Правда о гибели омона из сергиева посада в чечне. Расстрельное дело раскрыло убойные факты Как погиб пермский омон в чечне

Вечером 28 марта 2000 года во временный Веденский РОВД, укомплектованный сотрудниками милиции из Пермской области, с приданным ему пермский сводным ОМОНом, поступил приказ командующего Восточной группировкой федеральных войск генерал-майора С. А. Макарова на зачистку села Центарой в соседнем Ножай-Юртовском районе.

Рано утром 29 марта колонна, численностью 50 человек (42 омоновца из Перми и Березников, 8 военнослужащих комендантской роты в/ч 83590 Таманской дивизии) выдвинулась из Ведено в пункт назначения для проведения спецоперации по проверке паспортного режима и осуществления других мероприятий. Колонна состояла из трех транспортных средств: БТР-70 (водитель Геннадий Образцов, комендантская рота, попал в плен, казнен), автомобиль «Урал-4320» (водитель Вячеслав Морозов, УВД Свердловского района, погиб в бою) и автомобиль «ЗиЛ-131» (водитель Юрий Шишкин, единственный выживший боец комендантской роты). Не доезжая нескольких сот метров до селения Жани-Ведено, у высоты 813, закипел ЗиЛ и колонна была вынуждена остановиться.

Незадолго до этого, в это же село вошел отряд боевиков под командованием Абу-Кутейба. В банде, помимо чеченцев, также были выходцы из республик Северного Кавказа и иностранные наемники (арабы). Бандиты разместились в домах на отдых. Командир омоновцев майор Симонов решил осмотреть крайний дом. Зайдя внутрь, он обнаружил там двух вооруженных боевиков. В ответ на приказ Симонова бросить оружие раздались выстрелы, майор Симонов был убит. Одновременно начался обстрел колонны из стрелкового оружия и гранатометов.
Сожженный Урал

Выстрелами из РПГ подбили БТР (кумулятивный снаряд попал в моторный отсек) и обе автомашины. Наводчик (предположительно место наводчика занял один из милиционеров, впоследствии скончавшийся от ожогов на поле боя) горящего БТР развернул башню и открыл огонь по сопке, позволив омоновцам занять более удобные позиции для обороны. Омоновцы и военнослужащие комендантской роты приняли бой, отбивались до последнего патрона. По мере подхода бандитов из разных концов селения, огонь по колонне усиливался. В последнем радиосообщении милиционеров была просьба стрелять одиночными. По всей вероятности, у них кончались боеприпасы.
Подбитый БТР

Около 10:00 на помощь попавшим в засаду омоновцам из Ведено был направлен отряд из военнослужащих комендантской роты (контрактники) и пермских милиционеров. Вторая колонна, возглавляемая комендантом Ведено полковником В. Тонкошкуровым, начальником Веденского ВОВД полковником Ю. Ганьжиным, его заместителем, бывшим омоновцем подполковником К. Строгим, командиром Пермского ОМОНа подполковником С. Габой, попыталась пробиться к окруженным милиционерам, но не дойдя до них нескольких сот метров, сама попала в засаду. Практически сразу был подбит головной БТР комендантской роты (водитель Роман Муранов, стрелок Дмитрий Зябликов). Опасаясь быть запертыми в ловушке, командование дало приказ на отступление. Спустя приблизительно 6 часов колонна вернулась в Ведено. Потери второй колонны составили: комендантская рота - 15 человек раненых, сводный отряд Пермского ОМОНа - один раненый.

Благодаря тому, что часть боевиков была отвлечена на вторую колонну, шесть человек из первой колонны смогли вырваться из окружения. 30 марта группа из шести человек - пять омоновцев и боец комендантской роты - вышла к своим.

