Всеволод санаев и его семья. Всеволод санаев. Всеволод Санаев в фильме "Волга, Волга"

Здравствуйте, дорогие читатели блога «BERGAMOT »! Вчера решила перечитать повесть «Похороните меня за плинтусом» , естественно, возникло желание написать свои впечатления по поводу этого неоднозначного произведения.

Следует сказать, что автор книги Павел Санаев , режиссёр и писатель, приходится сыном известной советской актрисе Елене Санаевой (Помните, Лису Алису из фильма «Буратино»?). В силу семейных обстоятельств (брак Санаевой с Роланом Быковым ) детство мальчика проходило в доме его бабушки Лидии Антоновны Санаевой и актера Всеволода Санаева .

В течение семи лет ребенок вынужден был жить в атмосфере постоянных семейных скандалов и споров. Безусловно, это не могло не наложить определенный отпечаток на становление маленького Павла.

Эти факты позволяют судить об автобиграфичности произведения, несмотря на стремление автора слегка завуалировать реальные подробности, например, сменой имен и фамилий. Повесть представляет собой череду воспоминаний, порой смешивающихся друг с другом, идущих вразнобой, но, тем не менее, в полной мере обрисовывающих тот мир, в котором существует герой.

Важно заметить, что произведение воспринимается и трактуется, как правило, диаметрально противоположно: одни видят в описании жизни ребенка много юмора и иронии, другие отмечают жестокость, которой пропитан весь сюжет…

Итак, рассказ ведется от лица восьмилетнего мальчика:

«Меня зовут Савельев Саша. Я учусь во втором классе и живу у бабушки с дедушкой. Мама променяла меня на карлика-кровопийцу и повесила на бабушкину шею тяжкой крестягой. Так я с четырёх лет и вишу» .

Эти строки сразу окунают нас в мир семьи Савельевых, наполненный криком, бранью, оскорблениями, мир, который кажется ужасным, немыслимым в своем деспотизме. И мне становится понятной реакция тех читателей, кто увидел мрачную картину издевательств, унижения, обид. Но вчитайтесь еще раз в первые слова повести. Вчитались? Да, слова эти произносит ребенок, но ведь за каждым из них стоит взрослый. А мальчик, как любое дитя, полное непосредственности, лишь вторит тому, что слышит ежедневно о себе, о матери, о людях, зачастую не вникая в то, что говорит, и просто не понимая, в силу своего возраста, смысл сказанных слов. И тут я начинаю понимать тех, у кого произведение вызывает улыбку. Достаточно ироничны и некоторые детали повествования, например, история с купанием, или забывчивость бабушки о местах хранения денег, или посещение гомеопата.

«— Здравствуйте, здравствуйте! — приветствовал нас с бабушкой престарелый гомеопат.

— Простите, за Бога, за ради! — извинялась бабушка, переступая порог. — Дед на машине не повез, пришлось на метро добираться.

— Ничего, ничего, — охотно извинил гомеопат и, наклонившись ко мне, спросил: — Ты, значит, и есть Саша?

— Я и есть.

— Чего ж ты, Саш, худой такой?

Когда мне говорили про худобу, я всегда обижался, но сдерживался и терпел. Стерпел бы я и в этот раз, но, когда мы с бабушкой выходили из дома, одна из лифтерш сказала другой вполголоса:

— Вот мается, бедная. Опять чахотика этого к врачу повела.

Вся моя сдержанность ушла на то, чтобы не ответить на «чахотика» какой‑нибудь из бабушкиных комбинаций, и на гомеопата ее уже не хватило.

— А чего у вас такие большие уши? — с обидой спросил я, указывая пальцем на уши гомеопата, которые действительно делали его похожим на пожилого Чебурашку.

Гомеопат поперхнулся.

— Не обращайте внимания, Арон Моисеевич! — заволновалась бабушка. — Он больной на голову! А ну быстро извинись!

— Раз больной, извиняться нечего! — засмеялся гомеопат. — Извиняться будет, когда вылечим. Пойдемте в кабинет.

Стены кабинета были увешаны старинными часами, и, желая показать свое восхищение, почтительно сказал:

— А у вас есть что пограбить.

— Ого! Да там еще больше!

— Идиот, что поделать… — успокоила бабушка снова поперхнувшегося гомеопата…»

Конечно, мы можем бесконечно говорить о том, что жить ребенок в атмосфере бесконечной травли и ругани не может, жить без матери не может, и я, безусловно, не могу не согласиться с этим…

«– Гицель проклятый, татарин ненавистный! – кричала бабушка, воинственно потрясая рефлектором и хлопая ладонью другой руки по дымящейся юбке.– Будь ты проклят небом, Богом, землей, птицами, рыбами, людьми, морями, воздухом! – Это было любимое бабушкино проклятье.– Чтоб на твою голову одни несчастья сыпались! Чтоб ты, кроме возмездия, ничего не видел!

– Вылезай, сволочь!

Снова комбинация – это уже в мой адрес.

– Будь ты проклят…

Любимое проклятие.

– Чтоб ты жизнь свою в тюрьме кончил…

Комбинация.

– Чтоб ты заживо в больнице сгнил! Чтоб у тебя отсохли печень, почки, мозг, сердце! Чтоб тебя сожрал стафилококк золотистый…

Комбинация.

– Раздевайся!

Неслыханная комбинация».

Но важно понять и мотивы поведения взрослых…

Я прочитала много отзывов и рецензий на эту книгу, в которых жалели мальчика, сетовали на его несчастную судьбу, переживали за мать, лишенную возможности видеть своего ребенка так часто, как ей хотелось бы, ругали сумасшедшую бабушку и деда-подкаблучника, во всем ей поддакивавшего, рассуждали о психотипах личности и т.п. Но ни разу мне не встретилось ни одного слова, посвященного трагедии куда более страшной. Именно в истории жизни Нины Антоновны Савельевой, бабоньки, как называет ее Сашенька, и кроются причины того, что мы увидели на страницах повести.

