Людмила гурченко - биография, информация, личная жизнь. Муж Гурченко Сергей Сенин - дочери актрисы: «Маша, не надо ломать дверь, которая всегда для тебя открыта… Муж людмилы гурченко сенин

В каждом из своих вокальных концертов Людмила Гурченко непременно исполняла знаменитую песню из кинофильма «Простая история», где есть слова «ну как на свете без любви прожить?» А феерическая личная жизнь актрисы, словно олицетворявшей это чувство, давала на тот поэтический вопрос ответ однозначный: никак невозможно. До конца дней ее страстная натура была открыта для любви.

Василий Ордынский

С Василием Ордынским Люся Гурченко встретилась во ВГИКе, куда поступила сразу после окончания средней школы в Харькове. К моменту знакомства ей было 18-лет, ему – 30. Тоже вгиковец, только учился на режиссерском факультете и институт уже окончил. Фронтовик, прошел всю войну командиром минометной роты. Общение юной студентки с молодым режиссером быстро преобразовалось в головокружительный роман, который в 1953 году привел влюбленных в загс. Эта информация превалирует в разных источниках. Но есть и другая, по которой брак этот оставался гражданским.

Василий Ордынский. Кадр из фильма «Щит и меч» (1968)

Как бы то ни было, но в период учебы на втором курсе Гурченко получила от своего бойфренда приглашение сыграть главную роль в фильме «Человек родился». Однако, по слухам, кто-то из «доброжелателей» поставил в известность членов худсовета об их любовной связи. Мэтры посчитали аморальным протежирование любовницы, потворствовать этому не стали и назначили на роль другую артистку - Ольгу Бган. И все же постановщику удалось «втянуть» свою возлюбленную в картину - утвердил ее кандидатуру на озвучание той самой роли…

Также Василий переселил харьковчанку Люсю из подмосковного общежития в свою квартиру. Однако совместная жизнь влюбленных не заладилась, супружеский союз продержался немногим больше года. Впоследствии оба умалчивали о причинах развода. Только однажды актриса обмолвилась, что «не сумела простить измену». Но другие данные свидетельствуют, что инициатором расставания был Ордынский.

Борис Андроникашвили

Едва произошло расставание с Василием, Люсю охватило новое чувство. Избранником стал также вгиковец - студент сценарного факультета Борис Андроникашвили. Обаятельный 22-летний грузин, интеллектуал и красавец, музыкант, сын писателя Бориса Пильняка и княжны Киры Георгиевны Андроникашвили - актрисы и режиссера. По материнской линии он был продолжателем знаменитой кинематографической династии Шенгелая (его тетя - актриса Нато Вачнадзе, мать режиссеров Георгия и Эльдара).

Борис Андроникашвили. Кадр из фильма «Отарова вдова» (1957)

С Людмилой Борис случайно столкнулся в институтской столовой. Она, увидев такого мачо, аж выронила поднос. Он его поднял. Роман начался мгновенно, резво стал набирать обороты и закончился свадьбой. Гурченко завидовали многие вгиковские девчонки. И не только из-за ее головокружительного романа с раскрасавцем Борей - мечтой каждой из них. К этому моменту слава Людмилы Гурченко была в зените - она уже сыграла свою «звездную» роль в фильме Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь», и чувствовала себя счастливой во всех отношениях. По ее собственному признанию, мужа своего буквально боготворила и возносила хвалу Господу за то, что он их соединил в пару.

Через год после заключения официального брака у супругов родилась дочь Мария. Однако три годя спустя, а именно в 1960 году, Борис и Людмила расстались. По рассказам знакомых, немалую роль в разрыве отношений, помимо разности и взрывоопасности характеров, сыграло расхождение по творческим позициям: во-первых, мужу категорически не нравилось видеть свою жену в амплуа комедийной артистки, а во-вторых, ее оглушительный успех ущемлял его мужское самолюбие.

И все же вряд ли это могло стать решающим фактором: характеры притираются, амплуа меняются, успех проходит… Гораздо более весомая причина крылась в образе жизни, который стал вести Борис. В своих мемуарах актриса признавалась: «Он талантливо умел жить рядом, находясь лишь на своем берегу. А мне с немыслимой силой воли приходилось обучаться жизни вдвоем в одиночестве…» Дело в том, что супруг семейным делам предпочитал жизнь вольную, компанейскую, пьяную и любвеобильную. «Добрые» подружки не преминули посвятить молодую жену, погруженную в хлопоты о ребенке, как о времяпрепровождении ее супруга, так и о его многочисленных романчиках.

Гурченко не стала уточнять подробности и выяснять отношения, избежала также сцен ревности, которые при ее таланте могла бы исполнить с блеском. Вместо этого, приняв произошедшее как факт, решила себя от такой данности избавить, после чего подала на развод, который проходил крайне тяжело. В результате этого замужества Людмила Марковна сформулировала для себя основополагающего табу: на жертвенную любовь, приносящую только страдания, и на повторное рождение детей, которые вынуждают погружаться в пучину домашних забот. И, вычеркнув навсегда бывшего мужа из своей жизни, также категорично лишила дочь Машу возможности общения с родным отцом.

После развода Борис стал жить гражданским браком с Нонной Мордюковой, а Людмила два года спустя снова вышла замуж.

Александр Фадеев

Встреча с актером Александром Фадеевым-младшим (сын известной артистки МХАТа Ангелины Степановой и приемный сын знаменитого писателя Александра Фадеева - автора «Молодой гвардии»), произошла в модном ресторане ВТО, где в советское время собиралась творческая богема. Балагур, ловелас и кутила, Саша моментально очаровал молодую одинокую актрису и очаровывался ею сам. Скоротечный роман очень скоро завершился женитьбой.

Молодожены переселились в кооперативную квартиру «на Маяковске», купленную для них Люсиной свекровью. И все же решение о совместном проживании в браке было явно опрометчивым и необдуманным. Разочарование не замедлило себя ждать. Просуществовав два года, союз распался.

Связав себя брачными узами, Александр ничего менять в своей жизни не захотел. Он оставался несостоявшимся артистом и завсегдатаем ресторанов, посещение которых завершалось безудержными загулами, благо отцовские деньги позволяли жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая.

К сожалению, для семьи это прекрасное ничегонеделание мало что могло дать. Плюс ко всему, молодой человек безудержно свою жену ревновал. Говорят, однажды в сильном подпитии, терзаемый муками ревности, даже выстрелил в нее из охотничьего ружья. К счастью, промахнулся… Характеризуя это свое замужество, Людмила Марковна говорила, что тот брак ничего не дал ни одному из супругов, называла его «досадной ошибкой» и «прочерком» в своей жизни.

Анатолий Веденкин

Близкие отношения Людмилы Гурченко с артистом Анатолием Веденкиным продлились недолго. Встретились они в 1972 году на съемках фильма-мюзикла «Летние сны». Погружение в экранные образы супругов, привело к возникновению чувственной близости в реальной жизни. За развитием романа абсолютно непохожих друг на друга людей наблюдала вся съемочная группа…

Анатолий Веденкин и Людмила Гурченко. Кадр из фильма «Летние сны» (1972)

Борис Диодоров

Некоторые источники утверждают, что еще одним официальным мужем Людмилы Марковны был Борис Диодоров - народный художник России, профессор, главный художник издательства «Детская литература», проиллюстрировавший более трех сотен книг, среди которых великолепные иллюстрации к сказкам Ганса Христиана Андерсена. На самом деле зарегистрированного брака не было. А был непродолжительный роман - пылкий и бурный. В ходе которого Борис Аркадьевич называл свою возлюбленную «женой», что и послужило поводом для путаницы.

Вспыхнувшее чувство Бориса к Людмиле было столь сильным, что он расстался со своей законной супругой - известной художницей Натальей Кормушиной, в браке с которой прожил 16 лет. В их доме и произошло знакомство Гурченко и Диодорова. Как рассказала в одном интервью Тамара Валентиновна, у них в квартире на проспекте Вернадского часто собиралась столичная творческая интеллигенция, и… «Однажды Высоцкий привел к нам Люсю. Мы знали, что между ними были отношения. Не так, чтобы роман - просто переспали. О том, что Гурченко очень любвеобильна, знали все на «Мосфильме»».