Только 31 марта федеральные войска (по некоторым данным - батальон 66-го полка внутренних войск и три батальона 104-го гвардейского воздушно-десантного полка 76-й гвардейской воздушно-десантная дивизии ВДВ) смогли, наконец, достичь высоты 813 и вывезти тела погибших милиционеров и бойцов комендантской роты. Были обнаружены тела 31 погибших и один тяжелораненый в обе ноги омоновец Александр Прокопов (впоследствии Александру ампутировали ногу, но он остался служить в ОМОНе). Судьба остальных бойцов к тому времени оставалась неизвестной. Позднее выяснилось, что двенадцать человек (семь березниковских омоновцев, четыре прикомандированных сотрудника пермской милиции и боец комендантской роты) были взяты в плен и казнены на следующий день в ответ на отказ их обменять на полковника Ю. Д. Буданова, арестованного за убийство чеченки. Захоронение 10 бойцов было обнаружено 30 апреля (по другим данным - 1 мая) в районе селения Дарго, а сведения о месте захоронении 2 бойцов ОМОНа пришлось покупать у местных жителей. Практически на всех телах были следы издевательств и пыток. Как выяснилось впоследствии, милиционеры были захвачены в плен не сразу. Небольшой группой они пытались выйти из окружения, постоянно отстреливаясь, но смогли дойти только до небольшой речки, переправиться через которую уже не успели. Здесь у них, по всей видимости, закончились боеприпасы. Вокруг найдено большое количество гильз и неразорвавшаяся граната. Один омоновец был сражен автоматной очередью у моста через речку и добит ударами приклада. Остальные были казнены неподалеку от этого места.

В последующие дни этот район прочесывали и разминировали военнослужащие внутренних войск, десантники и сотрудники милиции.

19 апреля 2000 года в Веденском районе началась масштабная спецоперация по ликвидации сконцентрированных здесь формирований Басаева и Хаттаба. Российская артиллерия наносила удары по объектам противника в районах сел Зоны, Шалажи, Грушевое, Ца-Ведено. Для участия в операции дополнительно переброшено около 500 военнослужащих и боевая техника. Штурмовики Су-25 совершили 22 боевых вылета, бомбардировщики Су-24М - 4. Более 50 раз поднимались в воздух вертолеты огневой поддержки Ми-24.
Потери

Погибли в бою, а также захвачены в плен и казнены 36 пермских милиционеров и 7 военнослужащих комендантской роты. Число раненых - 2 и 15, соответственно.

Потери боевиков неизвестны. С места боя были вывезены несколько трупов иностранных наемников и прикопаны возле тогдашнего места дислокации комендантской роты (особняк Шамиля Басаева, впоследствии дом был уничтожен саперами федеральных сил) с целью последующего обмена на тела пропавших милиционеров. Обмен не состоялся.

31 марта с выездом на место происшествия министр МВД РФ Владимир Рушайло и первый заместитель начальника Генерального штаба ВС РФ генерал-полковник Юрий Балуевский провели служебное расследование. В феврале 2001 года материалы были переданы в главное управление Генпрокуратуры РФ на Северном Кавказе.

В ходе судебного расследования было выяснено, что специальной засады на колонну не было. Это подтвердили показания боевиков, участвовавших в том бою (судебный процесс над ними прошел в Махачкале весной-летом 2001-го) и схема места боя (иногда боевикам приходилось стрелять вверх по склону, что при заблаговременном выборе позиции скорее всего было бы исключено). Также в пользу отсутствия засады говорит и то, что обстрел колонны усиливался со временем, по мере подхода групп боевиков из других домов селения. Но роковое стечение обстоятельств - поломка машины, обнаружение группы боевиков в доме на окраине села - привело к трагическим последствиям. Быть может, после отдыха боевики незамеченными ушли бы в горы. А возможно, их целью было нападение на «сердце Ичкерии» - Ведено. В этом случае пермские милиционеры и бойцы комендантской роты своей гибелью предотвратили нападение на райцентр и разрушили все планы боевиков.

На скамье подсудимых оказались шесть человек, ни один из которых не признал себя виновным. Четверо получили 14, 16, 19 и 21 год строгого режима, а двое впоследствии были отпущены на свободу (вначале были приговорены к 2, 5 и 3 годам заключения, а затем амнистированы).
Оценки и мнения

Участились обстрелы блокпостов. Из-за несогласованности и отсутствия необходимых навыков попал в засаду и понес потери отряд (40 человек) из Пермского ОМОНа. Колонна совершала марш без разведки маршрута и организации взаимодействия с подразделениями внутренних войск и артиллерии. Управление велось по открытым каналам связи. Эти упущения и привели к беде. И такие примеры, к сожалению, были не единичны.

Геннадий Трошев. «Моя война. Чеченский дневник окопного генерала», воспоминания, книга

«Дима собрался в Чечню, никому ничего не сказав. Позвонил уже из Грозного, говорит: «Все в порядке, не волнуйся, здесь не стреляют, мы просто будем восстанавливать разрушенный город как строители…» А через два месяца в газетах появились скупые строчки о расстреле Пермского ОМОНа в окрестностях Джаней-Ведено. Тогда из 49 человек в живых остались шестеро. Москвич Дима Ефимов, боец комендантской роты ВОВД Веденского района, тоже не вернулся из того боя.