Меня до глубины души поразила страшная судьба этой героини, поняв которую, можно разобраться во всем. Совсем юной она, влюбившись, покидает родной Киев, переезжает в маленькую комнатушку в коммуналке, где живет вместе с мужем и новорожденным сыном Алешенькой. С началом войны, несмотря на все увещевания, муж Семен Михайлович отправляет ее в эвакуацию в Алма-Ату, там ее поселяют в неотапливаемой комнате с ледяным земляным полом, где вскоре от дифтерии умирает маленький сын. И она, вся больная, распродав все имеющиеся вещи, едет к мужу… За поддержкой, за пониманием, за вниманием и заботой, которых никогда не чувствовала от него. Поэтому, когда родилась дочь Оля, неожиданный и очень дорогой подарок, она все силы бросила на защиту своего дитя. Нина Антоновна стала гиперопекать дочку, хотела сделать из нее настоящего человека, вложить всю нерастраченную любовь и нежность, мечтала, что ее ребенок будет самым умным, талантливым, красивым, счастливым. Поэтому так сложно происходило взросление девочки, поэтому изнывала она от деспотизма своей матери, стремясь обособиться, обрести самостоятельность, поэтому выбор Оли вызывал в матери тупую агрессию и неприятие, поэтому мужа дочери она называла карликом-кровопийцей, ведь не таким она видела для нее идеальную пару, поэтому отобрала Сашеньку, рассудив, сделать из внука то, что не получилось из дочери. Вот откуда проклятья, сыплющиеся на головы героев, истерики, крики, мания преследования, закрытость, обособленность существования, стремление спрятать каждый рубль, подкупить, задобрить… От безысходности, от бессилия, от всепоглощающего одиночества, от тоски и несчастья… Нет ни одной души, которая бы выслушала, пожалела, поняла эту несчастную старую женщину… У меня она не вызывает гнева и ярости за свои поступки, мне безмерно ее жалко. Мне казалось, что на протяжении всей книги я присутствовала при огромной трагедии человека…

Умение быть достоверным в любых обстоятельствах в актерской среде высоко ценят и называют органичностью. У Всеволода Санаева это качество было от природы, недаром критики отмечали в его игре «чистоту тона» и «тонкий слух». За это же его любили зрители, подходившие прямо на улице со словами благодарности. Сам актер самокритично называл себя «стреляной гильзой», но внимание публики ему было приятно. Не было фальши и в его внеэкранной жизни — народного артиста СССР не испортила не только всенародная любовь и популярность, но и опыт хождения во власть. О своем многолетнем пребывании на посту секретаря Союза кинематографистов он говорил так: «Чего мне стыдиться? Я наверху не был. А на своем месте кому мог помогал». Но если фильмы Санаева — от первого, «Волга-Волга», и до последнего, «Ширли-мырли» (а всего около 90 картин, среди которых были «Освобождение», «Странные люди», «Возвращение «Святого Луки», «Версия полковника Зорина», «Печки-лавочки», «Частная жизнь», «Забытая мелодия для флейты»), — известны всем, то о семейной драме актера мы узнали сравнительно недавно — из романа «Похороните меня за плинтусом», написанного его внуком Павлом Санаевым.«Дедушка с Лешей сидели на берегу водохранилища и ловили рыбу. Леша следил за колокольчиком заброшенного далеко в воду спиннинга и вполуха слушал сидевшего около него с удочкой дедушку.

- Тяжело, Леш, сил больше нет, - жаловался дедушка, поглядывая на тонкий гусиный поплавок. - Раза три уже думал в гараже запереться. Пустить мотор, и ну его все... Только и удерживало, что оставить ее не на кого. Она меня клянет, что я по концертам езжу, на рыбалку, а мне деваться некуда. В комиссию бытовую вперся, в профсоюз - только бы из дома уходить. Завтра вот путевки распределять буду - уже хорошо, пройдет день. На концерты эти и не ходит никто, а я езжу. То в Ростов, то в Могилев, то в Новый Оскол. Думаешь, большая радость? Но хоть гостиница, покой, прием иногда хороший устроят. А дома несколько дней проведу, чувствую - сердце останавливается. Заедает насмерть».

Павел Санаев,
«Похороните меня за плинтусом»

«ХОДИТЬ Я НЕ МОГЛА, И МАМА МЕНЯ, ПЯТИЛЕТНЮЮ, НОСИЛА НА РУКАХ»

Елена Всеволодовна, из книги вашего сына Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом» мы знаем, что семейная жизнь вашего отца была не очень счастливой...

Это не совсем так. Папа ведь умирал у нас дома, мы с Роланом взяли его к себе. Мама ушла за 10 месяцев до этого, и отец горевал страшно. Все плакал: «Лель, пусть бы она вообще ничего не говорила, просто сидела в уголочке на кровати, только бы живая была». Да, их отношения были непростыми, в чем-то даже трагическими, но за 50 лет, которые они прожили вместе, у них уже образовалась общая кровеносная система.

- Правда, что ваши родители познакомились в Киеве?

Это случилось за несколько лет до войны, когда МХАТ был на гастролях в вашем городе. Стройная красавица-студентка филфака Лидочка Гончаренко не оставляла равнодушным ни одного мужчину, и папа не стал исключением - влюбился сразу и на всю жизнь. Целый месяц, когда театр работал в Киеве, папа уговаривал маму выйти за него замуж, и она, в конце концов, согласилась. Говорят, мамина родня чуть не за поездом бежала с криками: «Лида, одумайся!». Их смущала и скороспелость этого брака, и папина профессия, которую все считали несерьезной. Мамины киевские родственники были уверены, что у молодых ничего не получится и она вскоре вернется домой. Но они ошиблись...

Мама была человеком, бесконечно преданным семье. Характер у нее был сложный, но он обострялся ее заболеванием. Она не была шизофреничкой, просто страдала постоянными депрессиями - их причиной были те невидимые миру слезы, которые проливали в то время наши люди. Они любили свою страну, радовались ее успехам, но когда среди ночи кого-то забирали и человек пропадал, это было очень страшно.

- Ваша мама тоже, если не ошибаюсь, пострадала?

На кухне в коммунальной квартире, где родители тогда жили, она рассказала анекдот, а кто-то из осведомителей на нее донес. Стали приходить люди в штатском, расспрашивать соседей, кто она такая, почему молодая и не работает? Мама тогда так испугалась, что ее психика, и без того слабенькая, просто не выдержала - она на несколько месяцев попала в психиатрическую клинику с диагнозом «мания преследования».

- Вряд ли военное лихолетье способствовало укреплению душевного здоровья...

Тогда всем было нелегко, но маме тяжелее многих. Так получилось, что они с папой потеряли друг друга. Для съемок фронтового киносборника отец на несколько дней уехал в Борисоглебск, но вернуться оттуда уже не смог - Москва, ставшая прифронтовым городом, была закрыта.

Отец остался работать в Боригосглебском драматическом театре, где два раза в день давали спектакли для уходящих на фронт солдат. Он вспоминал, что ему в то время не давала покоя только одна мысль: почему он, здоровый мужчина, каждый день выходит на сцену, когда его место на фронте?! К тому же он ничего не знал о маме с моим братиком Алешей, которые эвакуировались в Алма-Ату, и очень из-за этого переживал.

В эвакуации мой брат заболел корью и дифтеритом. По рассказам родителей, которые вспоминали его до самой своей смерти, мальчик он был необыкновенный: с такими ясными глазками, такой умница! Умирая, Алеша утешал маму: «Мамочка, дорогая, не плачь, я поправлюсь!». Она одна его хоронила, без родных и друзей.

Мама тогда так обессилела, была в таком отчаянии, что не видела, куда идет, - то и дело натыкалась на столбы. Потом несколько месяцев в состоянии полного морального и физического истощения добиралась до отца в Борисоглебск.

- А вскоре на свет появились вы...