Борис Диодоров. Фото: Виктор Великжанин/Фотохроника ТАСС

Инициированная Владимиром Высоцким встреча художника и актрисы, привела к уходу Бориса из семьи и переезду на квартиру Людмилы. По мнению близких, Диодоров - человек «тихий, спокойный, жизнерадостный и ведомый» - поддался страстному темпераменту актрисы, которая в тот период в профессии была не востребована и от того, по рассказам очевидцев, сильно выпивала. Также говорилось, что Гурченко на своего любовника «давила ужасно», и если бы ему не удалось год спустя все-таки вырваться из-под ее влияния, его жизнь пошла бы под откос. При этом с Машей - дочкой Людмилы Марковны - у Бориса Аркадьевича сложились идеальные отношения.

Сам он вспоминал о своем браке так: «Люсин характер проявлялся невыносимо, она раздражалась по малейшему поводу и без. А я старался во всем ее поддерживать, взвалил на себя все бытовые проблемы и фактически превратился в ее прислугу… Этот брак ничем, кроме развода, закончиться не мог».

Иосиф Кобзон

На самом деле расставание произошло по инициативе Людмилы - она влюбилась в уже тогда успешного артиста Москонцерта Иосифа Кобзона. Нечаянная встреча в коридоре ВТО (Всесоюзного театрального общества) дала старт будущей интимной связи, а затем и супружескому союзу, просуществовавшему неполных три года - с 1967 по 1970-й. Этот брак оба супруга впоследствии считали колоссальной ошибкой. Тем не менее, с Машей новый отчим был дружен, лично провожал девочку в первый класс…

Иосиф Кобзон. Фото: из личного архива

Жизнь супругов была неистовой - шумной, с раздорами и громкими скандалами. Люди из их близкого окружения вспоминали, что порой дело доходило до рукоприкладства. Причем, обоюдного. По рассказам, Людмила Марковна однажды на подъеме эмоций запустила в Иосиф Давыдовича утюгом, угодившем ему в голову.

Много ле т спустя певец рассказывал, что регистрировать брак они не планировали, а совершили этот шаг из-за того лишь, что на гастролях им отказали в совместном поселении в гостиничном номере. Вспоминая о тех отношениях, Кобзон однажды признался: «Мы были очень сильно увлечены друг другом, и мне нравилось обладать такой красивой, популярной актрисой. Отовсюду вез ей подарки, цветы. Мы были потрясающими любовниками, и секс наш происходил везде, где только нам случалось увидеться…»

Людмиле Марковне запомнилось другое: «Ничего хорошего в этом браке не было, - признавалась она. - Выходишь к машине, подаренной супругом, и видишь там проститутку с улицы… Это просто грязно». В автобиографической книге актриса писала: «Ему необходим был рядом режиссер его репертуара, внешности. Большие возможности не заменяют вкуса, стиля».

Константин Купервейс

Если Иосиф Кобзон был младше своей первой жены на два года, то разница в возрасте Людмилы Марковны со своим следующим, гражданским, мужем - пианистом Константином Купервейсом - была более существенной и составляла 14 лет. Что не стало препятствием ни для их 18-летней совместной жизни (с 1973 по 1991 годы), ни для того, чтобы 14-летняя дочка актрисы стала называть Константина Тобяшевича «папой», хотя он был взрослее ее всего лишь на десять лет.

Встреча будущих супругов произошла на концерте, проходившем в рамках Московском кинофестивале. Дальше актриса позвала пианиста на озвучание своего фильма, а он ее - на свой день рождения. Потом были романтические прогулки по Москве, затем совместная поездка в Севастополь. Гурченко признавалась, что ощущала себя абсолютно счастливой, чувствовала, что наконец-то дождалась - встретила мужчину своей мечты, с которым сможет начать жизнь с чистого листа.

Своего избранника она обожала и властвовала над ним. А он, талантливый музыкант, ради супруги пожертвовал всем, и в первую очередь собственной карьерой. Прежде всего Константин стал постоянным аккомпаниатором Гурченко, и с этой поры все программы актрисы, включая широко известные циклы «Любимые песни» и «Песни войны», они готовили сообща. Но не только. Купервейс являлся также директором Людмилы Марковны, администратором и секретарем. В анкетах, в графе «специальность», писал: «Муж Гурченко».

Лелея жену, неустанно о ней заботясь, потакая ее прихотям и капризам, способствуя приумножению славы, сам он всегда оставался в тени. Впоследствии сожалел об этом. Однажды признался, что у него стали сдавать нервы, потому что был вымотан и психологически истощен бесконечными придирками супруги. Вспоминал и такой эпизод: как-то, разгневавшись на незаслуженно обидевшую его жену, он в ярости кинул телефон в стену. После чего из уст Людмилы Марковны, сохранявшей в этот момент подчеркнуто железобетонное спокойствие, прозвучала реплика: «Взбунтовался?! Восстание рабов».

Константин Купервейс. Фото: facebook.com

То «восстание» произошло импульсивно, но оно предшествовало бунту осознанному - Константин Купервейс сам покинул свою возлюбленную. Признание в том, что у него появилась другая женщина, стало для Людмилы Марковны внезапным и жестоким ударом. Такого она не ожидала. Описывала в мемуарах эту ситуацию приблизительно так: «Всегда я уходила из браков. И поэтому перед Костей особенно снимаю шляпу. Вот это артист-тонкач! Так великолепно играть!» Она не подозревала ничего.

Сергей Сенин

Вскоре после расставания, Гурченко встретилась с Сергеем Сениным. Младше своей избранницы на 26 лет, он - продюсер и бизнесмен, оставался мужем актрисы до последнего ее дня. Сергей Михайлович - одессит, окончив Инженерно-строительный институт, поработал лаборантом, после чего устроился на Одесскую киностудию. В 1993-м году он продюсировал фильм «Секссказка», на съемках которого повстречался с Людмилой Марковной. Актрисе тогда было 58 лет. Сенину - 32 года, и он был примерным семьянином, отцом малолетней дочери.

Отношения с Гурченко раскручивались стремительно, словно в вихре, свидетелем чему являлись все члены съемочной группы. Жена продюсера, узнавшая про измену супруга, подала на развод, что дало ему возможность, избежав юридической волокиты, оформить расторжение брака и немедля заключить новый - с Гурченко. Их союз продлился 18 лет. Правда, отношения с Марией - дочерью Людмилы Марковны, у Сергея Михайловича так и не «слепились».

Людмила Гурченко и Сергей Сенин. Фото: East News

Все эти годы продюсер посвятил служению своей «звездной» супруге. Продюсировал картины, где она играла себя («Пестрые сумерки» и «Перезагрузка»), «заваливал» новыми проектами, например, благодаря ему воплотилась мечта всей жизни актрисы - она сыграла в фильме-мюзикле, короткометражке «Люблю».

По рассказам знакомых, их брак держался на любви, взаимопонимании и уважении. Муж как характером, так и внешностью, напоминал актрисе отца - баяниста-самоучку, которого она обожала, боготворила, который был ее идеалом. Сергей, воспринимая жену, как маленькую девочку, звал ее «дочкой», а она называла супруга «папой».

Людмила Марковна умерла дома, рядом находился муж. Позже из его рассказа станет известно, что «Люся лишь успела вскрикнуть, после чего упала замертво».

Аслан Ахмадов

Когда легендарную Людмилу Гурченко провожали в последний путь, у гроба с телом актрису рядом с ее супругом присутствовал Аслан Ахмадов, также принимая соболезнования. Стилист и фотограф, дизайнер и режиссер, с которым Людмила Марковна поддерживала загадочные отношения в последний период жизни, вызывал горячий интерес СМИ.

Аслан А хмадов и Людмила Гурченко. Фото: East News

Молодой человек неотрывно находился рядом с Людмилой Марковной, гулял с ней под ручку по Крещатику в Киеве и по центральным улицам столицы, снялся в ее последнем фильме «Пестрые сумерки». Будучи гостьей программы «Пусть говорят», Гурченко неожиданно задала Малахову вопрос: «А почему, Андрей, ты не спросил у меня, влюблена ли я?» Ведущий тут же адресовал ей этот вопрос и получил исчерпывающий ответ: «Да, представь, я влюблена! В Аслана. Он, знаешь, меня как обнимает? Крепко-крепко!»