Линолеум для ОМОНа

В 2000 году в свете грядущих выборов всем очень хотелось верить в скорую победу на Кавказе. Несмотря ни на что - ни на очередные сообщения о потерях павловопосадского, пермского, ханты-мансийского ОМОНа, ни на страшные рассказы солдат, вернувшихся из чеченского ада. Знающие люди говорили, что до победного конца еще слишком далеко…
В марте 2000 года вся страна готовилась к очередным президентским выборам. Понятно, что непрекращающиеся боевые действия в Чеченской республике никому не могли прибавить голосов избирателей, возможно, поэтому нам усиленно демонстрировали желание власти урегулировать, наконец, ситуацию на Северном Кавказе. На экранах телевизоров и на страницах газет замелькали сообщения о новых боевиках, согласившихся сотрудничать с российскими военными и добровольно сложивших оружие. В Чечню под зорким оком телекамер зачастили начальники всевозможных ведомств с гуманитарными грузами и просто дружескими визитами, призванными поднять боевой дух защитников родины.
В это же время армейское начальство усиливает охрану предвыборных участков в Чеченской республике, мол, с незначительным количеством боевиков, периодически совершающих нападение на блокпосты и устраивающих засады в горах, могут вполне справиться ОМОН и сводные силы комендатур. Бойцам катастрофически не хватало оружия, патронов, боевой техники, солярки, дров, некоторые были вынуждены неделями ждать продуктовых посылок «с большой земли», питаясь кашей и опостылевшими сухарями. Даже сигареты были огромной радостью. При этом, ни на секунду не смолкают выстрелы, видно, боевики не знали, что контртеррористическая операция переходит в завершающую стадию. Ситуация в расположениях российских войск накалялась - любое нападение на милиционеров могло дать повод для ответного удара федералов, но до 29 марта все было относительно спокойно.
Накануне трагедии в Ведено приехала очередная делегация - начальник Пермского областного ГУВД генерал-лейтенант В. Сикерин, мэр Перми Ю. Трутнев и другие не менее значительные гости. Как сообщали тогда многие СМИ, обстановка в ВОВД и расположении ОМОНа им явно понравилась. И действительно, пермские милиционеры выполняли свой долг в относительно человеческих условиях - печки греют, кормят хорошо, есть даже баня. Правда, прочитав опубликованный в «Комсомольской правде» дневник майора пермской милиции Владимира Порта, складывается несколько другое впечатление о быте солдат. Ну да бог с ним, война есть война, да и кто теперь, после гибели сорока с лишним омоновцев, вспомнит, что заезжие гости обещали привезти линолеум, когда им нужно было совсем другое…

Сегодня по прошествии 5 лет мы можем почти полностью восстановить картину страшного боя, унесшего жизни сорока с лишним человек. Да простят нас участники тех событий, мы старались опираться на известные факты.