Это было в 43-м году. Я дитя войны: слабенькая, худенькая, откуда здоровье-то было взять? Папа, любя, называл меня подгнилком. В пять лет я заболела такой желтухой, что чуть не умерла. Если бы не моя мамочка, меня бы не было на свете. Думаю, я выжила еще и потому, что меня крестили. Мама, чтобы поставить меня на ноги, продала все свои нехитрые наряды и украшения, а папа работал день и ночь, чтобы купить на рынке лимоны и творог, которых в магазинах просто не было.

Мне нужен был свежий воздух, а двор у нас в смысле экологии был ужасный - ни одного деревца. А поскольку ходить я не могла, мама меня, большую пятилетнюю девочку, каждый день носила на руках через всю улицу Кирова (теперь ей вернули старое название - Мясницкая), мимо метро «Кировская», в переулок Стопани, где возле Дома пионеров был хороший сквер. Она брала с собой творог, кусочек хлеба, морс в бутылочке и все это тоже несла с собой. Помню, как одна женщина, проходя, сказала: «Надо же, такую здоровую кобылу на руках таскать!». Люди иногда походя осуждают других, а не знают, какое у людей может быть в семье горе.

- Что и говорить, настрадалась ваша мама!

Потеряв сына, она боялась потерять и нас с папой, и этот бесконечный страх вгонял ее в стресс, в котором она жила. Проявлялся он у нее порой своеобразно: в детстве, когда я падала, она могла еще и наподдать: «Как же ты упала?! Зачем ты туда полезла?!». Потом этот ее страх перенесся на внука - моего Пашу, который постоянно болел и которого она просто обожала.

Недавно я разговаривала с Ниночкой Гребешковой, вдовой Гайдая, с которой мы жили в одном актерском доме, где нашими соседями были Ларионова с Рыбниковым, и Бондарчук со Скобцевой, и Румянцева, и Наумов, и Леждей, и Козаков, и Булгакова, и Глузский. Так вот, Нина говорит, что все к маме очень хорошо относились, уважали ее и любили с ней беседовать. Она была человеком начитанным, умным, интересующимся искусством - с ней интересно было поговорить.

И с папой, несмотря на все ссоры, они очень любили друг друга. А сложности в семейной жизни есть у всех.

«КОГДА ОТЕЦ УЕЗЖАЛ, РОДИТЕЛИ НЕ ДАЛИ ЕМУ НЕ ТОЛЬКО ДЕНЕГ, НО И ЗИМНЕГО ПАЛЬТО»

- А что вы знаете о детстве своего отца? При жизни родителей мы так мало этим интересуемся...

Моя бабушка родила 12 детей, из которых выжили только шестеро. Семья Санаевых была очень дружной, патриархальной. Дедушка работал на фабрике, где делали знаменитые тульские гармони, - он обладал абсолютным слухом и был настройщиком. Туда же лет в 13-14 устроился на работу и папа. Учился он неважно, поэтому дедушка сказал ему: «Ломоносова из тебя все равно не выйдет, иди работать». К 17 годам у папы уже было четыре ученика.

Но страсть к актерству была у него уже тогда. По воскресеньям или праздникам, когда в дом приходили гости, дедушка, предвкушая сюрприз, часто спрашивал: «Угадаете ли, кто это?». Папа легко пародировал общих знакомых, от чего все присутствующие приходили в восторг.

- Пока это все как-то очень далеко от кино и театра...

Его жизнь перевернулась, когда в Тулу приехал МХАТ - еще тот, в котором играли все знаменитые корифеи этого театра, отобранные и воспитанные Станиславским и Немировичем-Данченко. Спектакль, на который попал отец, был чеховским «Дядей Ваней». Впоследствии отец рассказывал мне, как был потрясен, когда открылся занавес и потекла живая жизнь, совершенно ему неведомая: он почувствовал, что независимо от своего желания вовлекается в нее, начинает переживать за этих героев. Это было какое-то чудо! А потом, узнав, что в Туле есть драматический театр, юноша попросился туда на работу.

- Как к этому отнеслись его родители?

Он понимал: если скажет дома, что идет работать в театр, родители решат, что сын сошел с ума. Поэтому днем работал на фабрике, а вечером шел в театр, где делал абсолютно все - был и осветителем, и шумовиком (изображал грозу, стуча по листу железа), и даже вышел на сцену в «Ревизоре» в крошечном эпизоде из разряда «Кушать подано!». После чего один старый актер этого театра сказал ему: «Сев, у тебя есть способности - тебе учиться надо!». Папа задумался над этими словами и, несмотря на то что у него было всего четыре класса образования, решил ехать в Москву - поступать в театральный институт.

Вот тут его родители, конечно, взбунтовались. Они решили, что сын просто не хочет работать. Поэтому, когда он уезжал, ему не дали не только денег, но и зимнего пальто, сказали: «Ты там где-нибудь умрешь под забором в этой своей Москве!».

- Серьезно! Но его это, судя по всему, не остановило?

Нет. У него было немного денег, которые ему удалось скопить за время работы, еще он взял краюху хлеба и несколько помидоров - вот с этим «багажом» и рванул в Москву. Там поступил в театральный техникум, а по ночам работал на вокзале - разгружал вагоны, чтобы заработать какие-то деньги на пропитание. Жил он тогда в районе Арбата, на знаменитой Собачьей площадке, но письма просил писать ему на ближайшую почту до востребования - боялся: если домашние увидят такой адрес, решат, что он, как родители и предсказывали, живет в собачьей будке.

Окончив техникум, отец поступил в ГИТИС. Казалось бы, сбылась его мечта! Но он тут же загорелся другой - увидев спектакль с участием великого Качалова, папа понял, что хочет играть на сцене МХАТа.

- И эта мечта тоже сбылась?

Да, по результатам выпускных спектаклей он был самими Станиславским и Немировичем-Данченко по большому конкурсу принят во МХАТ. Правда, зачисляли тогда не в труппу, а во вспомогательный состав, но с учетом того, что из 700 (!) претендентов взяли только трех молодых актеров, это было большое счастье. В первые же два года отец сыграл две хорошие роли, поэтому его с четвертого этажа, где были гримерки молодежи, спустили на второй, где сидели «старики». Так началась его работа в театре, который папа очень любил.

«ТАРАСОВА СКАЗАЛА ОТЦУ: «СЕВОЧКА, ПОКА КОРИФЕИ ЖИВЫ, ОНИ ВАМ НИЧЕГО ИГРАТЬ НЕ ДАДУТ»

- Почему же спустя несколько лет он ушел из МХАТа?

Из-за творческой невостребованности и связанного с ней тяжелого материального положения: в кино тогда актеров сниматься не отпускали (немного подзаработать можно было только летом), зарплаты были небольшие, телевидения, благодаря которому можно поправить свое материальное положение, в помине не было. Отец подрабатывал на радио, выступал с концертными номерами со своей партнершей Елизаветой Ауэрбах (в актерских кругах ее называли Изюмкой) - вместе они много лет играли чеховскую «Бабу».