Аслан родом из Азербайджана, появился на свет в 1973 году. По образованию - театральный режиссер, выпускник Бакинского института культуры. Воплощал множество разнообразных креативных проектов. Переехав в Москву, занялся фотографией, стал сотрудничать с популярными глянцевыми журналами, благодаря чему приобрел известность среди знаменитостей. И они давали согласие на персональные фотосессии Ахмадова, зачастую откровенно эпатажные, эротические. Познакомившись с Людмилой Марковной, Аслан стал ее личным стилистом и фотографом. Организовывал успешные фотовыставки, посвященные актрисе.

Был ли Ахмадов последней любовью легендарной артистки, как считают многие, или нет, остается загадкой. Ее признание: «Я влюблена в Аслана и в то, что он делает», - трактовалось по-разному. Но то, что фотограф стал близким другом Людмилы Марковны и, кстати, ее законного мужа - это факт неопровержимый.

«Экспресс газета» вспоминает самые головокружительные романы и браки великой актрисы

«Экспресс газета» вспоминает самые головокружительные романы великой актрисы

Ушла Людмила ГУРЧЕНКО. Одна из немногих истинно народных наших звезд. Многим поклонникам казалось, что она жила, как в кино. И вся ее судьба была подобна одной большой карнавальной ночи, которая, увы, пронеслась будто за пять вечеров. Наверное, отчасти так и есть. Великая женщина, бесподобная актриса, олицетворявшая собой любовь и страсть, прожила 75 ярких лет. Мы решили вспомнить самые интересные мгновения из фееричной личной жизни Людмилы Марковны.

Есть мнение, что это кинорежиссер Василий Ордынский . С молодым постановщиком Люся познакомилась, когда училась на втором курсе. Тот пригласил ее на главную роль в свой фильм «Человек родился». Но кто-то перед худсоветом донес комиссии, что Ордынский хочет протолкнуть в картину любовницу, и в результате роль уплыла к Ольге Бган . Правда, режиссер все-таки не обошелся без Гурченко - она озвучила героиню, сыгранную Бган.

Впрочем, говорят, Людмила не сильно переживала, что ее прокатили. Ведь уже вскоре получила предложение Рязанова сняться в «Карнавальной ночи».

Сразу после расставания с Ордынским Гурченко закрутила роман с 22-летним студентом сценарного факультета ВГИКа Борисом Андроникашвили , ставшим ее первым мужем и отцом единственной дочери. Брак продлился два года. После Борис ушел к Нонне Мордюковой , а Людмила раздумывала: принимать ли настойчивые ухаживания коллеги по театру «Современник» Игоря Кваши . Артист, несмотря на то что состоял в браке, уже объявил друзьям, мол, обязательно женится на очаровательной партнерше.

Но та, взвесив все «за» и «против», вышла замуж за приемного сына писателя Фадеева - Александра-младшего .

Этот союз просуществовал недолго: мот и кутила Фадеев быстро разочаровал Люсю. После развода она сблизилась с актером Анатолием Веденкиным . Потом судьба свела ее с художником Борисом Диодоровым , ставшим ее третьим законным мужем. Борис слыл тихим и спокойным человеком. Он был весь в творчестве и создавал свои знаменитые иллюстрации к сказкам Андерсена . Говорят, актриса ужасно давила на него, и если бы не скорый разрыв, то, по словам Диодорова, его жизнь была бы окончательно разрушена. Художник ушел от домашней тиранки к личной гадалке Аллы Пугачевой .

Между тем Людмила Марковна нашла очередного спутника жизни. Им стал Иосиф Кобзон . Два творца жили настолько шумно и ярко, что поклонники распускали слухи, дескать, дело у них доходит до драк. И якобы колотили друг друга они на равных. Например, Гурченко, по слухам, однажды ударила мужа утюгом по голове, но его спас парик.

После расставания свои отношения Кобзон и Гурченко вспоминали по-разному.

- Спускаешься к машине, которую тебе подарил супруг, и видишь там уличную проститутку… Это просто грязь, - делилась Людмила. - В браке с Кобзоном ничего хорошего не было.

Иосиф Давыдович, напротив, говорил о бывшей жене с наслаждением:

Мне нравилось обладать такой красивой, известной актрисой, как Гурченко. Я привозил ей подарки, цветы… Мы были, особенно в первое время, потрясающими любовниками! И секс у нас начинался везде, где мы только находили друг друга: в поле, в степи, в коридоре. Мы были очень увлечены друг другом…

После развода с Кобзоном Людмила вышла замуж за пианиста Константина Купервейса . Молодой человек стал еще и ее секретарем, директором и аккомпаниатором, угробив тем самым свою карьеру. Купервейс не раз вспоминал, что со временем жена стала его изматывать придирками. К концу 18-летних отношений у него стали сдавать нервы. Когда во время очередной ссоры Костя запустил в стену телефон, Гурченко железным голосом спросила:

Что, взбунтовался? Восстание рабов?

Был момент, когда отношения Людмилы и Константина на некоторое время прерывались, и тогда актриса сблизилась с Владимиром Высоцким .

После официального развода, как водится, Людмила не долго коротала время в одиночестве. Она познакомилась с бизнесменом и продюсером Сергеем Сениным . Тот был рядом с Гурченко до ее последнего вздоха.

Дети, внуки и правнуки

Свою единственную дочь Машу Гурченко родила в 1959 году от Бориса Андроникашвили. Людмила надеялась, что дочь станет ее лучшим другом. Однако уже со школьных лет они стали жутко конфликтовать. Маша росла абсолютно непохожей на мать. Ребенка тошнило от разговоров о кино, от тусовок и многочисленных маминых мужчин. Сама Гурченко начала стесняться наследницы. Замуж Маша вышла без матушкиного благословения, лишь углубив трещину в их взаимоотношениях. Гурченко однажды призналась, что ощущает свою вину за невнимание к Маше. Компенсировать этот недостаток актриса пыталась общением с любимым внуком Марком , а вот к внучке Лене всегда почему-то относилась прохладно.

В 1998 году, когда Марку было 16 лет, он погиб от передозировки наркотиков. В этой трагедии Гурченко обвинила дочь. Отношения испортились окончательно. В середине 2000 года Мария Королева (это фамилия дочери Гурченко по мужу) подала на мать в суд. Яблоком раздора стала крошечная квартирка рядом с зоопарком. Когда-то Людмила Марковна купила ее своей старенькой маме, но та переехала к Маше, чтобы внучка за ней ухаживала. Говорят, Гурченко очень редко навещала Елену Александровну , поэтому та в завещании и отписала квартиру Королевой. Когда после смерти бабушки Мария решила оформить жилье на себя, Людмила Марковна возмутилась: квартира куплена на ее деньги. В итоге жилье досталось актрисе. Увы, согласие в звездную семью не принесло и появление на свет двух правнучек Людмилы Марковны.

Скандалы и интриги

По словам режиссера Владимира Меньшова , снявшего Гурченко в фильме «Любовь и голуби», они долго были приятелями, но в последние годы почти не общались - с ней очень трудно дружить. Рано или поздно актриса со всеми портила отношения.

В одной из своих книг она написала про меня какую-то гадость. Потом мне говорили, что Людмила обиделась за то, что я не пригласил ее в «Ширли-мырли».

Все ее фобии - от огромного таланта, - считает Меньшов.

С Аллой Пугачевой разлад произошел в 97-м. Примадонна пригласила поющую кинозвезду поучаствовать в программе «Сюрприз для Аллы Борисовны». Исполнив на ночной репетиции песню «Ты сними меня, фотограф», Гурченко якобы сказала, что спела лучше Пугачевой. В ответ Пугачева на концерте в Питере заявила, мол, скоро уйдет со сцены, потому что не собирается петь до старости, «как какая-то там Гурченко», и спародировала под хохот зала характерные жесты великой актрисы. Людмила Марковна затаила обиду и спустя девять лет не пригласила примадонну на свой 70-летний юбилей. А заодно и Филиппа Киркорова , Сергея Зверева и Бориса Моисеева , запретив пускать на торжества кого-либо из окружения Аллы. Прежде любимый кинодивой стилист впал в немилость, поскольку не поддерживал выпады в адрес четы Пугачева - Киркоров, и Людмила Марковна заподозрила, что Зверев переметнулся во вражеский стан.