Чеченский гамбит

Утром 29 марта 2000 года был получен приказ выдвинуть ОМОН при поддержке бойцов веденской комендатуры (той самой, в которой служил контрактник Дмитрий Ефимов) на спецоперацию в селение Центорой Ножайюртовского района. Не дойдя до пункта назначения, у одной из машин (для проведения операции милиционерам были выделены «Урал», «ЗИЛ» и БТР с водителем ВОВД) перегрелся двигатель. Колонна остановилась, командир В. Симонов и один из офицеров подошли к заброшенному дому и открыли дверь. В руках одного из них была камера, которая и зафиксировала первые минуты боя - увидев боевика, Симонов приказал ему бросить оружие. Огонь открыли сразу. Дальше пошло по отработанной за годы войны схеме: по «афганскому» варианту подожгли первую и последнюю машины - «Урал» и БТР - начался расстрел. Те, кто уцелел в первые минуты боя, заняли круговую оборону. По словам Ларисы Шиловой, психолога, работавшего с омоновцами после этой трагедии, командование всем отрядом взял на себя Василий Коньшин. Он попросил Диму поддержать огнем отходивших бойцов, оповестил всех по рации о начавшемся обстреле в районе высоты 813. Сегодня сложно сказать, что же происходило дальше, но, вероятнее всего, Дима забрался на горевший БТР и стрелял, сколько мог, прикрывая отход омоновцев, пока пуля снайпера не оборвала его жизнь. Ценой своей жизни Дима дал возможность выйти из окружения пятерым омоновцам и одному бойцу комендатуры, которых до той роковой операции он даже не знал. Ничего удивительного в этом нет: сводные отряды - вполне обычная практика боевых действий.
Вспоминая тот бой, лейтенант милиции Владимир Куракин рассказывал, как подошедшей на помощь второй колонне удалось отвлечь внимание боевиков, и у них появилась возможность скатиться в ущелье и попытаться выбраться из окружения по берегу речки. Под прикрытием вертолетов проще передвигаться, однако, авианаводчик был вскоре убит, и вести огонь стало невероятно сложно. Первый залп авиации все-таки пришелся по позициям омоновцев, поэтому Куракину пришлось выпустить зеленую ракету - свои. Скатившись в обрыв, омоновцы повисли на корнях деревьев, это помогло оставаться незамеченными несколько часов. Сгустившиеся сумерки позволили потихоньку цепочкой продвигаться вперед.
Вторая колонна выдвинулась к попавшим в засаду омоновцам почти сразу, но подойти к ним боевики не дали - огонь был настолько плотный, что дальнейшее продвижение было бы бессмысленным самоубийством. Несмотря на то, что многие бойцы и офицеры, чувствуя свое бессилие, рвались спасать товарищей, было принято решение возвращаться. Впоследствии во второй колонне насчитали 16 раненых, кроме того, омоновцы потеряли один БТР.
Бой длился почти 8 часов, помощи не было, много убитых, боеприпасы на исходе. Заранее подготовленная ловушка захлопнулась. Результат - по нашей информации, 49 человек погибли (по материалам уголовного дела - 35 сотрудников Березняковского ОМОНа (Пермская область) и 7 бойцов ВОВД Введенского района Чеченской республики). 25 омоновцев были убиты сразу - раненых боевики добивали выстрелом в голову. Через двое суток удалось найти чудом уцелевшего омоновца Александра Прокопова, видимо, боевики посчитали его мертвым и не стали добивать. Или просто очень спешили. Еще 10 человек были захвачены в плен. Скорее всего, они были ранены или контужены и не могли оказать сопротивления, живыми сдаваться «вахам» у милиционеров не принято - одну гранату всегда оставляют для себя… Уводили ребят босиком, всюду валялись окровавленные бинты, возможно, их пытали. Потом выяснилось, что казнили пленных на третьи сутки, перерезав горла. Их долго не могли найти, в некоторых СМИ даже появилась информация о том, что Басаев потребовал выдать боевикам полковника Буданова в обмен на пленных милиционеров. Однако скоро выяснилось, что Басаев просто использовал удачно подвернувшуюся возможность в своей политической игре. На это выступление ФСБ отреагировало моментально, обнародовав секретную информацию, в которой говорилось о том, что омоновцев казнили еще несколько дней назад.
Казалось, что все произошедшие превращается в фарс. Неужели, для того, чтобы оправдать затянувшуюся войну и получить новый повод для возобновления боевых действий, надо было послать на смерть 49 человек? Вот, мол, мы к вам, дорогие чеченцы, как к людям, а вы наших солдат убиваете - нехорошо. Разозлили вы нас. Будут вам за это зачистки, усиление на всех постах и ночные обстрелы.
Кстати, в материалах уголовного дела, возбужденного в отношении участвовавших в том расстреле боевиков, настойчиво утверждается, что засада не планировалась. Все произошло случайно. В таком случае, как объяснить вырытые заранее и хорошо замаскированные окопы, посты наблюдения боевиков, выставленные по ходу всего движения колонны, и вооруженных бандитов в заброшенной кошаре? Вообще, вопросов после осмысления произошедшего обнаружилось очень много, причем не только у журналистов, которые наперебой задавали их на страницах своих изданий. Почему милиционеров отправили в район, в котором действовала группа Хаттаба и Басаева, и были подготовлены базы для боевиков, без боевого охранения? Поддержка - один БТР? Почему была проигнорирована информация о том, что самая опасная обстановка, именно в этом районе? Почему не было связи с десантниками, которые должны были занимать точки, на которых в тот день оказались боевики? Ведь это была зона ответственности ВДВ… Почему несколько дней ничего не было известно о 10 омоновцах, захваченных в плен? В конце концов, почему вернувшиеся из того боя ребята сказали: «Нас подставили»? Ответы на эти вопросы пыталась найти специально созданная комиссия во главе с тогдашним министром МВД Владимиром Рушайло. Но, видимо, так и не нашли, или не пытались. Поначалу даже не могли договориться, кого обвинять: губернатор Пермской области Геннадий Игумнов высказался о «раздолбайстве вышестоящих начальников», руководство группировки Внутренних войск на Северном Кавказе обвинило командование ВДВ за то, что последние не оказали вовремя помощь попавшим в засаду. Вы удивитесь, но, по имеющейся у нас информации, командиров Березняковского ОМОНа начальство не похвалило за то, что хотя бы шестерых удалось спасти, а упрекнуло в несогласованности действий и прочих нарушениях. Как нам впоследствии рассказали выжившие в той мясорубке березняковские омоновцы, даже к ним у начальства было много претензий.
Все наши попытки узнать правду у сотрудников Березняковского ОМОНа, участвовавших в том бою, не увенчались успехом. Казалось бы, попали в умело расставленную ловушку, но на войне всякое бывает, чего же тут скрывать? Проанализировав скупые и как будто заученные рассказы участников тех событий, мы пришли к выводу, что говорить правду им нежелательно. Более того, один из наших источников недвусмысленно намекнул, что Березняки город маленький, информация распространяется оперативно, поэтому у некоторых «особо разговорчивых» могут возникнуть проблемы.
В результате причиной трагедии посчитали непродуманные действия начальства Пермского ОМОНа, приказавшего своим бойцам выдвигаться без армейского прикрытия. Как говорится, без комментариев.
На следующий день после боя омоновцы вернулись на место трагедии за своими погибшими товарищами. Лариса Шилова рассказывает, как страшно было смотреть на ребят, складывавших своих друзей на БТРы, как грязные и почерневшие от боли они могли сказать только одну фразу: «Мы не должны жить». Ей долго пришлось разговаривать с выжившими милиционерами, внушая им, что жизнь продолжается. Но тогда, по словам Ларисы Александровны, это было почти бесполезно. Александр Гаррес, березняковский омоновец, говорил, что невозможно будет смотреть в глаза матерей геройски погибших солдат. Наверное, тогда они не могли себе представить, что смогут жить дальше, а сейчас… Время не лечит раны, оно просто немного притупляет боль.