Отец и в театре мог бы играть гораздо больше, но не складывалось. Он вспоминал, какая история вышла со спектаклем «Горячее сердце» по Островскому, где у папы была роль приказчика Наркиса. Вдруг заболел Яншин, который блестяще играл Градобоева. Поскольку папа давно был занят в этом спектакле, он знал назубок все роли и буквально за две репетиции ввелся вместо Яншина. У папы получилась очень интересная работа, что было отмечено даже приказом по театру. Сыграй он этот спектакль еще хоть раз, его поставили бы на эту роль в очередь с Яншиным - такое тогда действовало правило. Но тот, узнав обо всем от «доброжелателей», пришел на следующий спектакль с температурой 38,5!

- Получается, готов был умереть на сцене, только бы не отдать свою роль?

С актерской точки зрения, все это понятно и оправданно. Но поскольку на сцене МХАТа, помимо Яншина, блистали Ливанов, Белокуров, Грибов, Станицын, то актеры, не входившие в эту когорту, могли ждать своих ролей до пенсии.

Директором театра в ту пору была знаменитая Алла Константиновна Тарасова, с которой мы жили в одном доме. Как-то они вместе возвращались домой, и отец решил с ней посоветоваться: «Алла Константиновна, я решил уйти из театра». - «Что случилось, Севочка? - поинтересовалась она. - К вам ведь все так хорошо относятся». - «Понимаете, - пожаловался он, - у меня болеет жена, я один работаю, живу в коммунальной квартире (у самой Тарасовой была четырехкомнатная), а ролей, ради которых стоило бы на все это закрыть глаза, у меня нет». И она, подумав, ответила: «К сожалению, Севочка, вы, наверное, правы: пока мхатовские корифеи живы, они вам ничего играть не дадут». Папа ушел, и в этом было его спасение, а такие блистательные актеры, как, например, Грибков и Муравьев, так и пропали в этом театре - кто о них теперь помнит?

- Кино было более благосклонно к Всеволоду Васильевичу...

Впервые он появился на экране в фильме «Волга-Волга», где сыграл два крошечных эпизода - юного музыканта и пожилого бородатого лесоруба на пароходе. Отец вспоминал, как его, тогда еще совсем юного, буквально приклеили к бороде - так он сыграл первую в своей жизни возрастную роль.

Но действительно популярным папа стал после небольшой роли в фильме Пырьева «Любимая девушка», он там невероятно красив - тонкое и одновременно мужественное лицо, копна черных волос.

- Как ему работалось с мэтром?

Пырьев был человеком сложным, жестким и непредсказуемым. Папа вспоминал, как однажды на съемках его так разозлил смех молодых актеров, рассказывавших анекдоты за декорацией, что он... погнался за ними с палкой. Догнав в коридоре, замахнулся на одного из актеров, но не ударил, а пригрозил: «Ты больше никогда не будешь сниматься в кино!». Потом повернулся к отцу и уже спокойнее сказал: «Ну а ты, возможно, и будешь». Слово Пырьева было на «Мосфильме» законом, поэтому больше никто того молодого актера не видел.

- После ухода из МХАТа кинорежиссеры наперебой начали звать Всеволода Санаева в свои картины?

Калатозов тут же предложил ему сняться в фильме по Погодину «Первый эшелон», посвященному подъему целины. В картине был занят актерский цвет того времени - Изольда Извицкая, Олег Ефремов, Эльза Леждей. Была там и Татьяна Доронина, у которой ни с актерами, ни со съемочной группой отношения не сложились, поэтому при монтаже режиссер ее очень сильно «порезал», да еще и худсовет с цензурными соображениями вмешался. В общем, из двух серий получилась одна. В результате пострадала и папина роль.

Кстати, об этой истории мне рассказал не он, а Ниночка Дорошина, которая тогда была еще совсем молоденькой и впервые снималась в кино. Именно на этой картине она насмерть влюбилась в Олега Ефремова, которого потом продолжала боготворить всю жизнь. Из-за своих чувств она очень сильно страдала, а папа как мог ее утешал.

- Всеволоду Васильевичу подвластны все жанры - от комедии до трагедии...

И режиссеры особенно это ценили. После экранизации «Оптимистической трагедии», где он сыграл Сиплого (после этого фильма даже дворовые мальчишки встречали папу словами из его роли: «По два раза сифилисом болели!»), и фильма «Это было в милиции» все заговорили о феномене Санаева, - стало очевидно, что он не просто хороший, а крупный актер. Правда, папе в ту пору было уже около 50 лет. Он часто говорил мне: «Мы, Санаевы, народ талантливый, надо только ждать случая, чтобы это продемонстрировать. Он обязательно придет, но к нему нужно быть готовым». Папа к своим «случаям» всегда был готов.

- А как сам Всеволод Васильевич относился к своим ролям?

Он был человеком очень скромным и взыскательным к себе. Когда я его спрашивала: «Пап, ну как ты думаешь, как ты сыграл?», он всегда отвечал: «Нормально, Лель!». Никакого любования собой и упоения своими творческими победами у него не было.

Но картину Артура Войтецкого «Скуки ради», которая, кстати, снималась на Киностудии имени Довженко, он среди остальных своих работ выделял особо. Там они снимались в паре с Майей Булгаковой. К сожалению, фильм прошел вторым экраном, мало кто его видел, а он был очень хорошим. Папа играл нелюдимого человека, который на спор связался с одинокой женщиной. А она, думая, что все между ними серьезно, такого предательства не пережила - повесилась. Потом началась милицейская серия, в которой отец сыграл знаменитого полковника Зорина. Ну а самый любимый фильм отца - «Белые росы». И тот монолог, который произносит его герой Федот на рассвете: «Спасибо тебе, солнышко!», больше всего соответствует моему отцу в жизни. Каждый раз, слушая его, я плачу именно на этих словах...

- А несбывшиеся роли у вашего отца были?

Он очень жалел, что ему почти не пришлось играть в комедиях, исключением является разве что картина Рязанова «Забытая мелодия для флейты». У отца было потрясающее чувство юмора. Когда он рассказывал что-нибудь смешное, все вокруг умирали, а в его слегка припухших глазах только искорки сверкали - он никогда не «раскалывался». К тому же почему-то чаще всего у актеров-комиков, уж извините, внешность идиотов. Отец же мог быть смешным, обладая нормальным лицом.

- Особая страница жизни Всеволода Санаева - фильмы Шукшина...

Отношения с Василием Макаровичем у отца сложились не сразу. Когда Шукшин позвонил и предложил ему сыграть Бобыля в картине «Живет такой парень», папа спросил: «А кто автор сценария?». Шукшин ответил: «Я». Но поскольку это была его первая картина, его имя тогда никому ни о чем не говорило, папа отказался. Его смутило то, что человек и сам сценарий написал, и сам снимает, - отцу показалось, что это как-то несерьезно. Но позже, посмотрев картину, он встретил на киностудии Василия Макаровича и сказал: «Знаете, я очень жалею, что отказался у вас сниматься, - фильм получился замечательный. Если впредь будет для меня роль, даже эпизодическая, я с удовольствием у вас сыграю».