Моисеев к тому времени спел дуэтом с Гурченко несколько песен и почти год гастролировал с их совместным шоу. Но вдруг союз распался. Поклонники недоумевали, какая кошка пробежала между звездами, но те хранили молчание. Пока Андрей Малахов не рассорил их окончательно.

Пригласив Гурченко в свою передачу, он накануне юбилея несколько часов промариновал усталую и издерганную хлопотами Людмилу Марковну, а после записи, когда камеры выключили, стал как бы за кадром расспрашивать о конфликте с Моисеевым. В итоге вся страна услышала из уст любимой артистки: «Моисеев, иди на х…!»

Возмущенный певец тоже ответил матом. Однако недавно, узнав, что Людмила Марковна в больнице, Борис одумался и публично попросил у Гурченко прощения.

Одесские родственники Сергея Сенина эмигрировали в Израиль

«Экспресс газета» оказалась единственным изданием, которому Сергей СЕНИН, вдовец Людмилы ГУРЧЕНКО, разрешил снимать на ее поминках. В одном из ресторанов в центре Москвы собрались только самые близкие. Если на церемонии прощания Сенин велел убрать со сцены Дома литераторов микрофон, чтобы избежать громких высказываний у гроба супруги, то пришедшим на поминальную трапезу все-таки позволил произносить речи за упокой великой актрисы. Сам Сергей Михайлович расположился за центральным столом. Мало кто знает, что, познакомившись 20 лет назад с Гурченко, одессит Сенин ушел из семьи, оставив в родном городе жену и маленькую дочурку.

Гурченко вскользь рассказывала, что ее роман с Сениным закрутился на съемках фильма «Секс-сказка».

Это было ровно 20 лет назад в Вильнюсе, - поделилась актриса Алена Лисовская , дебютировавшая в этой картине. - Получилось так, что мы с Людмилой Марковной ехали в литовскую столицу из Москвы в одном купе. В десять часов вечера Гурченко предложила поужинать. Я ответила, что на ночь не ем. «Ну и зря, - говорит, - а я ем всегда! У меня было голодное детство». Она разложила на столике аппетитные припасы: копченую колбаску, огурчики, свежий хлеб... Утром на перроне нас встретил Сергей Сенин, галантно расцеловал нам ручки. Тогда он еще не был супругом Гурченко, а просто продюсером ленты. Их романтические отношения разворачивались на моих глазах. Помню, Сергей очень расстроился, когда Гурченко отказалась прийти на банкет по случаю начала съемок. Ходил по коридору гостиницы мимо двери ее номера и возмущался. Дескать, как же так: у нее главная роль, а коллектив игнорирует.

Зато, по словам Лисовской, в критической ситуации Людмила Марковна повела себя очень собранно. Именно тогда в Прибалтике начались волнения и на улицы вышли танки. Отменили все железнодорожные и авиарейсы. Съемочная группа не могла вернуться в Москву. И Гурченко, которая из витающей в облаках кинозвезды вмиг перевоплотилась в деловую женщину, помогла Сенину быстро решить эту проблему.

- Думаю, именно тогда Сергей в нее влюбился окончательно, - вспоминает Лисовская. - Ведь от Людмилы Марковны шла невероятная энергетика. На премьере продюсер уже нежно держал актрису за руку. «Сергей Михайлович, - шутили мы, - вы же раньше говорили, что ваше сердце непреклонно». - «По-моему, я ошибался», - с добродушной улыбкой качал он головой.

Метаморфозы любви

Сергей Сенин родом из Одессы. Там он окончил школу и инженерно-строительный институт, а после остался работать в альма-матер в лаборатории при кафедре гидростроительства. Коллеги запомнили его веселым и жизнерадостным человеком, который даже к решению серьезных научных вопросов подходил творчески. Немудрено, что через несколько лет Сенин резко сменил сферу деятельности и устроился на киностудию.

- Я была знакома с Сережей еще до Гурченко, - рассказала его коллега Елена Зимина . - Раньше мы часто встречались на кинорынках в Москве, где он представлял Одесскую студию. Общалась я и с его младшим братом Александром до тех пор, пока тот не уехал в Канаду. Однажды Сашка мне позвонил и стал с волнением рассказывать, что у них в семье случилось горе. Мол, Сережа бросил жену и маленькую дочку и ушел от них к Гурченко! С тогдашней супругой Сенина я была знакома шапочно. Кажется, она тоже Людмила. Только гораздо моложе и, на мой взгляд, привлекательнее актрисы.

Очевидцы рассказали о случае, который поставил точку в отношениях Сенина и его одесской супруги. Поначалу Сергей не спешил с ней разводиться и жил у Гурченко в Москве на правах любовника. Парочка продолжала вместе снимать кино. Их очередной работой стала картина «Послушай, Феллини!». Представить ее публике Сергей и Людмила приехали и в Одессу. В самый разгар презентации в кинозал вошла законная жена Сенина с дочкой. Увидев своими глазами мужа со звездной сожительницей, она развернулась и с гордо поднятой головой молча ушла. В этот же день подала на развод. - Приобретя статус законного мужа Людмилы Марковны, Сенин очень изменился, - уверена Зимина. - Из высокого статного блондина он стал превращаться в мрачного брюнета с бородой. Увы, Сережа стал стремительно стареть. На него сейчас страшно смотреть. Наверное, он подравнивался под возраст новой жены. В последние годы никто даже и догадаться не мог, что Сенин моложе Гурченко почти на 20 лет. Метаморфозы любви! К слову, бывшая супруга и дочь Сережи больше десяти лет живут в Израиле. Надеюсь, женщина там нашла свое настоящее счастье. Ведь Сережа с молодости был любвеобильным мужчиной. Ходили слухи, что, еще живя в Одессе, он встречался со многими дамами, не сильно переживая, что об этом узнает вторая половинка.

собрались только самые близкие. Если на церемонии прощания последний велел убрать со сцены Дома литераторов микрофон, чтобы избежать громких высказываний у гроба супруги, то пришедшим на поминальную трапезу все-таки позволил произносить речи за упокой великой актрисы, пишет Экспресс-газета .

Сам Сергей Михайлович расположился за центральным столом. Мало кто знает, что, познакомившись 20 лет назад с Гурченко, одессит Сенин ушел из семьи, оставив в родном городе жену и маленькую дочурку. Сама же Гурченко вскользь рассказывала, что ее роман с Сениным закрутился на съемках фильма "Секс-сказка".

"Это было ровно 20 лет назад в Вильнюсе, - поделилась актриса Алена Лисовская, дебютировавшая в этой картине. - Получилось так, что мы с Людмилой Марковной ехали в литовскую столицу из Москвы в одном купе. В десять часов вечера Гурченко предложила поужинать. Я ответила, что на ночь не ем". "Ну и зря, - говорит, - а я ем всегда! У меня было голодное детство", - рассказала актриса.

"Гурченко разложила на столике аппетитные припасы: копченую колбаску, огурчики, свежий хлеб... Утром на перроне нас встретил Сергей Сенин, галантно расцеловал нам ручки. Тогда он еще не был супругом Гурченко, а просто продюсером ленты. Их романтические отношения разворачивались на моих глазах. Помню, Сергей очень расстроился, когда Гурченко отказалась прийти на банкет по случаю начала съемок. Ходил по коридору гостиницы мимо двери ее номера и возмущался. Дескать, как же так: у нее главная роль, а коллектив игнорирует", - поделилась подробностями отношений Сенина и Гурченко Лисовская.

"Думаю, именно тогда Сергей в нее влюбился окончательно, - вспоминает Лисовская. - Ведь от Людмилы Марковны шла невероятная энергетика. На премьере продюсер уже нежно держал актрису за руку". "Сергей Михайлович, - шутили мы, - вы же раньше говорили, что ваше сердце непреклонно". - "По-моему, я ошибался", - с добродушной улыбкой качал он головой.