Слава герою?

Участвовавшие в бою под Ведено в один голос твердят: «Если бы там не было этого морпеха, никто бы не выжил». Действительно, Димин поступок иначе как геройским не назовешь, даже генерал, привезший Людмиле Васильевне, маме Димы Ефимова, похоронку на сына, говорил, что за такое «героя» дают. Березняковские омоновцы направляли ходатайство на присвоение Диме звания «Героя России». Прошло девять месяцев, прежде чем Людмиле Васильевне, наконец, выдали Орден мужества. Не вручили, не наградили, а именно выдали. Наверное, посчитали, что теперь убитая горем мать не будет ходатайствовать о присвоении Диме звания Героя России (посмертно). Вообще расчет оказался правильным. Несмотря на то, что Димин подвиг, со слов его матери, признали все, в том числе и его непосредственные командиры, этого оказалось недостаточно. Кроме устных свидетельств, требовалось провести массу проверок, получить неимоверное количество заключений и документальных фактов. А главное, инициировать процедуру присвоения звания Героя России должно было непосредственное руководство той части, в которой служил Дмитрий Ефимов. На все это у Людмилы Васильевны не было ни сил, ни здоровья. Да и неправильно это как-то - требовать то, что тебе и так положено. Сражаться с бюрократической машиной оказалось действительно непросто. В качестве эксперимента мы обратились в соответствующие инстанции, дабы уяснить порядок получение звания Героя России. На пятнадцатом телефонном номере, по которому мы должны были получить «интересующую нас информацию», энтузиазма поубавилось. Зато стало понятно, что раз уж Орден мужества дали, то на большее рассчитывать не приходится.

Дима был обычным парнем. Отслужил срочную на флоте, после дембеля устроился на хорошую работу, прилично зарабатывал. У него была любящая мама, старший брат и маленькая племянница - в общем, крепкая дружная семья. Людмиле Васильевне было трудно понять, почему ее сын решил пойти на войну. Не смогли этого понять и в военкомате, где на вопрос, «зачем тебе это надо», Дима ответил: «Я должен». Они наивно подумали, что денег. Но Дима знал, что нужен там.
День, когда привезли похоронку на сына, Людмила Васильевна помнит плохо. Было много народу, все говорили, какой геройский поступок совершил ее сын, каким он был хорошим солдатом и светлым добрым человеком. Кто-то из присутствовавших командиров сказал, что Диму убила русская женщина-снайпер, которая по контракту трудилась в Чечне, зарабатывая себе на квартиру. «Вы же понимаете, для меня главное - узнать правду о гибели сына, и вот когда я все это услышала, мне стало плохо. Это сколько же надо русских ребят убить, чтобы квартиру в Москве купить?» - вспоминает Людмила Васильевна. Говорил ли тот полковник правду, нам так и не удалось узнать, поскольку не удалось установить его имя и фамилию, а других свидетелей того разговора Димина мама просто не помнит. Однако, поговорив с участниками того боя и проверив эту информацию по другим источникам, мы пришли к выводу, что, в данном случае никакой снайперши не было.