И Шукшин действительно пригласил его в свои фильмы «Ваш сын и брат», «Странные люди», где я сыграла вместе с папой, и «Печки-лавочки». Когда Василий Макарович собирался снимать «Степана Разина», он говорил папе: «Васильевич, роль для тебя есть!». Но, к сожалению, все пошло наперекосяк. Сначала он сценарий долго не мог дописать, а когда, наконец, закончил и поехал по Волге выбирать натуру, началась эпидемия холеры. Заболел художник картины Пашкевич, все перепугались, и картину притормозили. И бедному Шукшину, который для роли Разина два раза отращивал бороду, так и не довелось ее сыграть. А вскоре, на фильме «Они сражались за Родину», Василия Макаровича не стало. Отец очень тяжело переживал уход Шукшина, для него он был, как сын.

«ОНИ МНЕ ПОМОГАЮТ ОТТУДА - И ПАПА, И МАМА, И РОЛАН»

15 лет Всеволод Санаев был секретарем Союза кинематографистов. Говорят, он никогда не пользовался своим служебным положением...

Для себя - никогда! Он никому не отказывал в помощи, а мы всю жизнь прожили в небольшой двушке, в которую переехали после коммуналки. И сколько мама его ни ругала, ничего с его принципиальностью поделать не могла.

Когда находиться дома было совсем уж невтерпеж, отец сбегал на очередные съемки или на рыбалку - он был заядлый рыбак-зимник. У него были все необходимые приспособления - и пальто на меху, и чуни (это такие валенки), и сундучок, на котором можно было сидеть на льду, и спиннинги. Часто с ним вместе ездили актеры Вячеслав Тихонов и Николай Крючков, поэт Леонид Дербенев - папа был с ними дружен.

- У вас ведь тоже отношения с родителями складывались непросто?

Я - счастливый человек, потому что я выросла в полной семье и у меня был любящий и горячо любимый мною отец. Хотя наши отношения действительно не всегда были ровными. Дети часто разочаровывают родителей, вот и моим родителям казалось, что я как-то не так живу, не так устраиваю свою личную жизнь. Но, по счастью, все-таки в конце концов они поняли мой выбор и приняли наши с Роланом отношения и нашу семью.

- У вас есть родственники в Киеве?

На Берковецком кладбище похоронена моя бабушка, Дарья Нестеровна Гончаренко, на могилу к которой я время от времени приезжаю, поддерживаю ее, ухаживаю. Кстати, она очень любила папу, такие хорошие отношения между зятем и тещей, как были у них, - большая редкость. А дедушкина могила потеряна. Он был похоронен на Лукьяновском кладбище, которое снесли. Захоронение можно было перенести, мама послала необходимые для этого деньги, но поскольку никто - ни она сама, ни ее сестра - поехать в Киев не смогли, а бабушка одна не справилась, могила пропала. И вина в моей душе остается: не по-божески получилось.

С Киевом у меня связаны самые лучшие воспоминания. Когда папа работал во МХАТе, у нас не было денег на то, чтобы отдыхать где-нибудь на море, поэтому мы каждое лето ездили в Киев. Дом на Трехсвятительской улице, в которой когда-то жила мамина семья, во время войны разбомбили, и бабушке с дедушкой дали комнату в коммуналке на Михайловской, видимо, там когда-то жила домработница, потому что находилась она между кухней и уборной. Мама шла ночевать к своим киевским подругам, бабушка ложилась на пол, дедушка, у которого была эмфизема легких и который не мог спать на полу, занимал кровать, я - диван. На широком подоконнике стояли бутыли с наливкой, банки с вареньем, которое бабушка варила в огромном количестве. Потом все это вместе с купленными на рынке яблоками сорта «Данешта» мы увозили в Москву.

- Уже 15 лет, как Всеволода Васильевича не стало...

Папа - моя огромная любовь, которая, несмотря на годы, не тает и никуда не уходит - она во мне, в моей душе, в моем сердце. И знаете, они ведь мне помогают оттуда - и папа, и мама, и Ролан. Когда бывают какие-то отчаянные моменты в жизни (а они бывают у каждого человека), вспоминается, что они говорили и делали в таких ситуациях. То фраза какая-то приходит на ум, то улыбка, то шутка. Мы связаны какой-то невидимой нитью, я ее не вижу, но знаю, что она существует между нами. Может быть, это моя любовь к ним, которая меня поддерживает? Не знаю... Но пока ты живешь, любимые люди не уходят.

Бывает, что утром просто нет сил подняться, и тут же перед глазами возникает Ролан: чем хуже он себя чувствовал, тем веселее был - и брился, и наряжался, и песни напевал, и на работу шел. И папа такой же был - терпеливый, терпимый, мужественный, милосердный. И очень надежный. Не зря же он еще в молодости вытатуировал себе на руке якорь, который всегда замазывал перед выходом на сцену. Когда мы хоронили папу, я его в этот якорь поцеловала...

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

Жена у Санаева была всего одна… Зато какая!

В наше время «сор из избы» вынес внук актера Павел Санаев, рассказав в повести «Похороните меня за плинтусом» историю непростых взаимоотношений Санаевых-старших с дочерью Еленой и ее избранником Роланом Быковым.

Образ бабушки, способной «залюбить до смерти», вышел очень колоритным.

А как обстояли дела в действительности?

Вот об этом и поговорим.

Всеволод Санаев хотел работать во МХАТе. Мечта его сбылась, пусть и не в том виде, как ему мстилось.

После окончания ГИТИСа парня приняли в труппу прославленного театра, где корифеи прочно держали оборону, не давая молодняку играть.

В 1938 Санаев дебютировал в кино, причем сразу в двух ролях, да еще в хите «Волга-Волга», но роли оказались такими мелкими, что зрителю не запомнились. Удачнее была работа Санаева в фильме Пырьева «Любимая девушка», после которого актера стали узнавать.

"ЛЮБИМАЯ ДЕВУШКА"

На гастролях в Киеве Всеволод встретил студентку филфака Лидию Гончаренко и влюбился. Целый месяц он уговаривал ее выйти замуж. В итоге Лида согласилась, хотя все родственники выступали против брака с актером.

Мирное течение жизни нарушила война. В самом ее начале Санаева вызвали на съемки в Борисоглебск, а пока он там находился Москву, как прифронтовой город, закрыли. Томясь в Борисоглебске Санаев не знал, что Лидия с малолетним сыном эвакуировалась в Алма-Ату.

В Алма-Ате мальчик заболел и умер, что стало для Лидии психологической травмой, от которой женщина так и не смогла оправиться.

Когда через год родилась Елена, вся сложная материнская любовь обрушилась на нее.

Елена Санаева рассказывала:

«Потеряв сына, она боялась потерять и нас с папой, и этот бесконечный страх вгонял ее в стресс, в котором она жила. Проявлялся он у нее порой своеобразно: в детстве, когда я падала, она могла еще и наподдать: «Как же ты упала?! Зачем ты туда полезла?!»