"Я была знакома с Сережей еще до Гурченко, - рассказала его коллега Елена Зимина. - Раньше мы часто встречались на кинорынках в Москве, где он представлял Одесскую студию. Общалась я и с его младшим братом Александром до тех пор, пока тот не уехал в Канаду. Однажды Сашка мне позвонил и стал с волнением рассказывать, что у них в семье случилось горе. Мол, Сережа бросил жену и маленькую дочку и ушел от них к Гурченко! С тогдашней супругой Сенина я была знакома шапочно. Кажется, она тоже Людмила. Только гораздо моложе и, на мой взгляд, привлекательнее актрисы", - заметила Зимина.

"Приобретя статус законного мужа Людмилы Марковны, Сенин очень изменился, - уверена Зимина. - Из высокого статного блондина он стал превращаться в мрачного брюнета с бородой. Увы, Сережа стал стремительно стареть. На него сейчас страшно смотреть. Наверное, он подравнивался под возраст новой жены. В последние годы никто даже и догадаться не мог, что Сенин моложе Гурченко почти на 20 лет. Метаморфозы любви! К слову, бывшая супруга и дочь Сережи больше десяти лет живут в Израиле. Надеюсь, женщина там нашла свое настоящее счастье. Ведь Сережа с молодости был любвеобильным мужчиной. Ходили слухи, что, еще живя в Одессе, он встречался со многими дамами, не сильно переживая, что об этом узнает вторая половинка", - рассказала Зимина.

В эксклюзивном интервью Дмитрию Гордону Сергей Михайлович рассказал, как познакомился с Людмилой Гурченко, о съемках их первой совместной картины «СекСказка», о том, что в быту и в отношениях с близкими Людмила Марковна была человеком непрактичным и очень нуждалась в поддержке, что несмотря на 25-летнюю разницу в возрасте он никогда не чувствовал себя рядом с ней мальчиком.

Шестой... Это не название очередного авантюрного фильма, а номер в списке мужей советской кинозвезды Людмилы Гурченко, который выпал на долю кинопродюсеру Сергею Сенину. Доброхоты пытались как-то его уязвить, уколоть, разжечь в нем мужскую ревность: мол, не первый, но их попытки разбивались о его невозмутимость. Сергей Михайлович знает: да, блистательная актриса страстно влюблялась и резко остывала, да, меняла мужчин, но лишь потому, что всю жизнь искала того, на кого могла бы опереться, кому могла довериться до конца...

Искала и наконец нашла. Посмотрите на их совместные снимки, где тонкой экзотической лианой актриса прильнула к нему, нарочито грузному, твердо стоящему на земле, — эти фото красноречивее всяких слов, поэтому Сенин стал шестым и последним ее мужем: вместе они 19 лет прожили.

Сергей Ми-хайлович расцветает, рассказывая о сво-ей Люсе, и крайне не-охот-но, через силу говорит о себе. Роли давно и навсегда распре-делены: она — бриллиант, он — тот, кто обеспечивает ей роскошную оправу и выгодное освещение. Между прочим, до встречи с Гурченко Сенин был весьма успешен. Школы, обычную и музыкальную, окончил с отличием, институт — с красным дипломом. В аспирантуре ему прочили докторскую диссертацию и профессорскую должность, но «в ручке кончились чернила» — и добропорядочной научной карьере Сергей изменил с ветреным кинематографом.

Первый же спродюсированный им на пару с другом фильм «Попугай, говорящий на идиш» (после этого автор сценария и режиссер Эфраим Савела именовал его не иначе как «одесским ухарем») создал Сенину имя и принес финансовый успех. Вы только представьте, какую деловую хватку нужно иметь, чтобы, например, работая с поляками, за бутылку организовать выезд главного героя в «Чайке» из Спасских ворот Кремля! Казалось, ничего не-возможного для него нет...

Когда Сергей Михайлович женился на актрисе, которая на четверть века была старше, его пытались представить альфон-сом, аферистом, мошенником — других объяснений их неравному браку у «добро-желателей» не было... До оправданий ни при жизни Люси, ни тем более после ее смерти он не снизошел, поэтому бдительная общественность не в курсе, как в 1993-м, когда инфляция зашкаливала, а будущее казалось зыбким и непредсказуемым, Се-нин уговорил бухгалтера своей студии взять кредит в 100 тысяч долларов и снял первый телефильм, предложенный — тогда еще для него — Людмилой Марковной. Как пос-ле начала их совместной жизни актриса показала тощую стопочку долларов на полке шкафа — все свои сбережения, сумму которых даже назвать неловко. В конце концов, не она ему — он ей подарил на последний юбилей Volvo, который позднее в качестве наследства отошел дочери Гурченко Марии.

Доставалось от сплетников и самой Люд-миле Марковне: ходили слухи, что она увела молодого мужа из семьи, что ради нее Сер-гей бросил в Одессе жену Галину с маленьким ребенком. Врожденное чувство благородства не позволяло Сенину распространяться о том, как однажды Галя сообщила ему: «Завтра мы уезжаем в Израиль — если хочешь, поехали с нами». Документы для нее, ее родителей и дочери Арины были уже готовы, все было решено — Сергея же просто перед фактом поставили. Прежде чем решиться на развод, он пережил еще не одну «подставу» в том же духе — судьба незримой рукой вела его к главной встрече жизни.

Скандал из-за наследства Людмилы Марковны, который любители сплетен уже предвкушали, погас, не успев разгореться. Только Сергей Михайлович знает, каких дипломатических усилий ему это стоило, но Люся бы его наверняка одобрила, да и ее дочь в конце концов поняла, что «отчиму», по сути, ничего из нажитого не нужно — ну, кроме кольца с сапфиром из белого золота, когда-то привезенного ему Гурченко из Нью-Йорка: с ним, венчально-обручальным, Сенин никогда не расстается...

После ухода Люси прошло уже семь лет, но вдовцом никто его не называет — только мужем. За это время он многое успел: поставил памятник, открыл мемориальную доску на доме, где Людмила Марковна последние 10 лет жила, причем все сам, ни к кому за финансовой помощью не обращаясь! Сегодня Сергей Михайлович живет с двумя собаками в домике, который снимает за городом, а в их роскошной квартире близ Патриарших прудов открыт Музей-мас-тер-ская, куда не зарастает народная тропа.

Ну и последнее. Незадолго до этого интервью единственная дочь Людмилы Гурченко скончалась. С матерью у Марии были весьма натянутые отношения, но Сенин без колебаний согласился, чтобы ее похоронили рядом с актрисой на Новоде-ви-чь-ем. Ему так и не удалось примирить мать и дочь при жизни, но он постарался это сделать после их смерти.

«Когда Гурченко запела: «Спи, ночь в июле только шесть часов» — моему возмущению не было предела: что это за советская эстрада?»

— Сергей Михайлович, родились вы, насколько я знаю, на берегу Черного моря, в Одессе...

— Я в этом городе большую часть жизни прожил, но на свет появился на Урале, в Башкирии. Туда судьба моих родителей по институтскому распределению занесла, там я случился, ну а затем наша семья — я ребенком тогда был — домой вернулась...

— Одесса — это любовь на всю жизнь?

— На всю.

— Сегодня вы часто туда приезжаете?

— Там у меня родители часто бывают — они, слава богу, живы, в Германии живут, ну и я наведываюсь.

— Одесса со времен вашей юности сильно изменилась?

— Абсолютно другой стала — как мне кажется, похорошела, и когда туда приезжаю и по сторонам смотрю, меня чувство гордости охватывает. Если рядом со мной друзья или близкие, которые там долго отсутствовали (ну, скажем, дочь, которая в Одессе больше 20 лет не была), я вижу, что у них глаза восхищением загораются. Конечно, мне это приятно, правда, и люди там уже другие. Многие уехали, соседей, приятелей юности нет — тех, кто особый одесский колорит создавал. Сейчас родной, но уже не очень знакомый город навещаешь.

— Декорации те же, но артисты не-множко другие...

— Где-то и декорации уже изменились, потому что в Одессе, на мой взгляд, очень много замечательного сделано, особенно при любимом мэре Гурвице, хотя, в принципе, вы правы: декорации те же, море, во всяком случае, Черное...

— Вы Одесский инженерно-строительный институт окончили, а по какой специальности?