Приговор

Виновных в гибели пермских омоновцев все-таки нашли. 25 июня 2001 года Верховный суд Дагестана вынес приговор шестерым обвиняемым по делу о гибели Пермского ОМОНа. Им вменялось участие в незаконных вооруженных формированиях, хранение и ношение оружия, посягательство на жизнь работников правоохранительных органов и захват заложников. Приговор оказался намного мягче, чем требовал прокурор. Судите сами: самый большой срок - 21 год в колонии строгого режима - получил М. Магомедов, боевики А. Мирзаев, Х. Кузаалиев, Г. Батиров получили по 19, 16, 14 лет лишения свободы соответственно, а Ш. Китов и Э. Валиахметов - 3 и 2,5 года. Причем те, кто получили наименьшие срока, были отпущены в зале суда по амнистии. Все эти боевики специально приехали в Чечню для прохождения обучения в лагерях Хаттаба и институте «Кавказ», все они сознательно пришли убивать. Адвокаты обвиняемых пытались доказать, что эти люди не боевики, а мирные жители, которых взяли в заложники и силой заставили подносить оружие и охранять пленных омоновцев. Сама формулировка «преступление не было доведено до конца» (значит, не всех убили или расстрел начали не вовремя?) для непосвященного в юридические хитросплетения кажется чем-то вроде оправдания преступников. Обвинению все-таки удалось отстоять свои позиции, но приговор от этого не стал жестче. Во время слушаний были оглашены показания свидетелей и потерпевших, которые явно указывали на причастность обвиняемых к вооруженным формированиям, но в подобных уголовных делах почему-то никогда не бывает справедливых приговоров. Как вы думаете, куда после суда подались амнистированные?

На том месте, где геройски погибли пермские омоновцы, до сих пор стоит искореженный «Урал», и, проезжая мимо него, солдаты каждый раз отдают честь, вспоминая убитых ребят. Память - это всегда хорошо, но неужели за эти пять лет ни у кого не возникло желания найти истинных виновников произошедшей трагедии? Имеющаяся в нашем распоряжении информация позволяет предположить, что причиной трагедии могла стать не только несогласованность действий руководства, но и банальная утечка информации, произошедшая, разумеется, неслучайно. Видимо, об этом знают участники того боя, но по каким-то причинам молчат. А зря. В этой истории должна быть поставлена точка…

От редакции:
В одной из передач «Улица твоей судьбы», выходящей на канале ТВЦ, была рассказана история Дмитрия Ефимова, погибшего в 2000 году в Чечне. Нам показалось интересным сделать материал на эту тему. Несмотря на то, что, на первый взгляд, он получился, что называется, «не в формате», мы все же решили поставить его в Дело. И вот по какой причине. По имеющейся в распоряжении редакции информации, не все аспекты этого дела были тщательно изучены и освещены в прессе, в то время как они имеют решающее значение для подачи ходатайства на присвоение Дмитрию Ефимову звания Героя России. Возможно, данная публикация поможет решить вопрос о присвоении (или получить аргументированный отказ) этого почетного звания.

