, как кто из вас видит поступки матери и от чего страдает. Продумать, чего бы хотел каждый из вас и - что немаловажно - что каждый из вас мог быть дать своей матери. Потом пусть каждый из вас напишет маме письмо или поговорит с ней с глазу на глаз или вместе с другими и выскажет свои пожелания. Если в ответ вы услышите манипуляции - «вы неблагодарные, я вас вырастила, а вы…» или что-то в этом роде, прекратить разговор до тех пор, пока мама не захочет вас услышать. Быть твердыми, последовательными, обращаться к логической стороне маминой натуры. И если каждый из вас займет такую позицию, мама обязательно когда-нибудь услышит вас.

А вот совершать поступки в знак протеста (типа «не отправлю ребенка» и т. д.) я бы не советовала. Во-первых, как я понимаю, это нужно не маме, а вам! Глупо и по-детски наказывать другого тем, что не даете ему сделать вам хорошо. Так мамы порой не дают детям поцеловать себя, когда ребенок наказан. Поэтому, если вы не можете не отдавать дочку матери, то - отдавайте и искренне благодарите за помощь. А вот если мама позволяет себе хамить вам, то имейте силу дать ей отпор. «Поступайте с человеком по поступкам его» - не просто древняя мудрость, но и закон эффективного общения. Следуя ему, вы никогда не попадете впросак.

А вот то, кто кому звонит первый и что говорит, совершенно не важно. Мириться должен тот, кто сильнее и старше, но ведь совершенно не факт, что психологически мама старше вас. Важно то, что ты подразумеваешь под перемирием. Ведь один, говоря: «Давай все забудем», подразумевает: «Я успокоился, ты можешь продолжать вести себя как раньше», а другой: «Я великодушно прощаю тебя, но больше не поступай со мной так!». Что имели в виду вы?

Вот, собственно, и все, что я хотела бы вам сказать. Всего вам доброго!