— Она сложно называлась: инженер конструирования в промышленном и гражданском строительстве.

— ПГС...

— КПГС — еще буковка «к»: этот факультет, когда я поступал, был только создан и от ПГС (тот отдельно существовал) не-множко большим уклоном в конструирование отличался.

— Что-то из институтской программы вы помните?

— Ничего, и хотя еще и аспирантуру окончил, все это как будто в другой жизни осталось.

— Много лет вы были супругом Людмилы Марковны Гурченко — выдающейся советской актрисы кино и театра, звезды мюзиклов, замечательной женщины, уникальной личности, а когда впервые о ней узнали, услышали, помните?

— Помню самое первое, пожалуй, узнавание ее как человека. 78-й год, по-моему, шел — до этого я, можно сказать, такой актрисы не знал, особо ее творчеством не интересовался, и вдруг, когда телевизор смотрел, на экране какая-то артистка появилась и, как мне показалось, ни с того ни с сего песню моей любимой в то время группы «Цветы» запела: «Спи, ночь в июле только шесть часов». Моему возмущению не было предела: что это за советская эстрада? Кто позволил любимые песни поганить? Тогда еще я плохо соображал, что к чему, с ходу все в штыки принял, но когда до конца дослушал, меня особенно финал поразил (там очень высокая нота) — понял вдруг, что это талантливо сделано. Меня заинтересовало, кто же такая эта Людмила Гурченко...

— А вам разве эта фамилия ни о чем не говорила?

— Ну, может, ее и слышал, но внешне актрису не знал. «Карнавальная ночь» меня не интересовала...

— Мимо прошла?

— Абсолютно!

— Где же вы жили, в какой стране?

— В Советском Союзе, а потом, буквально год спустя, в руки мне журнал «Наш современник» с Люсиной повестью «Мое взрослое детство» попал. Памятуя первый эмоциональный удар, полученный от актрисы Гурченко, этот номер с собой в институт взял. Я тогда на первом курсе учился, на свои пары в Циркульный зал (он такой большой у нас был) пришел, сел на галерке и читать начал.

Я настолько был поражен, увлечен текстом, что на следующие пары уже других факультетов и курсов остался — в общем, проглотил залпом, и конечно, это меня сразило... Даже не могу слова подобрать: повесть на меня колоссальное впечатление произвела — искренностью, откровенностью, и с каждой прочитанной строчкой я все больше убеждался, что это очень честная книга. Фальшь ведь все равно вылезет, просочится, как бы красивым, витиеватым текстом страницы ты ни заглаживал.

Могу сказать, почему моя история с Люсей для меня счастьем была, — потому что все, о чем в этой повести я прочитал, что тогда узнал и понял, потом стопроцентное подтверждение в жизни рядом с ней получило. Я увидел, что в рассказанной истории прикрас нет: человек, которого я по книге себе представил, и тот, которого наяву встретил, были абсолютно иден-тичны — не разошлось ничего.

— Вы ее поклонником тогда стали? Вам ее фильмы смотреть захотелось?

— Нет, поклонником я не стал, но с этого дня все, связанное с Люсей, меня интересовало, и, конечно, я все фильмы пересмотрел, которые выходили. Помню потрясение от «Пяти вечеров», «Сибириада» вообще одна из моих любимых картин, как и «Двадцать дней без войны», а еще «Бенефис», «Песни войны»...

«Люсю дистанция между нашими годами рождения смущала, меня — никогда. Думаю, если Люся и переживала, может, даже и страдала, то глубоко внутри, не давая мне это почувствовать»

— Как же вы познакомились?

— В 79-м году студентом-первокурсником я познакомился с Люсей через книгу, а уже в 90-м (в общем, не так много лет прошло!) уже был продюсером картины «Сек-Сказка» по Набокову. На главную роль в ней режиссером фильма — не мной, о чем я сожалею (мне это, увы, в голову не пришло), — была приглашена Люся.

— Когда вы продюсером становились, знали, что Людмила Марковна будет сниматься?

— Нет. Это не первая моя картина была, уже года два, наверное, я кино занимался — мы с партнером свою студию создали, и вот 90-й год, все только-только можно стало, все разрешили, а тут такая тема: Набоков, сказка с легкой эротикой, — тогда это было модно. Поскольку у классика история совсем небольшая, сценарист ее переписал, дополнил и как-то дальше развил — к сожалению, на мой взгляд, как потом оказалось.

Сначала роль на других актрис примеряли — там по сюжету нужно было Черта в женском обличье сыграть, которая сексуальную жизнь устраивает и фантазии молодого человека (его роль Сергей Жигунов исполнил) удовлетворяет. С одной актрисой не получилось, со второй не вышло, и вдруг в Одессу Лена Николаева, режиссер картины, приехала и сказала: «Гурченко согласилась». Я еще тогда подумал: «Как же я сам до этого не додумался? Моя любимая актриса». Ну, неважно... Вот так спустя 11 лет после прочтения знаменательной для меня книги, которая очень многое во мне перевернула, мы встретились.

— Сам момент знакомства вы помните?

— Помню. Картина оригинальным спо-со-бом снималась — одесская компания ее запустила, группа в основном московская была, а снимали мы в Вильнюсе, потому что в тот момент экономически это самый выгодный был вариант... Там очень хорошая студия с квалифицированными работниками, но она тогда пустовала, потому что Литва, как вы помните, первой из Советского Союза выходить стала и уже брожения начались. В общем, работы не было, и они с удовольствием любые группы к себе пускали, поэтому жизнь в треугольнике: Одесса — Москва — Вильнюс шла. Помню очередной свой прилет в Вильнюс — я в павильон приехал, где постельная сцена с Жигуновым снималась...

— Гардемарин не робел?

— Поначалу было дело, но потом он, по-моему, взял себя в руки. Нет, Сергей быстро освоился... Я в павильон зашел, начал актеров глазами искать и вдруг что-то такое увидел... Ну просто божественное создание красоты неземной сидело. Я понимал, что это по всему Люся должна быть, но вроде и нет. Подошел: она — не она? Оказалось, Гурченко. У нас такое мимолетное знакомство было: здрасьте-здрасьте, а потом она в гостиницу уезжала, я ей большой букет цветов преподнес — вот, собственно, и все...

— С какой целью вы этот букет преподносили? — честно скажите...

— Ни с какой — просто я впервые увидел актрису, которая так все эти годы меня будоражила — своими работами, какими-то человеческими, уже мною понимаемыми, качествами. Интерес был огромный!

— Мысль о возможном продолжении, признайтесь, мелькала?

— Вообще нет — и близко ничего не было.

— Какая, простите, разница в возрасте у вас была?

— Вас эти цифры не настораживали?

— Меня — никогда. Люсю дистанция между нашими годами рождения смущала, но мне кажется, что мы так правильно и в хорошем смысле умно себя вели... В результате все как-то сгладилось. Конечно, случалось, что разница в жизненном опыте где-то проявлялась, не без того, но никто из нас на ней не зацикливался. Думаю, если Люся и переживала, может, даже и страдала, то глубоко внутри, не давая мне это почувствовать.

— Разговоров на эту тему у вас никогда не было?

— Были, но я всегда их к шутке сводил, и, в конце концов, она тоже стала к этому с юмором относиться.

— Кто же мудрее был — вы, несмотря на то что младше, или она?

— Люся, на мой взгляд, — человек исключительной мудрости. Очень непрактичная в быту, в каких-то домашних делах, в отношениях с близкими, но очень мудрая. Скажу вам, Дима, так: мы часто с ней, например, по каким-то поводам спорили... Я тот еще спорщик — все-таки по знаку pодиака Бык, и всегда был уверен: ну ладно, пусть она на 25 лет умнее меня, но я точно знаю, что это так, а не иначе, тем не менее чуть раньше или чуть позже, но в 99 процентах случаев понимал (и не боюсь в этом признаться!), что она все-таки права оказывалась. На несколько шагов вперед, лучше видела — мудрее была.

— Когда же произошел перелом и отношения поклонника и кинозвезды в отношения мужчины и женщины переросли?