Расстрельное дело раскрыло убойные факты
Вчера в Махачкале на процессе по делу о расстреле пермского ОМОНа в марте 2000 года были обнародованы сенсационные показания одного из обвиняемых Эдуарда Валиахметова. Он рассказал, что Андрея Бабицкого обменяли на солдат, захваченных в плен его отрядом. Пленных же омоновцев, по его словам, казнили даже несмотря на то, что они просились на службу к боевикам. С подробностями — ЮРИЙ Ъ-САФРОНОВ.
Подсудимый Валиахметов рассказал, что в Чечню попал в начале февраля 2000 года по настоянию родителей: "Мать и отец хотели, чтобы я изучил Коран и основы ислама". Это корреспонденту Ъ подтвердила и мать Эдуарда, Саният, которая приехала в Махачкалу, одетая по всем правилам, предписанным кораном женщине-мусульманке. "Мы действительно думали, что только в Чечне наш мальчик может познать чистоту ислама",— посетовала она. В одном из лагерей Валиахметову дали имя Абдулла, так как имя Эдуард, как ему объяснили, немусульманского происхождения. Даже в письме родителям он называл себя Абдуллой. После трех недель обучения Валиахметов, вместе с еще одним обвиняемым Шамилем Китовым, попал в отряд араба Абу Кутейба. Но буквально через пару дней боевики заподозрили в новобранцах агентов ФСБ.
По словам Валиахметова, под пытками он был вынужден признать себя лейтенантом ФСБ. Вместе с Китовым его держали с пленными, среди которых находился один милиционер из Новолакского района Дагестана и несколько военнослужащих. Милиционера, по словам Валиахметова, отпустили за выкуп, а двух солдат обменяли на корреспондента радиостанции "Свобода" Андрея Бабицкого. Так, во всяком случае, сказали Валиахметову те, кто охранял его. За это время он узнал многих боевиков, среди которых были татары, даргинцы из дагестанского селения Карамахи и даже арабы, приехавшие из Англии.
Отряд боевиков постоянно передвигался и всюду водил за собой пленных. Валиахметов подробно рассказывал маршрут движения, четко называл населенные пункты и даже районы Чечни, которые они пересекали. В конце марта отряд, в котором он находился, оказался под селением Жани-Ведено.
"Нас расселили недалеко от села в двух заброшенных домах. Однажды утром я проснулся от шума автоматных очередей. Сонные боевики, на ходу одеваясь и заряжая оружие, бежали в сторону небольшой высоты (возле нее было совершено нападение на колонну пермского ОМОНа.— Ъ). Среди них я увидел Шамиля Китова, у которого в руках был гранатомет и три выстрела к нему",— рассказывал Валиахметов на допросе, который записывался на видео и демонстрировался на процессе. Всех омоновцев, захваченных в плен, по его словам, отвели в небольшое ущелье, где их охраняли арабы. Бой тем временем продолжался в полукилометре. Карамахинцев, которые раньше охраняли Валиахметова, не было — они участвовали в том бою. Уже вечером, когда отряд соединился, Валиахметов стал свидетелем казни одного из омоновцев. "На земле, опершись на лопату, стоял прапорщик. Когда боевики стали громко кричать "Аллах акбар!", милиционер упал на колени и стал просить не убивать его. Он говорил, что будет воевать на их стороне. Но разъяренные ваххабиты уже ничего не слышали. С прапорщика сняли рубаху, потом подошел один чеченец и ударил его прикладом автомата по голове и уже лежащему на земле перерезал горло". Таким образом, Валиахметов подтвердил данные федералов о том, что Шамиль Басаев блефовал, предлагая обменять пленных на полковника Буданова, арестованного за убийство чеченской девушки. К моменту выдвижения требований омоновцев уже казнили.
Однако в других своих показаниях Валиахметов исключил эпизод с Китовым. Исходя из этого, следователь не стал предъявлять последнему обвинение в непосредственном участии в нападении на пермский ОМОН. На видеодопросе Валиахметов, а затем и Китов подробно перечисляли имена карамахинцев, участвовавших в налете, и их приметы. Позже, по данным следствия, они опознали их по фотоснимкам. Однако на суде оба неожиданно заявили, что ошибались, так как на скамье подсудимых сидят совсем другие люди. Один из участников того боя, пермский омоновец, не выдержал и сказал судье: "Там они все были грязные, заросшие, с бородами, а сегодня — подстриженные и бритые. Естественно, при таком раскладе — это разные люди".
На вопрос судьи и гособвинителя, с чем связаны изменения в их показаниях, оба подсудимых ответили, что подвергались физическому давлению и действовали по сценарию следователя еще до того, как их допрашивали во время видеосъемок. По их словам, имена подсудимых им были подсказаны работниками милиции. Тут же по очереди адвокаты стали поднимать своих подсудимых и устраивать импровизированные очные ставки, задавая один и тот же вопрос: "Вы раньше видели этого человека среди боевиков?" В ответ слышалось вялое отрицание: "Я только на процессе увидел этих людей".
Сегодня суд заслушает показания других подсудимых.