Второй случай, превративший жизнь Лидии Санаевой в ад случился в начале 1950-ых. Женщина рассказала на коммунальной кухне политический анекдот, о чем кто-то стукнул куда следует. После разговоров с людьми в штатском Лидия уничтожила все ценные вещи. Изрезала шубу, разбила флакон духов. Ее пришлось положить в психиатрическую больницу, с диагнозом «мания преследования», где несчастную вдоволь полечили инсулиновым шоком.

Эти события заставили Всеволода Санаева окончательно уйти из МХАТа (откуда он уже уходил, да снова вернулся).

Вот что об этом говорит дочь:

«Директором театра в ту пору была знаменитая Алла Константиновна Тарасова, с которой мы жили в одном доме. Как-то они вместе возвращались домой, и отец решил с ней посоветоваться: «Алла Константиновна, я решил уйти из театра». - «Что случилось, Севочка? - поинтересовалась она. - К вам ведь все так хорошо относятся». - «Понимаете, - пожаловался он, - у меня болеет жена, я один работаю, живу в коммунальной квартире (у самой Тарасовой была четырехкомнатная), а ролей, ради которых стоило бы на все это закрыть глаза, у меня нет». И она, подумав, ответила: «К сожалению, Севочка, вы, наверное, правы: пока мхатовские корифеи живы, они вам ничего играть не дадут».

Этот уход благотворно подействовал на карьеру Санаева в кино. Он начал сниматься много, качественно и скоро выбился в первые лица нашего экрана.

В РОЛИ ПОЛКОВНИКА ЗОРИНА

Между тем, у Санаева подросла дочь, тоже решившая стать актрисой. От первого брака она родила сына Павла, который на целых 11 лет стал для бабушки светом в окошке.

После развода дочери Лидия настояла, что ребенок с отцом общаться не будет. Елена не могла матери перечить и предложила мужу встречаться с сыном тайно. Тот от таких подачек отказался.

А потом Елена Санаева на съемках фильма «Докер» встретила Ролана Быкова, которого старшее поколение Санаевых не приняло категорически.

Павел Санаев вспоминает:

«Крики, проклятия и манипуляции чувством вины были главным оружием бабушки. Она нас любила, но с такой тиранической неистовостью, что ее любовь превращалась в оружие массового поражения. Противостоять бабушке не мог никто. Встреча с Роланом Быковым стала для мамы шансом изменить соотношение сил в свою пользу. Когда мама вышла из-под контроля бабушки, та не могла этого простить Ролану.

Быкова причисляли к врагам семьи очень долго. О нем ходило много слухов, которые, разумеется, в нашем доме всячески раздувались. «Связался черт с младенцем!» – патетически повторял дедушка, убежденный, что Ролан не только с мамой «не монтируется», а еще и «испортит ее и выбросит вон». Бабушка тоже твердила, что спасает меня, больного, отдавая последние силы, а мама, вместо того чтобы помогать ей, «таскается» с Роланом на съемки.

Маме разрешалось навещать меня всего пару раз в месяц, и каждая наша встреча, которой я с нетерпением ждал, заканчивалась страшной ссорой. Забрать же меня к себе мама не могла. Это было так же немыслимо, как, к примеру, прийти и попросить что-то у Сталина… Лишь однажды, когда мне было лет восемь, мы с мамой сбежали. Это произошло внезапно. Мама, улучив момент, когда бабушка вышла в магазин, а дед был где-то на съемках, увезла меня к себе».

С 4 до 11 лет Павел воспитывался в отрыве от матери. Но постепенно как-то все устаканилось.

Когда в 1995 году Лидия умерла Всеволод, немало от ее характера натерпевшийся, быстро сгорел. Дочери он говорил: «Лель, пусть бы она вообще ничего не говорила, просто сидела в уголочке на кровати, только бы живая была»

Всеволод ушел вслед за женой в тот момент, когда столь нелюбимый им зять Ролан Быков измерял ему давление.

Меня ничто в ней не смутило и не могло смутить хотя бы потому, что я видела многое из того, что в книге описано, своими собственными глазами: и бабушку, и деда Санаева, и маленького Пашу. Мы были соседями, в будни маленький Паша Санаев проходил в школу мимо наших окон.
Бабушку прекрасно помню. Да, очень странную женщину. И деда - народного артиста СССР Санаева. Почитайте, ЧТО случилось у Вс. Санаева и его жены Лиды ("бабушки" из повести) во время войны, и вы многое о них поймёте :

"Санаев на несколько дней уехал со съемочной группой в Борисоглебск в авиационную школу им. Чкалова, взяв с собой только бритву и две смены белья. Съемки закончились, но вернуться домой ему не пришлось. Въезд в Москву был закрыт, враг подошел к самому городу. МХАТ эвакуировался. Супруге Всеволода удалось выехать из столицы в Алма-Ату, но он об этом ничего не знал.
...........
А в это время в переполненном беженцами холодном спортивном зале Алма-Аты от кори и дифтерита умирал его первенец Алеша. Двухлетний малыш горел в жару и задыхался, но при этом еще утешал плачущую мать: «Мамочка, дорогая, не плачь, я поправлюсь». Похоронив сына, безутешная Лида Санаева несколько месяцев пробиралась к мужу и чудом нашла его. А потом, еще во время войны, у них родилась я - рахитичная, с тоненькими ручками-ножками, совсем не похожая на крепыша и умницу брата. Наверное, поэтому родители воспитывали меня с удвоенной строгостью и любовью. То есть, если я падала, мама могла мне еще за это и поддать. А на вопрос «почему?» обычно отвечала: «Проклятие воодушевляет, а благословение расслабляет!»

ПОСЛЕ войны наша семья вернулась в Москву, в девятиметровую комнатушку в Банковском переулке. Отец работал день и ночь, чтобы поменять ее на большую, но накопления съела одна реформа, после войны - другая. Однажды на большой коммунальной кухне Лида Санаева неосторожно рассказала какой-то анекдот про царей, и вскоре пришли «люди в штатском» - стали интересоваться, чем «дышит» эта молодая женщина, почему не работает. Мама очень тяжело переболела этот эпизод, на несколько месяцев попала в психиатрическую больницу с диагнозом «мания преследования». Всеволод Санаев очень хотел оградить жену от подобных историй и злых языков соседей по коммуналке, но отдельную квартиру в кооперативном доме купил только к сорока четырем годам, после того как пережил обширный инфаркт во время съемок в картине «Алмазы»… В этой двушке они с Лидой прожили до конца дней." (из воспоминаний Е. Санаевой)

Но Павел ведь рассказал в книге об этом. Неужели никто этого не заметил? Неужели ни у кого не возникло жалости к этой женщине? И неужели никто не понял, что она безумно, беззаветно любила внука?
"Похороните меня..." - трагическая книга; а некоторые люди, оказывается, перед прочтением думали, что им предлагается комедия. И обиделись: название смешное, а повесть - о тяжёлом детстве.
Не понравилась повесть девушке (автору поста в одном комьюнити, что и вызвало появление моего ответа), которая выросла в других условиях, и ей трудно понять, зачем Санаев написал это. Ей читать было противно. Мне - нет. И моим френдам в комментах, как оказалось, книга понравилась. Не зря мы в друзьях...
(Вообще-то читать и Достоевского - о детях и их страданиях - очень тяжело. Наверное, автор поста не знает про Неточку Незванову и детей Катерины Ивановны - им жилось похуже, чем Саше Савельеву...)
Кто из вас испытал хотя бы десятую часть того, что было в жизни Павла/Саши, тот всё понял и не может не полюбить "Похороните меня..."
Тому, у кого было розовое счастливое детство и отрочество, наверное, трудно воспринять повесть Павла Санаева.
Только вот о сплошном счастье детства писать - неинтересно. Когда абсолютно всё - хорошо, прекрасно и отлично.
Есть и трагические истории, драматические, и страшные; и ведь Павел объясняет, почему его бабушка была такой странной - неужели никто не заметил?.. Его повесть - редкая по силе. И это, как ни крути, - единственная за почтис20 лет книга, которая серьёзно говорит с нами о детстве, о "слезе ребёнка", о тяжёлых семейных отношениях.
И главное в том, что герой/автор вырос умным человеком, что у него замечательная мама, и всё закончилось хорошо.

Ролан Быков/Всеволод Санаев

Фото: семейный архив Ролана Быкова/www.kinopoisk.ru

В этом году исполнилось двадцать лет, как ушел из жизни Всеволод Санаев. Свои самые яркие роли он сыграл в трилогии о полковнике Зорине, а также в фильмах «Оптимистическая трагедия», «Печки-лавочки», «Освобождение». Он был такой же, как его герои, — прямой, открытый, любящий пошутить. И только близкие друзья знали о непростой ситуации в его личной жизни..

Он вышел родом из народа. Отец Всеволода Санаева работал на военном заводе в Туле, потом — на фабрике по изготовлению гармоней. Мама занималась детьми (их в семье Санаевых родилось девять, но выжили только шестеро). Когда Всеволоду исполнилось четырнадцать, отец вызвал его к себе и постановил: поскольку учится тот неважно, чтобы не тратить попусту время, нужно идти работать. Так будущий кумир поколения попал на гармонную фабрику, где уже в семнадцать лет стал заслуженным человеком — у него в учениках было четыре подмастерья. Ну, а потом в Тулу на гастроли приехала труппа МХАТа, и молодой рабочий, случайно попав на спектакль, будто открыл для себя иной мир.

И началась у Всеволода Санаева другая жизнь. Он записался в фабричный драмкружок, а также стал по вечерам подрабатывать в тульском театре — был и осветителем, и рабочим сцены. Иногда ему доверяли и роли в массовке. Вскоре по совету одного из актеров он отправился в Москву — поступать в театральный. Конечно, отец возмущался: «Куда это годно — взрослому парню кривляться на сцене?!» Мать тоже причитала — как же выживет домашний мальчик в большом страшном городе. Тем не менее собрала ему в дорогу краюху хлеба, пару помидоров и кусок сала — чтобы не умер с голоду.

В итоге он, не имеющий среднего образования, сначала закончил рабфак, потом театральный техникум, позже ГИТИС. А после получения диплома, будто по мановению волшебной палочки, ему вдруг предоставился невероятный шанс. МХАТ — театр, который он боготворил, — объявил конкурс для молодых актеров. Из семисот кандидатов были выбраны трое. И Всеволод Санаев в том числе. Именно МХАТ стал для него настоящим домом, а также подарил встречу с будущей супругой. В те годы театры, приезжая на гастроли в какой-либо город, задерживались там надолго. Лидию, свою единственную любовь, Санаев повстречал, когда вся труппа МХАТа на целый месяц осела в Киеве. Как уж он, обычно немногословный, сумел уговорить девушку бросить налаженную жизнь, учебу на филологическом, родителей и дом, история умалчивает. Известен лишь результат: в Москву Всеволод уезжал уже человеком несвободным. Вместе с Лидией он прожил полвека. На долю этой пары выпало немало испытаний. Некоторые из них они провалили, но из большинства вышли победителями.

Фото: кадр из фильма "Мертвый сезон"

Хождение по мукам

Вскоре после свадьбы у супругов родился сын Алексей. Сероглазый, златокудрый — молодые родители не могли налюбоваться на малыша. Но тут началась война, и Лидия вместе с сыном отправилась в эвакуацию в Алма-Ату. Ребенок не вынес сурового путешествия, заболел корью и дифтеритом. Молодая мать металась по чужому городу в поисках помощи, но, увы, ничего сделать не могла. Алешеньке было лишь два года, когда он ушел из жизни. Одна, среди незнакомых людей, с мертвым сыном… Сложно представить, что пережила тогда Лидия. Буквально за считаные дни она похудела сразу на несколько размеров — как будто растаяла на глазах. А похоронив Алешу, решила пробираться к мужу — подальше от города, одно название которого вызывало у нее ужас.

От жесточайшей депрессии Лидию спасло рождение дочери Елены. Девочка появилась на свет очень худенькой, болезненной. Поэтому родители берегли ее, как фарфоровую статуэтку. А когда она тяжело заболела, подхватив гепатит, то ее — втайне от всех — окрестили прямо дома. Постоянные переживания за дочь, за мужа (Всеволод Санаев пережил два инфаркта) в какой-то момент довели Лидию до психиатрической больницы. Оттуда она вышла уже совсем другим человеком: поникшая, постоянно рыдающая. К чести Всеволода Санаева, он не бросил больную супругу, продолжая трепетно заботиться о ней и нередко выступая в роли психотерапевта. Бывало, конечно, что он сильно уставал, но близкие этого даже не замечали: когда становилось совсем невмоготу, он просто уезжал пожить ненадолго в Дом ветеранов в Матвеевский. Лишь много позже, незадолго до ухода Лидии из жизни, ей был поставлен диагноз склероз мозга. Тогда-то и стали понятны причины ее не всегда адекватного поведения.

Фото: кадр из фильма "Большая перемена"

Разные судьба

Хотя Елена Санаева росла в актерской среде, идти по стопам отца она не собиралась. После школы готовилась поступать на киноведческий. Однако по совету подруги просто ради интереса пошла на конкурс в театральный и неожиданно даже для себя поступила.

У нее в жизни многое случалось будто само собой. Вот и замуж в первый раз вышла, не особенно стремясь к этому. Владимир Конузин был инженером, окончил авиационно-технологический институт. Предложение руки и сердца сделал после недолгого периода ухаживаний. И Елена, которая не испытывала к нему каких-то особенных чувств, согласилась. Может, просто хотела сбежать из родительского дома, где постоянные истерики матери отравляли ей жизнь?

Почти сразу после свадьбы стало понятно, насколько они с Владимиром разные люди. К тому же оба не собирались подстраиваться друг под друга, яростно отстаивая каждый свою позицию. Даже появление на свет сына Павла не улучшило погоду в доме. Скандалы и ссоры следовали одна за другой. А вскоре Елена поняла, что у мужа к тому же есть связь на стороне. Сыну было два с половиной, когда Елена приняла решение расстаться. После развода Владимир будто стер ластиком все то, что напоминало о прошлой семейной жизни. В том числе и сына, с которым даже не пытался встречаться и которого больше так и не видел. Получив паспорт, Павел взял фамилию своего деда и мамы — Санаев.

«Король уходяльщиков»

С Роланом Быковым Елена познакомилась на съемках картины «Докер» в Кишиневе. Ей тогда было почти тридцать, Быкову — на четырнадцать лет больше. На съемки актер приехал не один, а с очередной возлюбленной. Он вообще был известным сердцеедом. Несмотря на свой маленький рост и не самую мужественную внешность, мог буквально с первых минут обольстить любую даму. Но насколько легко Ролан заводил новые романы, настолько быстро и прерывал их. Недаром в актерских кругах у него было прозвище «король уходяльщиков». Даже его первый брак распался из-за постоянных похождений на сторону.

О первой семье Быкова сегодня знают немного. Хотя сам Ролан Анатольевич всегда тепло отзывался о своей жене. Актриса Лидия Князева известна по фильму «Айболит−66», где сыграла обезьянку Чичи. Вместе супруги прожили пятнадцать лет. Когда стало понятно, что Лидия не может иметь детей, они с Роланом усыновили грудного мальчика. С детства Олег Быков был очень впечатлительным ребенком. Однажды, когда мама взяла его на свой спектакль, он даже сорвал представление. Лидия Князева играла Красную Шапочку, и в тот момент, когда волк собирался съесть ее, Олег выбежал на сцену и устроил истерику. «Уже нарыдавшись, сижу в гримерке у Князевой, которая в гневе меряет шагами комнату. Заходит Фаина Раневская с беломориной в зубах: «Деточка, ты зачем сорвал спектакль?» Я, всхлипывая: «Волк хотел съесть мою маму!» — Раневская, затягиваясь папироской: «Идиот, кто бы ему позволил!» — вспоминал позже Олег тот забавный инцидент.

Его судьба сложилась непросто — из-за буйного характера и вредных привычек. Так, однажды Олег в состоянии алкогольного опьянения разгромил ВТО: столы с едой летали по всему залу. Его забрали в милицию. Вызволял хулигана Александр Митта. Ролан постоянно помогал сыну. Однако когда его не стало, начались проблемы и у Олега. Из Международного фонда развития кино и телевидения для детей и юношества, где он помогал отцу, его уволили. Он стал выпивать еще сильнее. Самое ужасное, что в таком состоянии специально садился за руль, нарывался на гаишников и говорил: «Я сын Ролана Быкова! Сегодня полгода, как он умер». Он называл эти выходки «прокатить отца посмертно». Умер Олег Быков в 2002 году. Ему было всего сорок четыре года…

Мрачный прогноз

Когда Быков стал встречаться с Еленой Санаевой, все было против этого союза. Даже первая жена Ролана Анатольевича попыталась предостеречь Елену. Она позвонила ее родителям с советом как-то повлиять на дочь: «У меня на антресолях лежит мешок писем от его женщин. Ролан сломает жизнь вашей дочери, вот увидите…» К счастью, этот мрачный прогноз не подтвердился.

«Вся жизнь с Роланом состояла из тысячи интересных и смешных ситуаций, но, к сожалению, очень трудно передать всю их прелесть на словах, — вспоминает Елена. — Он очень любил, когда я читала вслух. И вот однажды лежали мы с Роланом, совершенно одетые, на узеньком диванчике, и я читала ему… критическую статью Белинского. И настолько хлестко, с таким юмором она была написана, что мы начали безумно хохотать, да так, что я свалилась с дивана… Вот такие смешные вещи помню, а более серьезные — нет. Например, как Ролан Антонович делал мне предложение, мне напомнила через много лет Марина Волович, второй режиссер фильма „Автомобиль, скрипка и собака Клякса“. Оказывается, дело было так. Мы с Зиновием Гердтом, Михаилом Козаковым, Николаем Гринько и другими сидели в таллинском ресторане „Лидо“. Ролан опустился передо мной на колено и сказал: „Лена, я прошу вас быть моей женой“. Не поверите, но я такой важный момент своей жизни начисто забыла. В памяти остался лишь шар из зеркальных осколков, который крутился где-то под потолком».

Фото: кадр из фильма "Похороните меня за плинтусом"

Павловская крепость

С четырех до одиннадцати лет Павел Санаев жил у бабушки с дедушкой, родителей Елены. Сам он считал свое детство не совсем счастливым. И даже написал об этом повесть. Хотя потом признался, что именно в процессе ее создания пришел к прощению своей бабушки. Книга «Похороните меня за плинтусом» стала настоящей сенсацией. И не только потому, что многое в ней автобиографично. Это еще и очень яркая, талантливая работа.

Свой литературный дар Павел открыл благодаря Ролану Быкову. Как-то Ролан Антонович нашел на столе у пасынка тетрадку со школьным сочинением на тему «Один день нашей Родины». Труд, полный пафосных слов и эпитетов вроде «передовая мощь», «в едином порыве», «все усилия сплочены», настолько ужаснул Быкова, что он устроил Павлу испытание — написать эссе про черепашку для ракушек. «Я должен выяснить для себя — либо ты идиот, либо жертва образовательной системы». Чтобы завоевать его авторитет, Павел, пятнадцатилетним, написал и этюд про сувенирную черепашку из ракушек, и вслед за этим зарисовку про портрет Мейерхольда, висящий дома на стене. «Не идиот», — постановил Быков. А сам Павел уже почувствовал вкус к литературе и не мог остановиться… Окончив школу, он поступил на сценарный факультет ВГИКа. После его окончания на свет и появилась ставшая откровением книга, которая позже была переведена на пять языков. Кроме этого сегодня на счету Павла Санаева роман-дилогия «Хроники Раздолбая», а также сценарии к шести картинам. Помимо этого Павел работает и как режиссер, сняв в общей сложности пять картин.

Свою избранницу Санаев искал очень долго, даже советовался со священником: не слишком ли он активен. Может быть, из-за этого вторая половинка ускользает? Тот сказал: «Если вы активный человек и не можете сидеть сложа руки, ищите, если вам так легче. Но более правильный путь — просто делать себя лучше, и в какой-то миг вы усовершенствуетесь именно для этой встречи». «Все так и произошло, — говорит Павел. — Искал бы я или не искал — встреча все равно произошла ровно тогда, когда было нужно. Я закончил съемки „На игре“, пришел через неделю с товарищем в кафе и увидел Алену…». Поначалу Павел оценил ее внешние данные (Алена — профессиональная модель). А уже через пару встреч понял, насколько эта девушка чиста, отзывчива и абсолютно не испорчена, что в наши дни большая редкость. В 2012 году у супругов родилась дочь Вероника. Но они уверяют, что не собираются останавливаться на достигнутом.