— Понимаете, я не могу сказать, что сегодня вот так было, а завтра уже по-другому все стало. Наверное, многим то, что я сейчас скажу, странным, придуманным покажется, но... Есть несколько людей в этой жизни, мнением которых я дорожу, и если они мою точку зрения разделяют, мне больше ничего не нужно. К чему я веду? Люся, как бы удивительно это кому-то ни показалось, была человеком исключительной скромности, застенчивости, такта... Так было — я за свои слова отвечаю, поэтому наш роман, во-первых, очень долго развивался...

— Вы много беседовали, да?

— Дело в том, что пока фильм «Сек-Сказка» снимался, мы несколько раз виделись, и хотя в Вильнюсе в одной гостинице жили, на завтраках встречались, все это мимоходом происходило. Мы вместе советские танки в Литве встречали, потому что как раз в то время...

— ...телебашню ОМОН штурмовал...

— Да, мы же в Вильнюсе были, когда эти кровавые события случились, и наутро страшная моральная ситуация возникла, потому что люди в группе еще вчера друзьями, близкими были и души друг в друге не чаяли, а сегодня уже литовцы на нас с укоризной смотрели: «Ну что же вы, ребята?». Там же больше десятка погибших было, и кстати, Люся одна из тех, кто понял, что надо делать: мы тихо, спокойно ре-шение приняли и полностью в этом смысле на сторону литовцев встали, на панихиду пришли. В общем, эта история нас с ними даже еще больше объединила — так получилось, а потом премьера картины была...

Собственно, работа над фильмом закончилась, и ниточка между нами оборвалась. Люся замужем в тот момент была, я, когда «СекСказку» только начинали, еще женат был, поэтому никакого флирта, никаких романтических отношений, и тот, кто хорошо Людмилу Марковну знал, понимает: это, как Люся говорила, impossible — если она замужем, это невозможно.

— Она говорила мне, что мужьям никогда не изменяла, что для актрисы вообще нереально...

— Да, нереально, хотя кто-то в это опять не поверит, поэтому постоянного режиссера у нее никогда и не было (тут же ситуация очевидная — все всё понимают прекрасно).

Спустя какое-то время, достаточно продолжительное (ну год, наверное, прошел), случилось так, что мне предложили, чтобы Люся в Израиль с нашей картиной «Сек-Сказка» приехала.

«Люся сказала: «Слушайте, а у меня к вам предложение. Хотите — ко мне домой приезжайте» — и тут у меня, конечно, сердце замерло. Я пришел, Люся открыла. Одна в доме. Одна!»

— А вы, простите, на протяжении этого года о ней думали или нет?

— Конечно же, думал. Слушайте, я был горд тем, что как продюсер сделал фильм, в котором снялась Гурченко, мне это чем-то невероятным казалось, и вообще, такое время было стремительное: еще вчера ты учился, гранит науки в аспирантуре грыз, а сегодня картину делаешь... Я ей позвонил, и у нас абсолютно технический телефонный разговор начался: как все организовать, паспорта, визы... Она согласилась, причем так быстро, что меня это даже несколько удивило: «Да! Все! Хорошо, я еду». Только потом я понял, в чем причина такой скоропалительности...

— В чем?

— В том, что в тот момент у нее проблемы в личной жизни возникли, нелады с мужем начались. Я об этом в 2000 году узнал, ее рукопись «Люся, стоп!» перепечатывая — просто прочитал, потому что какими-то историями из личной жизни мы редко делились: она — своими, я — своими. Ей тогда важно было из страны на какое-то время исчезнуть, а куда ехать: в Израиль, Казахстан, Америку, Австралию — все равно было... Тут предложение поступает, тем более с картиной приглашают, что для актрисы важно: хороша «СекСказка» или плоха, нравится не нравится, но это возможность... Тем более что Люся понимала: даже если фильм зрителю не понравится, потому что он такой, на грани фола, есть еще отделение, где можно поговорить, спеть, и все как-то этим уравновесится.

В аэропорту, откуда Люся в Израиль уле-тала (она уже попросила, чтобы я ее проводил), мы договорились, что обратным рейсом я ее встречу. Через какое-то вре-мя — 10 дней или две недели я ее встре-чать в Шереметьево-2 приехал и опять не узнал: не узнал! Забегал, засуетился, потом смотрю: вроде что-то знакомое, а она всегда, когда приезжала (кто бы ни встречал: я, не я, — и куда бы ни приехала), выходила и, не останавливаясь, к выходу шла. «Люсь, подожди, — просил, — может, люди чуть-чуть схлынут». Нет, сразу вперед — без паузы, без остановок.

— Звезда!

— Ну, звездности в этом не было.

— А внутреннее ощущение?

— Внутреннее ощущение было такое, что я вот иду и не надо меня сейчас тут встречать. Я в машину могу сесть — такси поймать, меня в гостиницу привезут, причем высокомерия, заносчивости: ну-ка, давайте меня сейчас ловите — в этом абсолютно не было. Может, все выглядит так, но, зная Люсю глубже, скажу: к ней это никакого отношения не имело.

Я ее домой отвез, попрощались мы у порога, у подъезда, и все, но мне уже как-то этого мало было, что-то еще сделать хотелось. В работе — я только о работе тогда думал. К тому времени в Одессе уже сложно было: все начинало разваливаться, студия еле-еле дышала, и я понял, что надо как-то счастья искать...

— ...в Москве...

— Да, но счастья не в личной жизни опять-таки, а в работе. Потихонечку я какую-то музыку для иностранных и наших картин записывал, с хорошим дирижером, с музыкантами познакомился, студийная работа пошла — то, что, в принципе, я очень любил, и конечно, мысль, что, может, какое-то кино удастся затеять, меня не покидала. Сейчас уже точно не помню, под каким предлогом Люсе я позвонил, — я эту историю не долго рассказываю?

— Нет, очень интересно...

— «Людмила Марковна, — произнес, — так и так, мне хотелось бы с вашим участием что-то еще сделать». Она очень просто всегда разговаривала, без этих понтов: та-та-та, я сейчас занята, перезвоните позже, — и на этот раз по-деловому отреагировала: «Да-да, конечно». Потом сказала: «Слушайте, а у меня к вам предложение. Хотите — ко мне домой приезжайте, и я вам расскажу, что это». Тут у меня, конечно, сердце замерло, и самое смешное, что я же...

А-а-а, это раньше было, просто я один момент упустил. Когда эта израильская история была, я в одном из спальных районов Москвы квартиру снял. Мой товарищ-оператор, который тоже квартиру снимал, но в центре, спросил: «Чего ты там будешь болтаться? Давай ко мне перебирайся». Я так и сделал, и, как потом выяснилось, это тот дом был, в котором мы с Люсей последние годы прожили, а в тот момент она буквально за углом жила. Представляете? — и когда я об этом узнал, почувствовал, что уже судьба нас друг к другу подталкивает!

Поэтому я приготовился. Пришел — Люся открыла. Одна в доме. Одна! «Ну, — подумал, — может, это оттого, что встреча на рабочую тему: мы будем о кино говорить, и она просто хочет, чтобы никто не мешал». Квартира красивая была, со старинной мебелью антикварной — видно было, что все очень продумано, но небольшая совсем, я бы даже сказал, что для актрисы такого уровня скромная.

Мы сели, разговаривать стали. Она мне свои песни поставила, о которых я вообще понятия не имел... Ну, то есть «Песни войны» знал, что-то в телевизионном исполнении слышал, но телевизор, как правило, за исключением роскошных программ «Песни войны» и «Любимые песни», о ней — я это уже потом понимать стал — искаженное представление дает...

— ...узкое...

— Она — певица эстрады в лучшем смысле этого слова, эстрады как великого жанра искусства, и, конечно, я обалдел, потому что такого уровня, такого качества аранжировок, таких смысловых нагрузок в текстах, такой музыки не ожидал — я вдруг узнал, что она сама музыку пишет, и очень приличные вещи у нее были... В общем, открытия для меня продолжались, и у меня само собой вырвалось: «Я это сделаю!». Пообещал, абсолютно не понимая, как сделаю и что именно, тем более что формально я все-таки в Одессе еще жил.