В феврале, когда я был в командировке в Перми, здесь провожали в Чечню сводный отряд ОМОНа - ровно 100 бойцов и офицеров во главе с командиром Сергеем Габа. На перроне не было привычных слез и горестных рыданий - командование уверяло, что на этот раз милицейское пополнение не будет участвовать в боевых действиях, задача у ребят привычная - обеспечивать общественный порядок в Веденском районе

Это случилось в среду, 29 марта. Колонна пермского ОМОНа - 41 человек - на двух автомобилях «Урал» и одном бронетранспортере ранним утром двинулась в селение Дарго: предстояла зачистка одного из селений в горах. Не доезжая километра до селения Жани-Ведено (горное урочище Джаней-Ведено на границе Веденского и Ножай-Юртовского районов), колонна была внезапно атакована несколькими сотнями боевиков. Несколько часов продолжалось форменное побоище: подбиты машины и бэтээр, шквал огня прижал милиционеров к земле. Никаких сообщений о помощи они передать не могли - никто из офицеров даже не знал позывных и радиочастот войск, дислоцированных в полосе движения колонны. Зато на КП в Ведено отлично слышали переговоры омоновцев. Последний перехват - в 16.45: «Всем ребятам, которые могут стрелять, - бейте одиночными!» Любому ясно, что это значило: у окруженных бойцов кончались патроны.
Вторая колонна пермского ОМОНа - 107 человек - уже мчалась на помощь товарищам. Одновременно к месту трагедии подходили батальон 66-го полка внутренних войск и три парашютно-десантных батальона. По некоторым данным, из 104-го полка 76-й дивизии ВДВ из Пскова, рота которого почти полностью погибла 1 марта. Не дошли - на высоте 813 их тоже ждала засада боевиков.
Пока неизвестно многое: сколько часов продолжался бой? Почему не прилетели на помощь вертолеты? И самое главное: сколько бойцов из двух колонн ОМОНа погибли, сколько ранены, сколько пропали без вести? На следующий день после первого боя, 30 марта, на очередном брифинге Сергей Ястржембский уверял, что первая колонна ОМОНа потеряла трех бойцов, 16 «находятся в безопасности», судьба остальных неизвестна. В тот же день исполняющий обязанности командующего объединенной группировкой федеральных сил генерал-полковник Александр Баранов сообщает из Ханкалы другое: погибших четверо, ранено - 18. О потерях второй колонны, военнослужащих внутренних войск и десантников, - молчок. Хотя нет - тот же Ястржембский оценивает потери десанта и ВВ в 20 человек раненными.
В пресс-службу ГУВД Пермской области звонить бесполезно: ее начальник Игорь Киселев еще 30 марта просил журналистов не писать о трагедии ОМОНа ни слова - вся прошедшая до того информация кажется ему либо недостоверной, либо непроверенной.
А потому поправляет и Баранова, и Ястржембского: в отряде всего двое раненых и один контуженный.
Эта ложь примитивна и убога: если бы судьба была столь милостива к пермякам, вряд ли министр внутренних дел Владимир Рушайло, едва прилетев из Чечни в Москву, снова тотчас же вылетел в Моздок. Вряд ли на место расстрела пермского ОМОНа поспешили бы и тот же Баранов, и командующий группировкой внутренних войск генерал Михаил Лабунец, и заместитель министра внутренних дел генерал Игорь Голубев. И наконец, в пятницу, 31 марта, Главное управление Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе возбудило уголовное дело по факту нападения на колонну пермского ОМОНа - слишком серьезны должны быть основания.
Март в Чечне уже видится мне окаянным и страшным - мы живем от трагедии до трагедии, последняя - уже третья. Все так же похоже: звучат слова о халатности, безалаберности, неразберихе. Все гораздо трагичнее - и ложь про освобожденные от боевиков районы Чечни, и вранье об окончании активной фазы боевой операции, и уж вовсе дурацкий треп о едва не всеобщей тяге чеченцев к России.
...И у здания ГУВД Перми, и у базы ОМОНа неподалеку от знаменитой фабрики Гознака которые сутки стоят десятки людей - жены, отцы, матери и дети расстрелянного боевиками ОМОНа.
В пятницу, 31 марта, в 16.30 на базу прибыли губернатор Вячеслав Игумнов и два вице-губернатора. Несколько часов они совещались с заместителем командира ОМОНа Валерием Казанцевым. К толпе родственников начальство не подошло.
Знали ли они о том, что в тот же день в районе Жани-Ведено были обнаружены тела 32 погибших омоновцев? Известны ли, наконец, их имена?
Приготовимся к молчанию и лжи. Пора привыкнуть.