Люся телевизионный проект, похожий на известные «Песни» задумала, где монологи с вокалом, с хорошей декорацией чередовались бы. Она восемь песен отобрала: «Давайте их сделаем», а в это время уже клиповые истории начинались, и снять это хотелось... нет, не клипово, но в русле новых веяний... Какой-то там режиссер был, который приходил и что-то рассказывал — потом он благополучно исчез... В общем, как-то все шло-шло...

— Этот вечер так ничем и не закончился?

— Ну как? Разговаривали, чай пили, кофе — все! Я в Одессу вернулся, все вопросы, связанные с тем, чтобы эту картину можно было в производство запустить, решил... Месяца два, наверное, прошло, я изредка позванивал — мне неудобно было... Я понимал, что нормально могу только в том случае Людмиле Марковне позвонить, если скажу: «Все!..

— ...Я готов!..

— ...Погнали!». Для этого важно было вопросы, прежде всего финансовые, решить — я их уладил и в Москву приехал. Мы потрясающую команду собрали — это сейчас они все знаменитые, а тогда только-только начинали: Федя Бондарчук — режиссер, Миша Мукасей-младший — оператор, Боря Краснов — декорации...

— ...ничего себе!..

— ...Валя Юдашкин — костюмы. Вот такую я Люсе команду нашел, хотя... Имена, конечно, красивые, но и сложности в связи с этим были. Все личности, все амбициозные, но, на мой взгляд, получилось, и пошла работа, работа, работа... Я стал обращать внимание на то, что Люся живет одна — она и такса Тузик, понял, что в первый раз, когда приехал эту историю музыкальную прослушать, в квартире никого, кроме нее, не застал не случайно. Мы с Тузиком гуляли, в Дом кино ходили — тогда еще обилия ресторанов в Москве не было, а там по-прежнему любимый был. Однажды я ее на свой день рождения в кругу двух моих приятелей пригласил: ну вот как-то так step by step — шаг за шагом, потихонечку...

«Люся тихонечко у моего товарища спросила: «А сколько Сергею Михайловичу лет?». Когда он ответил: «32», ей дурно стало, но когда вместе нас видели, ни у кого даже мыслей не возникало, что мы не пара»

— Первый поцелуй с Людмилой Марковной вы помните? Как это произошло?

— Помню, но стыдно рассказывать. Мы долго гуляли, я очень нервничал. Там и до этого уже были моменты, когда я почувствовал, что что-то такое между нами возникает, — ну, знаете, когда уже друг без друга и дня обойтись не можешь. Я какие-то свои поездки стал отменять, в Одессу перестал ездить, потому что заметил: если день-два меня нет, она нервничает, тревожиться начинает. В общем, нюансы были (это каждому человеку знакомо), которые словами объяснить невозможно, но на каком-то подсознательном, интуитивном уровне ты ощущаешь: что-то происходит.

По-моему, это как раз после дня рождения было: мы как-то очень весело сидели, потом еще в какой-то театр поехали, я Люсю проводил и почувствовал, что могу ее поцеловать. Поцеловал по-настоящему... Она долго еще потом мне вспоминала: «Папа, ну как же ты мне свой язык с первого раза впарил? Ты должен был тихо, как-то сухо, сдержанно меня поцеловать». Это с юмором говорилось, но... Вот такой он был — первый поцелуй, который, по-моему, особого удовольствия никому не доставил.

— Когда вы поняли, что любите ее, и кто кому, собственно, первый в любви признался?

— Понимаете, фразу: «Я тебя люблю» Люсе сложно было произнести, она могла сказать эти слова человеку только раз в жизни, и мне однажды их говорила, но больше никогда не повторяла. С ней все эти детские игры: «А ты меня любишь?» — не проходили, но могу вам сказать так: я понял и, мне кажется, она поняла, что это настоящее... Мы с начала 93-го вместе жили, и первые годы самыми счастливыми оказались, потому что до этого она в жутком психологическом раздрызге была...

— В депрессии, да?

— Ну, во-первых, личная жизнь не задалась: семейная не просто разрушилась, а рухнула в одночасье, и как-то очень неожиданно провал пошел. Вот то, о чем я говорил: сегодня так, а завтра бах! — и воз-врата назад нет, надо с нуля восстанавливаться, а во-вторых, кино трещину дало. Из-за этого любимая профессия, куда можно было бы уйти с головой (что, собственно, Люся всю жизнь и делала), прибежищем служить перестала. Теперь же уйти было некуда — оставалась, конечно, эстрада, но там тоже все было непросто. Это сейчас в любой Мухосранск приезжаешь, и там аппаратура стоит — Москва позавидует, а тогда нигде ничего, и купить невозможно. Помню, как DAT-магнитофоны мы доставали, какие-то усилители, микрофоны — это целая история. Все приходилось за границей заказывать, и с работой было сложно, естественно, поэтому я между городами болтался...

Наверное, на наше сближение повлияло то, что я к этому времени развелся, уже года два один был, безусловно, сыграло роль еще то, что она в этом одиноком состоянии оказалась... Ну и потом я всегда на десяток лет старше, чем на самом деле, по паспорту, выглядел — это немножко успокаивало. Люся же не знала, сколько мне лет, — до тех пор, пока я ее на свой день рождения не позвал, не объяснив, по какому поводу. Она это по обстановке поняла и тихонечко, как мне потом сказали, у моего товарища спросила: «А сколько Сергею Михайловичу лет?». Когда он ответил: «32», ей дурно стало, я это заметил. Ну, не то чтобы дурно, просто настроение испортилось, потому что... Вообще-то, в арифметике она слаба была, но здесь, конечно, подсчитала и поняла, что, наверное, это (цокает языком)...

— Не то...

— Вам, значит, 32 года тогда было?

— Да, а ей 57 — я-то в арифметике силен, все-таки аспирантуру окончил.

— Мезальянс, казалось бы...

— Казалось бы, да, но все не так однозначно... Не хочется о себе в таком ключе го-ворить, и потом я не знаю, хорошо это или плохо, просто как факт привожу: помимо внешней, во мне какая-то внутренняя взрослость есть. Журналисты до сих пор указывают: 50-го года рождения, 55-го... Через вашу газету могу сказать: «Я с 61-го», — чтобы все, наконец-то, свои знания в соответствие с истиной привели, если кому-то это интересно.

Вот как-то так... Люся меня очень мудрым, умным считала, потому что какие-то вещи были, из-за которых она нервничала, а я плечо подставлял. Вообще, ей всегда поддержка была нужна.

— Вы ей говорили, что ее любите?

— Говорил...

— Часто?

— Нередко... Ну как? Говорил, но мне хотелось, чтобы она это через какие-то мои поступки, через действия ощутила. Я чувствовал, что слов ей недостаточно, потому что несколько раз она так реагировала: «Люблю, люблю... Ну что люблю?». Ну и, конечно, мы очень близкими людьми в отношении к жизни, к любимым книгам, к музыке, к каким-то проявлениям человеческих качеств были. Это ситуация, когда очень многие вещи, самые-самые разные, почти все, вы одинаково оцениваете. Не в смысле поддакивания друг другу, когда вдруг какой-то интересный поворот в обсуждении той или иной темы возникает, не просто: «Тебе нравится?». — «Да». — «Ну и мне нравится». Нет, на первых порах совместной жизни мы много разговаривали и вдруг осознали, что круги интересов у нас очень хорошо пересекаются.

— Людмила Марковна вам рассказывала, или за кулисами сплетни ходили, или ее подруги-кинозвезды шептались: «Смотрите, какого молодого пацана себе отхватила»? Зависть по отношению к ней была?

— Во-первых, с какого-то времени подруг-кинозвезд у нее не было.

— Уже плюс...

— Вы знаете, Дима, впрямую мы никог-да с этим не сталкивались — думаю, что все под то ощущение попадали, в котором я и Люся находились, потому что от многих мы как раз обратное слышали. Когда вместе нас видели, ни у кого даже мыслей не возникало, что мы не пара. Разумеется, если люди более-менее вменяемые были, потому что еще и невменяемых хватает, но Бог с ними... Очень часто не то что наши друзья, а просто знакомые или незнакомые говорили, как хорошо рядом мы смотримся: вот нет ощущения, что вместе мальчишка и женщина. Так получилось — не знаю, почему...

(Продолжение в следующем номере)

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter