Основные мотивы лирики байрона. Ведущие мотивы творчества байрона. Стиль любовной лирики Байрона

В формировании художественного метода Байрона «во­сточные поэмы» наряду с «Чайльд Гарольдом» сыграли решающую роль. Воспринятые современниками как великое поэтическое от­крытие, они заложили основы байронизма во всех его жанровых разновидностях, в первую очередь - чисто лирической. Разумеется, богатая область байроновской лирики хронологически связана не с отдельными периодами деятельности поэта, а со всем его творче­ским путем. Однако ее основные художественные принципы выра­батывались параллельно с поэмами 1812-1815 годов и их внутрен­няя связь неоспорима. Несмотря на то что по характеру своего непосредственного содержания лирическое наследие Байрона может быть разделено на две группы: интимно-психологическую и герои­чески мятежную, по сути дела оно представляет единое целое. Его разные тематические аспекты связаны общностью лирического «я». Хотя лирический герой поэзии Байрона эволюционировал вместе со своим автором, основные черты его духовного облика: миро­вая скорбь, бунтарская непримиримость, пламенные страсти и сво­бодолюбивые устремления - оставались неизменными. Богатство и разнообразие этих психологических оттенков определяет звучность того резонанса, который был вызван лирикой Байрона и не умолкал на протяжении всего XIX века, вызывая ответные отклики в ми­ровой поэзии. Каждый из европейских поэтов-поклонников и преемников Байрона-находил у него мотивы, созвучные его соб­ственным мыслям и чувствам, и, пользуясь байроновскими стиха­ми как формой самовыражения, одновременно воспроизводил и английского поэта и самого себя. Так, яркое представление о ха­рактере психологической лирики Байрона русским читателям дает его стихотворение «Душа моя мрачна...», ставшее достоянием рус­ской поэзии благодаря переводу М. Ю. Лермонтова, восприятию которого особенно близки настроения, воплощенные в этом образце лирического творчества английского поэта. Навеянное библейским сказанием (объятый безумием царь Саул призывает к себе юного певца Давида, дабы он развеял тоску своего владыки), это сти­хотворение с огромной трагической силой воспроизводит состояние глубокой, мрачной, суровой души, истерзанной некоей таинствен­ной скорбью. Впечатление бездонной глубины этой души и не­выносимой тяжести давящей ее печали усиливается благодаря поэтической структуре стихотворения. Его основная тема, заданная уже в первой строке («Душа моя мрачна»), раскрывается по принципу возрастающего драматизма, который достигает своей кульминации в последних двух строфах:

Пусть будет песнь твоя дика. Как мой венец,

Мне тягостны веселья звуки!

Я говорю тебе: я слез хочу, певец,

Иль разорвется грудь от муки.

Страданьями была упитана она,

Томилась долго и безмолвно;

И грозный час настал - теперь она полна,

Как кубок смерти, яда полный.

Исповедальный, глубоко личный характер этого своеобразного лирического монолога, лишь формально связанного с Библией (единственное слово «венец», восходящее к библейскому перво­источнику, принадлежит М. Ю. Лермонтову и отсутствует в ори­гинале), присущ и политической лирике Байрона. Ее отличитель­ной особенностью является слияние интимных, личных эмоций с гражданскими чувствами поэта.

Неразделимость этого единого лирического комплекса с особой ясностью проявляется в стихотворениях, посвященных Греции, стране, мечта об освобождении которой стала сквозным мотивом поэзии Байрона. Взволнованный тон, повышенная эмоциональность и своеобразный ностальгический оттенок, рожденный воспомина­ниями о минувшем величии этой страны, присутствуют уже в од­ном из ранних стихотворений о Греции в «Песне греческих по­встанцев» (1812):

О Греция, восстань!

Сиянье древней славы

Борцов зовет на брань.

На подвиг величавый.

Пер. С. Маршака

В позднейших стихотворениях Байрона на ту же тему интимная окраска возрастает. В последнем из них, написанном почти нака­нуне смерти («Последние строки, обращенные к Греции», 1824), поэт обращается к стране своей мечты, как к любимой женщине или матери:

Люблю тебя! не будь со мной суровой!

Моей любви нетленная основа!

Я твой - и с этим мне не совладать!Пер. Г. Шмакова

Свое восприятие гражданственной проблематики лучше всего охарактеризовал поэт в одном из лирических шедевров «Из днев­ника в Кефалонии» (1823):

Встревожен мертвых сон, - могу ли спать?

Тираны давят мир,- я ль уступлю?

Созрела жатва.- мне ли медлить жать?

На ложе - колкий терн; я не дремлю;

В моих ушах, что день, поет труба.

Ей вторит сердце...Пер. А. Блока

Звук этой боевой «трубы», поющей в унисон с сердцем поэта, был внятен его современникам. Но мятежный пафос его поэзии воспринимался ими по-разному.

Созвучное настроениям передовых людей мира (многие из них могли бы сказать о Байроне вместе с М. Ю. Лермонтовым: «У нас одна душа, одни и те же муки»), революционное бунтарство ан­глийского поэта привело его к полному разрыву с буржуазной Англией. Неприязнь ее правящих кругов к Байрону особенно уси­лилась благодаря его выступлениям в защиту луддитов (рабочих, разрушавших машины в знак протеста против бесчеловечных усло­вий труда). Подстрекаемые всем этим, британские «ревнители мо­рали» воспользовались личной драмой поэта - его бракоразводным процессом - для того, чтобы свести счеты с ним. Сделав Байрона объектом травли и издевательств, реакционная Англия довела своего величайшего поэта до положения изгнанника.

Перелом в личной жизни Байрона совпал с переломным момен­том мировой общественной жизни. Воцарение реакции, связанное с падением Наполеона и установлением власти Священного союза, открывшее одну из самых безрадостных страниц европейской исто­рии, вместе с тем положило начало новому этапу деятельности поэта. Его творческая мысль устремляется в русло широких философских умозаключений. Идея превратности жизни и истории, уже присутствовавшая в ранее созданных произведениях, теперь становится предметом его напряженного раздумья. Тенденция эта четко вырисовывается в двух последних песнях «Чайльд Гароль­да», где стремление к обобщению исторического опыта человече­ства, и ранее свойственное поэту, принимает значительно более целеустремленный характер. Размышления о прошлом, облеченные в форму разнообразных исторических реминисценций (Древний Рим, от которого остались руины, Лозанна и Ферней, где обитают тени «двух титанов» - Вольтера и Руссо, Флоренция, изгнавшая Данте, Феррара, предавшая Тассо), включенные в третью и чет­вертую песни поэмы Байрона, указывают направление его иска­ний. Ключевым образом второй части «Чайльд Гарольда» является образ поля при Ватерлоо. Крутой перелом в судьбах Европы, совершившийся на месте последнего сражения Наполеона, толкает Байрона на путь подведения итогов только что отгремевшей эпохи и оценки деятельности ее главного героя - Наполеона Бонапарта. Оценка эта на сей раз носит более объективный характер, чем прежде.

Рассматривая Наполеона уже как бы в «ретроспективном» ос­вещении, поэт отмечает двойственность его исторической роли. В судьбе великого корсиканца Байрон видит прямой результат внутренней разорванности этого «слишком великого и слишком малого» сына своего века. Жертва «самого себя», своего индивидуа­листически противоречивого сознания, «сильнейший, но не худ­ший» из современных людей, Наполеон одновременно стал и жерт­вой роковых законов истории.

«Урок истории» подсказывает поэту не только выводы об ее отдельных событиях и деятелях, но и о всем историческом процес­се в целом, который воспринимается автором «Чайльд Гарольда» как цепь роковых фатальных катастроф. Но эта пессимистическая точка зрения не выдерживается с полной последовательностью. На­перекор своей концепции исторического «рока» поэт приходит к выводам о том, что «все-таки твой дух, свобода, жив!», и по-преж­нему призывает народы мира к борьбе за нее.

«Восстань, восстань, - обращается он к Италии (находившейся под игом Австрии), - и, кровопийц прогнав, яви нам гордый свой, вольнолюбивый нрав!»

Слившись воедино, эти «полярные» настроения войдут в систе­му философских и философско-исторических воззрений Байрона. Система эта, как и всегда у Байрона, строилась под знаком коррек­тивов, вносимых им в рационалистическую доктрину Просвещения. В соответствии с этим одно из главных мест в ней заняла проблема возможностей разума, его состоятельности как фактора жизненного и исторического развития.

Первый период творчества (1807-1809). Сборник стихотворений «Часы досуга» (1807) является первым литературным опытом Байрона. В этом сборнике молодой поэт находится еще под обаянием любимых образов английской поэзии XVIII века. То он подражает элегиям Грея (стихотворение «Строки, написанные под вязом на кладбище в Гарроу»), то поэзии Бернса («Хочу ребенком быть я вольным...»); но особенно сильно чувствуется в ранних произведениях Байрона влияние дидактической поэзии классицистов (стихотворение «На смерть мистера Фокса» и другие). Вместе с тем в некоторых ранних стихотворениях уже начинает сказываться поэтическая индивидуальность будущего творца «Каина» и «Прометея». Об этом свидетельствует проявляющаяся иногда страстность тона, глубокий лиризм некоторых строк. Автор «Часов досуга» презрительно отзывается о «светской черни», о «чванливой знатности» и богатстве. Лирический герой сборника хочет бежать от лицемерия и фальши респектабельного общества в горы родной Шотландии. В общении с природой старается он найти исцеление от душевных ран, нанесенных бессердечным миром знатных лицемеров.

Стихи Байрона были замечены публикой. Однако литературный критик из «Эдинбургского обозрения», влиятельного либерального журнала, дал на них отрицательную рецензию. Поэт ответил на нее убийственной сатирой «Английские барды и шотландские обозреватели» (1809), которую принято считать первым зрелым произведением Байрона, правда, не вполне свободным от подражания классицистической поэтике. Эта сатира явилась также первым литературным и политическим манифестом революционного английского романтизма. Байрон подверг в ней злому осмеянию все признанные литературные авторитеты. Он беспощадно высмеял реакционных романтиков - Саути, Вордсворта, Кольриджа, автора многочисленных мистико-авантюрных романов Льюиса и других. Однако Байрон выступал не только с критикой современной ему английской литературы; он с похвалой отзывался о Шеридане (создателе замечательной сатирико-бытовой комедии), о поэтах-демократах Роджерсе и Кемпбелле (за их верность гражданским идеалам Просвещения XVIII века), а также о поэте-реалисте Краббе.

Байрон требовал от литераторов стать «ближе к жизни», откинуть антиобщественные, религиозно-мистические настроения, которые прикрывают лишь «голый эгоизм и произвол». Байрон призывал творчески использовать народную поэзию, говорить на языке, понятном простым людям:

Ахейскую цевницу золотую

Оставьте вы - и вспомните родную!

12. Причины возникновения и своеобразие цикла «восточных поэм»

Доклад 7 класс.

Дж. Г. Байрон - английский поэт-романтик начала XIX ве­ка. Тематика его стихотворений разнообразна. Байрон писал и о природе, и о любви, и о предназначении поэзии, и о свободе.

В 1803 году, во время каникул, пятнадцатилетний Байрон встретился с Мэри Чаворт, которая вызвала в нем большое и сильное чувство. Байрон тогда не мог предвидеть, сколь глу­бокой окажется его любовь. За несколько месяцев до своей смерти в одном из писем он писал: «...я в ранней юности сильно полюбил внучатую племянницу... мистера Чаворта... и одно время казалось, что обе семьи примирятся благодаря на­шему союзу (дед поэта убил на дуэли одного из Чавортов).

Она была старше меня двумя годами, и мы в юности много времени проводили вместе. Она вышла замуж за человека из старинной и почтенной семьи, но брак ее оказался несчастли­вым, как и мой». Байрон посвятил Мэри Чаворт целый ряд стихотворений:

О, если бы судьба моя Сплелась с твоей, как нам мечталось, Я пил бы радость бытия, А не похмельную усталость..."

Джордж Гордон Байрон происходил из аристократической семьи. Он родился в 1788 году в Лондоне. Первый свой сбор­ник стихов Байрон выпустил, когда ему было 19 лет. С тех пор он непрерывно занимался литературной и общественно- политической деятельностью. Резкая критика господствую­щих классов Англии привела поэта к ссоре с правящей вер­хушкой, и он вынужден был покинуть родину. Живя в Швей­царии, а затем в Италии он создал много произведений. Байрон умер в Греции в 1824 году, участвуя в войне за осво­бождение страны от турецкого ига.

Байрон горячо откликался на все освободительные движе­ния своей эпохи. Его поэзия проникнута духом непримиримой вражды к всякому гнету. Она утверждает права личности на индивидуальную свободу и права народов на национальную независимость:

Время! Все несется мимо, Все мчится на крылах твоих: Мелькают весны, медлят зимы, Гоня к могиле всех живых

Байрон видел также пороки нового общественного строя, который шел на смену феодальному, и он осудил власть де­нежного мешка как силу бесчеловечную и антинародную.

Эпоха Байрона, начавшаяся под знаком Французской рево­люции, была бурной и противоречивой, молодой Байрон не сразу в ней разобрался, но эволюция его мировоззрения показывает, как чуткость его к прогрессивным идеям века, умение историче­ские знания соотносить с современностью дозволяли ему видеть перспективу развития важнейших событий своего времени.

Большую роль в распространении идей Французской ре­волюции в Англии сыграли «Корреспондентские общества», связанные с широкими демократическими массами. Они воз­никли в крупнейших городах Великобритании, а центром, объединяющим их, было «Лондонское корреспондентское общество». Оно послало Национальному конвенту Франции адрес, в котором выразило свою солидарность с революцион­ным французским народом. «Французы! Вы уже свободны, мы же только готовим победу свободы в Британии...».

«Корреспондентские общества» были поддержаны извест­ными прогрессивными политическими деятелями - писате­лями, публицистами, учеными Англии. Среди них были Томас Пейн - английский публицист, участник Войны за независи­мость Северной Америки, автор трактата «Права человека»; Томас Спенс - публицист, автор трактата «Действительные права человека» о необходимости аграрных реформ в Англии; Уильям Годван - писатель и, как назвал его Маркс, «практи­ческий философ». Все они выступали против Эдмунда Бер- ка- автора «Размышлений о французской революции» (1790), в которой отрицалось историческое значение Француз­ской революции, отстаивалось существующее социальное уст­ройство Англии с наследственной монархией.

Официальные круги поддержали Берка, и книга его мно­гократно издавалась. А «Корреспондентские общества» пар­ламент обвинял в пропаганде политических реформ в Англии, и в 1784 году начались судебные процессы над наиболее из­вестными деятелями этих обществ. Суду, однако, пришлось оправдать их, но репрессии по отношению к членам «Коррес­пондентских обществ» продолжались.

В конце XVIII века народ Англии был глубоко потрясен жестоким подавлением восстаний, последовавших одно за другим в 1797 и 1798 годах, - это восстание на флоте и вос­стание ирландцев за свою независимость.

Вся богатая мыслями и чувствами жизнь Байрона-юноши нашла свое отражение в его ранних стихах. В 1806 году, буду­чи студентом Кембриджа, он анонимно издает сборник своих стихов «Летучие наброски», но почти весь небольшой тираж его уничтожает. В 1807 году анонимно появляется новый сборник - «Стихи по разным поводам». {В других переводах название сборника «Стихи на разные случаи»}. В том же году издан третий сборник стихов поэта уже с указанием имени ав­тора - «Часы досуга», стихи оригинальные и переводы Джорджа Гордона, лорда Байрона. Несовершеннолетнего». Литературные взгляды молодого поэта полно отразились в юношеском сборнике «Часа досуга». Стихи, которые вошли в этот сборник, были подражательными. Мотивы вольнодумст­ва обрисовывались расплывчато, а раздумья о быстротечности дружбы и любовь - меланхолически. Наиболее типичными для этого сборника стали воспоминания о детстве.

В «Часы досуга» вошли стихи из ранее вышедших сборни­ков и новые, впервые публикуемые. Многие стихи сборника были еще несовершенны, в них сказывалось подражание анг­лийской поэзии XVIII века, но уже виден был широкий диапа­зон поэтических возможностей молодого Байрона, осваиваю­щего различные поэтические размеры, ищущего выразительные средства для образной и точной передачи своей мысли.

Сборник «Часы досуга» был, по существу, прощанием по­эта с юностью и вступлением его в новый период жизни. «Я цепи юности разбил // Страну волшебную мечтаний // На цар­ство Истины сменил», - пишет он в одном из последних сти­хотворений сборника «К Музе вымысла». Сборник «Часы до­суга» - еще во многом подражательный: то он подражает элегиям Грея (стихотворение «Строки, написанные под вязом на кладбище в Гарроу»), то поэзии Бернса («Хочу ребенком быть я вольным...»), но особенно сильно чувствуется в ранних произведениях Байрона воздействие дидактической поэзии классицистов (стихотворение «На смерть мистера Фокса» и др.). Вместе с тем в некоторых других ранних стихотворениях уже начинает сказываться поэтическая индивидуальность бу­дущего творца «Каина» и «Прометея». Об этом свидетельст­вуют проявляющаяся иногда страстность, глубокий лиризм некоторых строк. Автор «Часов досуга» презрительно отзыва­ется о «светской черни», о «чванливой знатности» и богатстве.

По выходе сборника, в январе 1808 года, в журнале «Эдинбургское обозрение» появилась анонимная рецензия, в которой поэзия «молодого лорда относилась к разряду той, которую ни боги, ни люди не могут допустить...». Рецензент высмеивал содержание стихов, указывая Байрону, что он не владеет литературным языком и что ему следовало бы лучше знать поэзию своих предшественников. И имея в виду его са­тирические стихи, делал вывод: молодой автор рано присвоил себе право осуждать других.

Еще до рецензии в «Эдинбургском обозрении» Байроном была начата сатирическая поэма «Британские барды». После выступления журнала поэт издает эту поэму небольшим ти­ражом, а в марте 1809 года она появилась в расширенном виде под названием «Английские барды и шотландские обозрева­тели». Поэма за короткий срок выдержала подряд четыре из­дания. Успех объяснялся не только смелостью ответа, сокру­шавшего все доводы грубой и недоброжелательной по тону рецензии в «Эдинбургском обозрении», но прежде всего тем, что в ней живо представала современная литературная и теат­ральная жизнь Англии.

Всю свою жизнь он придерживался теории искусства и понимания задач поэта. Некоторые ранние произведения по­эта было изданы лишь после его смерти. Среди них сатира «Проклятие Минервы», в которой поэт вместе с тем предъяв­лял обвинение тем, кто грабил народ Греции, и прославлял ан­тичные шедевры священного храма в Афинах.

Байрон полагал, что литератор должен быть «ближе к жизни», должен преодолеть антиобщественные, религиозно- мистические настроения, которые прикрывают лишь «голый эгоизм и произвол». Байрон призывал творчески использо­вать народную поэзию, говорить на языке, понятном про­стым людям.

В марте 1812 г. в газете «Монинг кроникл» появилось анонимное сатирическое стихотворение Байрона «Ода авто­рам Билля против разрушителей станков». По стилю многие безошибочно узнали автора «Чайльд Гарольда». «Ода» явля­ется одним из первых произведений английской литературы, где с огромной правдивостью и художественной силой звучит мысль о несправедливости, существующей в современном английском обществе, обрекшем бедняков на недостойную жизнь. Байрон разоблачает антинародный характер англий­ского буржуазно-монархического строя, цель которого заклю­чается, по мнению сатирика, в том, чтобы эксплуатировать народ. В заключительных строках «Оды» звучит грозная тема народного возмездия, которое должно покарать «толпу пала­чей», стоящую у власти. «Ода» является продолжением и дальнейшим творческим развитием лучших традиций стихо­творной сатирической литературы конца XVIII в., имевшей хождение среди сторонников республиканской партии в Анг­лии и среди ирландских патриотов в Дублине. Главным жан­ром литературы этого вида является стихотворный памфлет, остроумный и очень краткий по форме, отпечатанный на лис­те небольшого формата и снабженный карикатурой.

Борьба луддитов за свои права вновь приняла общенацио­нальные масштабы в 1816 году, и снова Байрон живо отклик­нулся на эту героическую борьбу рабочих Англии страстной «Одой для луддитов», в которой открыто призывал к борьбе:

Как когда-то за вольность в заморском краю Кровью выкуп вносил бедный люд, Так и мы купим волю свою, Жить свободными будем иль ляжем в бою.

(Пер. М. Донского)

Но в Англии по-прежнему не происходит никаких соци­ально-политических изменений. Около 1815 года Байрон соз­дал замечательный лирический цикл, который носит название «Еврейские мелодии». В стихотворениях этого цикла ощути­мы настроения мрачного отчаяния. Таково стихотворение «Душа моя мрачна», переведенное на русский язык Лермонто­вым. По поводу этого стихотворения Белинский писал: «Ев­рейская мелодия» и «В альбом» тоже выражают внутренний мир души поэта. Это боль сердца, тяжкие вздохи груди, это надгробные надписи на памятниках погибших радостей».

Необыкновенным богатством и разнообразием отличается любовная лирика Байрона 1813-1817гг.: благородство, неж­ность, глубокая гуманность составляют отличительные ее чер­ты. Это - лирика, лишенная какого бы то ни было мистициз­ма, ложной фантазии, аскетизма, религиозности. По словам Белинского, в лирике Байрона «есть небо, но им всегда про­никнута земля». В сборнике «Еврейские мелодии» Байрон создает свой идеал любви:

Она идет во всей красе - Светла, как ночь ее страны. Вся глубь небес и звезды все В ее очах заключены. Как солнце в утренней росе. Но только мраком смягчены...

{Пер. С. Маршака)

Говоря о гуманизме лирических стихотворений Байрона, нужно прежде всего иметь в виду тот дух вольнолюбия и борьбы, которым они исполнены. В таких жемчужинах своей поэзии, как «Подражание Катуллу», «В альбом», «Афинянке», «К Тирзе», «Решусь», «На вопрос о начале любви», «Подра­жание португальскому», «Разлука», «О, если там, за небеса­ми», «Ты плакала», «Стансы к Августе» и др.,- он выражал освободительные идеалы нового времени. Глубокая искрен­ность, чистота и свежесть чувства, жажда свободы, высокая и подлинная человечность лирических стихотворений будили сознание общества, настраивали его против обычаев и нравов, насаждаемых церковью в период реакции.

Интересно, по-новому намечено решение темы индивиду­ального героизма в этом цикле. В стихотворении «Ты кончил жизни путь» рассказывается о герое, который сознательно по­жертвовал жизнью для блага отечества. Поэт подчеркивает, что имя героя бессмертно в сознании народа.

Живя в Женеве, Байрон посетил Шильонский замок, в ко­тором в XVI в. томился борец за дело республики, патриот Женевы Бонивар. Подвиг Бонивара вдохновил Байрона на соз­дание поэмы «Шильонский узник» (1810). Поэме был предпо­слан «Сонет к Шильону». В этом сонете провозглашалась мысль о том, что «солнце свободы освещает темницу узникам, брошенным в тюрьму за ее светлые идеалы».

Байрон приветствовал неаполитанскую революцию 1820 года, предлагая повстанцам помощь деньгами, а себя «хотя бы в качестве простого волонтера». В своем дневнике он записал, что «народ здесь хороший, пламенный, свободо­любивый, но некому направить его энергию». Однако это не заставило Байрона забыть про свою родину.

Эта тревога о судьбе родины с наибольшей силой вырази­лась в «Ирландской аватаре»(1821) - небольшом сатириче­ском стихотворении. «Аватара» была написана по случаю посещения новым английским королем Георгом IV вернопод­данически настроенных ирландских либералов. Вспоминая о голоде, рабстве в Ирландии, о грабеже народа, совершаемом английским правительством, поэт осуждает ирландцев, поль­стившихся на подачки «четвертого из дураков и угнетателей, именуемых Георгами». Байрон иронически высмеивает зате­янную либералами кампанию по сбору средств на сооружение дворца Георгу IV. Этот дворец, считает он, хотят построить «в обмен на работный дом и тюрьму» для ирландцев. Слово «аватара» в индийской мифологии означает воплощение богов в человеческом облике; в поэме Байрона оно имеет ирониче­ский смысл: Георг IV являет «божескую милость» и предстает перед ирландскими либералами.

Творчество Байрона оказало могучее воздействие на раз­витие многих национальных литератур. «Поэзия Байрона,- пишет В.Г. Белинский,- страница из истории человечества: вырвите ее, и целость истории исчезла, остается пробел, ни­чем не заменимый». Огромное идейно-художественное богат­ство произведений Байрона благотворно повлияло на развитие английской, американской, французской, немецкой и русской демократической и революционно-демократической поэзии. А.С. Пушкин, переживший целый период увлечения Байро­ном, запечатлел его образ в своем стихотворении «К морю»:

Другой от нас умчался гений, Другой властитель наших дум. Исчез, оплаканный свободой, Оставя миру свой венец. Шуми, взволнуйся непогодой: Он был, о море, твой певец.

Вопросы по докладу:

1) Назовите основные темы лирики Дж. Г. Байрона.

2) Как назывался первый сборник стихотворений Байрона, где уже чувствовался самобытный талант поэта?

3) Какие сатирические стихотворения написаны Байро­ном? Что в них высмеивает поэт?

4) Какое влияние оказало поэтическое творчество Дж. Г. Байрона на развитие мировой литературы?

Романтизм как господствующее, направление постепенно ут­верждается в английском искусстве в 1790-1800-х годах. Это было грозное время. Революционные события во Франции потрясли весь мир, а в самой Англии совершилась другая, бесшумная, но не менее значительная революция - так называемый промышленный пере­ворот, вызвавший, с одной стороны, колоссальный рост индустриальных городов, а с другой - породивший вопиющие социальные бедствия: массовый пауперизм, голод, проституцию, рост преступ­ности, обнищание и окончательное разорение деревни.

Образ Байрона становится образом целой эпохи в истории европейского самосознания. Она и будет названа по имени поэта - эпохой байронизма. В его личности видели воплотившийся дух времени, считали, что Байрон «положил на музыку песню целого поколения» (Вяземский). Байронизм определяли как «мировую скорбь», явившуюся отзвуком несбывшихся надежд, которые пробудила Французская революция. Как рефлексию, вызванную зрелищем торжества реакции в посленаполеоновской Европе. Как бунтарство, способное себя выразить лишь презрением ко всеобщей покорности и ханжескому благополучию. Как культ индивидуализма, или, верней, как апофеоз безграничной свободы, которой сопутствует бесконечное одиночество.

Великий русский писатель Ф.М. Достоевский писал: «Байронизм хоть был и моментальным, но великим, святым и необыкновенным явлением в жизни европейского человечества, да чуть ли не в жизни и всего человечества. Байронизм появился в минуту страшной тоски людей, разочарования их и почти отчаяния. После исступленных восторгов новой веры в новые идеалы, провозглашенной в конце прошлого столетия во Франции... наступил исход, столь не похожий на то, чего ожидали, столь обманувший веру людей, что никогда, может быть, не было в истории Западной Европы столь грустной минуты.. . Старые кумиры лежали разбитые. И вот в эту-то минуту и явился великий и могучий гений, страстный поэт. В его звуках зазвучала тогдашняя тоска человечества и мрачное разочарование его в своем назначении и в обманувших его идеалах. Это была новая и неслыханная еще тогда муза мести и печали, проклятия и отчаяния. Дух байронизма вдруг пронесся как бы по всему человечеству, все оно откликнулось ему».

Будучи признанным вождем европейского романтизма в одном из его наиболее воинствующих бунтарских вариантов, Байрон был связан с тра­дициями Просвещения узами сложных и противоречивых отноше­ний. Как и другие передовые люди своей эпохи, он с огромной остротой ощущал несоответствие между утопическими верованиями просветителей и реальностью. Сын эгоистического века, он был далек от благо­душного оптимизма мыслителей XVIII века с их учением о бла­гой природе «естественного человека».

Но если Байрона и терзали сомнения во многих истинах Просвещения и в возможности их практического воплощения, то их нравствен­ную и этическую ценность поэт никогда не ставил под сомнение. Из ощущения величия просветитель­ских и революционных идеалов и из горьких сомнений в воз­можности их реализации возник весь сложный комплекс «байрониз­ма» с его глубокими противоречиями, с его колебаниями между светом и тенью; с героическими порывами к «невозможному» и тра­гическим сознанием непреложности законов истории.

Общие идейные и эстетические основы творчества поэта сформировались не сразу. Первым из его поэтических выступлений был сборник юношеских стихов «Часы досуга» (1807), который еще имел подражатель­ный и незрелый характер. Яркая самобытность творческой индивидуальности Байрона, а также неповторимое своеобразие его художественного стиля, в полной мере раскрылись на следующем этапе литературной деятельности поэта, начало которого ознаменовалось появлением первых двух песен его монументальной поэмы «Паломничество Чайльд Гарольда» (1812).

«Паломничество Чайльд Гарольда», ставшее наиболее известным произведением Байрона, принесло своему авто­ру мировую славу, вместе с тем явившись крупнейшим событием в истории европейского романтизма. Оно представляет собой своеобразный лирический дневник, в котором поэт выразил свое отношение к жизни, дал оценку своей эпохи, материалом для него послужили впечатления Байрона от поездки по Европе, предпринятой в 1812 году. Взяв за основу своего произведения разрознен­ные дневниковые записи, Байрон соединил их в одно поэтическое целое, придал ему некую видимость сюжетного единства. Объединяющим началом своего повествования он сделал историю странствий главного героя - Чайльд Гарольда, воспользовавшись этим мотивом для воссоздания широкой панорамы современной Европы. Облик различных стран, созерцаемых Чайльд Гарольдом с борта корабля, воспроизводится поэтом в чисто романтической «живописной» манере, с обилием лирических нюансов и почти ослепительной яркостью цветового спектра. С характерным для романтиков пристрастием к национальной «экзотике», «местному колориту» Байрон изображает нравы и обычаи различных стран.

С присущим ему тираноборческим пафосом поэт показывает, что дух свободы, так недавно окрылявший все человечество, до кон­ца не угас. Он еще продолжает свое существование в героической борьбе испанских крестьян с ино­земными завоевателями их родины или в гражданских добродете­лях суровых непокорных албанцев. И все же гонимая свобода все больше уходит в область преданий, воспоминаний, легенд.

В Греции, ставшей колыбелью демократии, теперь уже ничто не напоминало о некогда свободной древней Элладе («И под плетьми турецкими смирясь, простерлась Греция, затоптанная в грязь»). В мире, который скован цепями, свободной остается только природа, пышное и радостное цветение которое предстает контрастом жестокости и злобе, царящим в человеческом обществе («Пусть умер гений, вольность умерла, природа вечная прекрасна и светла»).

Но поэт, созерцающий горестное зрелище поражения свободы, не теряет веры в возможность ее возрождения. Весь его дух, вся его могучая энергия направлены на пробуждение угасающего революционного духа. На протяжении всей поэмы в ней с неослабевающей силой звучит призыв к восстанию, к борьбе с тиранией («О, Греция, восстань же на борьбу!»).

И в отличие от Чайльд Гарольда, лишь наблюдающего со стороны, Байрон отнюдь не пассивный созерцатель мировой трагедии. Его беспокойная мятущаяся душа, как бы составляющая часть мировой души, вмещает в себя всю скорбь и боль челове­чества («мировая скорбь»). Именно это ощущение беспредельно­сти человеческого духа, его слитности с мировым целым в соче­тании с чисто поэтическими особенностями - глобальной широтой разворота темы, ослепительной яркостью красок, великолепными пейзажными зарисовками и т. д. - превращало, по словам М.С. Кургиняна, произведение Бай­рона в наивысшее достижение романтического искусства начала XIX века.

Не случайно в сознании многих поклонников и последователей Байрона, которые востор­женно приняли поэму, Байрон остался прежде всего автором «Чайльд Гарольда». К их числу относился и А. С. Пушкин, в произведениях которого не­однократно упоминается имя Чайльд Гарольда, причем довольно часто в соотнесенности с собственными героями Пушкина (Онегин - «москвич в Гарольдовом плаще»).

Бесспорно, глав­ный источник притягательной силы «Чайльд Гарольда» для современников заключался в воплотившемся в поэме духе воинствующего свободолюбия. Как по идейному содержанию, так и по поэтическому воплощению, «Чайльд Гарольд» - это подлинное знамение своего времени. Глубоко созвучным совре­менности был и образ главного героя поэмы - внутренне опустошенного, бесприютного ски­тальца, трагически одинокого Чайльд Гарольда. Хотя этот разочаровавшийся, во всем разуверившийся англий­ский аристократ не был точным подобием Байрона (как ошибочно думали современники поэта), в его облике уже наметились (пока еще в «пунктирном начертании») черты особого характера, ставшего романтическим прообразом всех оппозиционно настроенных героев литературы XIX века, и которого потом станут называть байроническим героем, более всего страдающим от одиночества:

Один я в мире средь пустых,

необозримых вод.

К чему вздыхать мне о других,

кто обо мне вздохнет? –

– скорбно вопрошает байроновский Чайльд Гарольд.

Неразделимость этого единого лирического комплекса с особой ясностью проявляется в стихотворениях, посвященных Греции, стране, мечта об освобождении которой стала сквозным мотивом поэзии Байрона. Взволнованный тон, повышенная эмоциональность и своеобразный ностальгический оттенок, рожденный воспомина­ниями о минувшем величии этой страны, присутствуют уже в од­ном из ранних стихотворений о Греции в «Песне греческих по­встанцев» ( 1812):

О Греция, восстань!

Сиянье древней славы

Борцов зовет на брань,

На подвиг величавый.

В позднейших стихотворениях Байрона на ту же темy возрастает личный акцент. В последнем из них, написанном почти нака­нуне смерти («Последние строки, обращенные к Греции», 1824), поэт обращается к стране своей мечты, как к любимой женщине или матери:

Люблю тебя! не будь со мной суровой!

…………………………………… \

Моей любви нетленная основа!

Я твой - и с этим мне не совладать!

Собственное восприятие гражданственной проблематики сам лучше всего охарактеризовал в одном из лирических произведений - «Из днев­ника в Кефалонии» (1823):

Встревожен мертвых сон, - могу ли спать?

Тираны давят мир,- я ль уступлю?

Созрела жатва,- мне ли медлить жать?

На ложе - колкий терн; я не дремлю;

В моих ушах, что день, поет труба,

Ей вторит сердце...

Пер. А. Блока

Звук этой боевой «трубы», поющей в унисон с сердцем поэта, был внятен его современникам. Но мятежный пафос его поэзии воспринимался ими по-разному.

Созвучное настроениям передовых людей мира (многие из них могли бы сказать о Байроне вместе с М. Ю. Лермонтовым: «У нас одна душа, одни и те же муки»), революционное бунтарство ан­глийского поэта привело его к полному разрыву с Англией. Получивший в наследство титул лорда, но проживший с детства в бедности, поэт оказался в чуждой ему среде, он и эта среда испытывали взаимное неприятие и презрение друг к другу: он из-за лицемерия своих родовитых знакомых, они – из-за его прошлого и из-за его взглядов.

Неприязнь ее правящих кругов к Байрону особенно уси­лилась из-за его выступлений в защиту луддитов (рабочих, разрушавших машины в знак протеста против бесчеловечных усло­вий труда). Ко всему этом удобавилась личная драма: родители его жены не приняли Байрона, разрушив брак. Подстрекаемые всем этим, британские «ревнители мо­рали» воспользовались его бракоразводным процессом для того, чтобы свести счеты с ним. Байрон стал объектом травли и издевательств, по сути, Англия превратила своего величайшего поэта в изгнанника.

Отношения Чайльд Гарольда с презирае­мым им обществом уже несли в себе зерно конфликта, ставшего основой европейского романа XIX века. Этот конфликт личности и общества гораздо большую степень определенности получит в произведениях, созданных вслед за первыми двумя песнями «Чайльд Гарольда», в цикле так называемых «восточных поэм» (1813-1816). В этом поэтическом цикле, состоящем из шести поэм («Гяур», «Корсар», «Лара», «Абидосская невеста», «Паризина», «Осада Коринфа»), происходит окончательное формирование бай­ронического героя в его сложных взаимоотношениях с миром и самим собою. Место «восточных поэм» в творческой биографии поэта и одновременно в истории романтизма определяется тем, что здесь впервые четко сформулирована новая романтическая кон­цепция личности, возникшая в результате переосмысления просве­тительских воззрений на человека.

Драматичный перелом в личной жизни Байрона по времени совпал с переломным момен­том мировой истории. Падение Наполеона, торжество реакции, воплощением которой стал Священный союз, открыли одну из самых безрадостных страниц европейской исто­рии, положив начало и новому этапу творчества и жизни поэта. Его творческая мысль устремлена теперь в русло философии.

Вершиной творчества Байрона считается его философская драма «Каин», главный герой которой является богоборцем; ополчившимся на вселенского тирана - Иегову. В своей религиозной драме, названной им «мистерией», поэт использует библейский миф для полемики с Библией. Но бог в «Каине» это не только символ религии. В его мрачном образе поэт объединяет все формы тиранического произвола. Его Иегова - это и зловещая власть религии, и деспотическое иго реакционного антинародного государства, и, наконец, общие законы бытия, без­различные к скорбям и страданиям человечества.

Этому многоликому мировому злу Байрон, идя вслед за про­светителями, противопоставляет идею смелого и свободного чело­веческого разума, не приемлющего царящие в мире жестокость и несправедливость.

Сын Адама и Евы, изгнанных из рая за свое стремление к познанию добра и зла, Каин подвергает сомнению их рожденные страхом утверждения о милосердии и справедливости бога. На этом пути исканий и сомнений его покровителем становится Люци­фер (одно из имен дьявола), чей величественный и скорбный образ воплощает идею разгневанного бунтующего разума. Его прекрасный, «подобный ночи», облик отмечен печатью трагической двой­ственности. Приоткрывшаяся романтикам диалектика добра и зла, как внутренне взаимосвязанных начал жизни и истории, определи­ла противоречивую структуру образа Люцифера. Зло, которое он творит, не является его изначальной целью («Я быть твоим созда­телем хотел,- говорит он Каину,- и создал бы тебя иным»). Байроновский Люцифер (чье имя в переводе означает «светоносец») - это тот, кто стремится стать творцом, а становится разру­шителем. Приобщая Каина к тайнам бытия, он вместе с ним совершает полет в надзвездные сферы, и мрачная картина холодной безжизненной вселенной (вос­созданная Байроном на основе знакомства с астрономическими теориями Кювье) окончательно убеждает героя драмы в том, что всеобъемлющим принципом мироздания является господство смер­ти и зла («Зло - есть закваска всей жизни и безжизненности»,- поучает Каина Люцифер).

Справедливость преподанного ему урока Каин постигает на собственном опыте. Вернувшись на землю уже законченным и убежденным врагом бога, дающего жизнь своим созданиям лишь для того, чтобы умертвить их, Каин в порыве слепой нерассуждающей ненависти обрушивает удар, предназначенный непобедимому и недоступному Иегове, на своего кроткого и смиренного брата Авеля.

Этот братоубийственный акт как бы знаменует последнюю ста­дию в процессе познания жизни Каином. На себе самом он познает непреодолимость и вездесущность зла. Его порыв к добру рождает преступление. Протест против разрушителя Иеговы оборачивается убийством и страданиями. Ненавидя смерть, Каин первый приводит ее в мир. Этот парадокс, подсказанный опытом недавней револю­ции и обобщающий ее результаты, дает в то же время наиболее рельефное воплощение непримиримых противоречий мировоз­зрения Байрона.

Созданная в 1821 году, после разгрома движения карбонариев, мистерия Байрона с огромной поэтической силой запечатлела глу­бину трагического отчаяния поэта, познавшего неосуществимость благородных надежд человечества и обреченность своего прометеев­ского бунта против жестоких законов жизни и истории. Именно ощущение их непреодолимости заставило поэта с особой энергией искать причины несовершенства жизни в объективных закономерно­стях общественного бытия. В дневниках и письмах Байрона (1821- 1824), равно как и в его поэтических произведениях, уже намеча­ется новое для него понимание истории не как таинственного рока, а как совокупности реальных отношений человеческого общества. С этим перемещением акцентов связано и усиление реалистических тенденций его поэзии.

Мысли о превратностях жизни и истории, присутствовавшие и ранее в его произведениях, теперь становятся его постоянными спутниками. Эта тенденция особенно четко нашла выражение в двух последних песнях «Чайльд Гароль­да», где стремление к обобщению исторического опыта человече­ства, и ранее свойственное поэту, принимает значительно более целеустремленный характер. Размышления о прошлом, облеченные в форму разнообразных исторических реминисценций (Древний Рим, от которого остались руины, Лозанна и Ферней, где обитают тени «двух титанов» - Вольтера и Руссо, Флоренция, изгнавшая Данте, Феррара, предавшая Тассо), включенные в третью и чет­вертую песни поэмы Байрона, указывают направление его иска­ний.

Ключевой образ второй части «Чайльд Гарольда» - это поле при Ватерлоо. Кардинальный поворот в судьбе Европы, который совершился на месте последнего сражения Наполеона, подталкивает Байрона к подведению итогов только что ушедшей эпохи и оценки деятельности ее главного героя - Наполеона Бонапарта. «Урок истории» подсказывает поэту не только выводы об ее отдельных событиях и деятелях, но и обо всем историческом процес­се в целом, воспринимаемом автором «Чайльд Гарольда» в качестве цепи роковых фатальных катастроф. И при этом наперекор собственной концепции исторического «рока» поэт приходит к мысли о том, что «все-таки твой дух, Свобода, жив!», по-преж­нему призывая народы мира к борьбе за Свободу. «Восстань, восстань, - обращается он к Италии (находившейся под игом Австрии), - и, кровопийц прогнав, яви нам гордый свой, вольнолюбивый нрав!».

Этот мятежный дух был присущ не только поэзии Байрона, но и всей его жизни. Смерть поэта, находившегося в отряде греческих повстанцев, прервала его короткий, но такой яркий жизненный и творческий путь.

Классицистические взгляды Байрона кажутся неожиданными для поэта, чье имя вошло в историю английской и мировой литературы как наиболее влиятельного выразителя романтичного мировоззрения. В его «Дневниках и письмах» выражены немало рассуждений о поэзии и прозе как прошлого, так и будущего, но мысли эти такие же противоречивы, как и сама фигура большого мастера. А, чтобы хоть немножечко понять мотивы творчества поэта, следует обратиться к его философии. И в свою очередь сами философские взгляды Байрона вызывали к жизни шедевры его творчества.

А мотивы творчества английского художника изменялись с изменением его взглядов в течение всей жизни.

Истоки литературных взглядов юного Байрона следует искать в этических и эстетичных взглядах Просвещения. Но интересовался он и образцами лирического, эпического и драматичного творчества античных авторов, а в последние годы жизни и творчеством итальянских поэтов раннего и позднего Возрождения, которые не могли не отразиться в мотивах собственного творчества, хотя сам Байрон не раз утверждал, что преимущество над поэтами отдает историкам.

Литературные взгляды молодого поэта полностью оказались в юношеском сборнике «Часы досуга». Стихотворения, которые вошли в этот сборник, были подражательными. Мотивы вольнодумства вырисовывались расплывчато, а размышления о быстротечности дружбы и любви - меланхолично. Наиболее типичными для этого сборника стали воспоминания о детстве. А первая сатирическая поэма «Английские барды и шотландские наблюдатели» не свидетельствовала об оригинальности взглядов относительно назначения искусства и художника.

Но позиция молодого Байрона относительно этой темы сохраняется и в более поздние периоды его творчества. Всю свою жизнь он придерживался классцистической теории искусства и понимания заданий поэта. Некоторые ранние произведения поэта были выданы лишь после его смерти. Среди них сатира «Проклятия Минервы», в которой поэт в то же время обвинял тех, кто грабил народ Греции, и прославлял античные шедевры священного храма в Афинах. Следовательно, высокие гражданские и политические мотивы свойственны даже раннему творчеству Байрона. И только поэма «Паломничество Чайльд Гарольда» стала новым этапом в творчестве Байрона. Ведь в ней через внутренний мир персонажа и автора раскрываются и героизм давних и новых времен, и трагические проблемы современности. Придерживаясь «высокого» стиля, отдавая преимущество абстрактным и возвышенным образам, Байрон предоставляет своей поэме такой тон, что судьба личности начала рассматриваться как часть всемирного процесса. Поэтому поэму «Паломничество Чайльд Гарольда» можно рассматривать как новое художественное движение эпохи классицизма.

Лирика зрелого поэта приобрела характер исповеди, а в восточных поэмах вылилась в тоску поэта, в его возмущение против лицемерия и тупости, которые в эпоху реакции унижали достоинство человека.

Вражда с миром героев восточных поэм Байрона приобрела новое философское осмысление в швейцарской драме «Манфред». Трагедия графа Манфреда вызвана не столько столкновениям с людьми, которых он презирает, не столько крахом любви, сколько тем, что сам он не выдерживает собственный моральный суд. Трагическими для него становятся не обстоятельства, которые окружают, а его собственные чувства.

Но наиболее плодотворным стал «Итальянский» период творчества Байрона. Он поражает нас патетикой четвертой песни «Чайльд Гарольда», «Одами к Венеции», «Жалобами Тассо», озорными пародийными октавами «Беппо» и «Дон-Жуана», торжественной терциной «Пророчества Данте» и непринужденностью лирических стихотворений, классицистическими трагедиями и романтичными мистериями, стихотворной повестью «Остров», прозаическими трактатами.

Вероятно, это был период сознательных поисков, нацеленных на окончательное решение вопроса о назначении поэта в современном. Герои Байрона имеют отпечаток душевного величия, самоотверженности и внутренней сложности, свойственных прославленным персонажам Шекспира. Даже в классицистическом за своими средствами сатиры «Бронзовый возраст» Байрон изображает могучий и преисполненный противоречий образ Наполеона, близкого большим ворам и честолюбцам шекспировских трагедий.

Именно в «Дон-Жуане» Байрон выступает судьей морали и общественных отношений, выражает свое представление о родине, правящие круги которой силятся предоставить своей корыстолюбивой политике высокого морального и религиозного значения.

Я думаю, что все разнообразие творчества Байрона отражают его стремление к гармоничному и прекрасному идеалу мыслителей прошлого. Но действительность, в которой жил поэт, не могла стать почвой для поисков подобного идеала ни в жизни, ни в искусстве. Поэтому ощущения неосуществленных поисков и стали причиной дисгармонии как в миропонимании Байрона, так и в противоречиях мотивов его творчества.

Джордж Гордон Байрон

Любовная лирика Байрона
Корни и истоки

Байрон всегда был очень тонким, чувствующим человеком, недаром любовная лирика Байрона считается одной из наиболее ярких и проникновенных во всей английской литературе.
Первой любовью поэта была Мэри Дафф - «маленькая девочка с темно-каштановыми волосами и глазами газели, чье очаровательное личико, голос, фигура и манеры заставляли его не спать ночами, хотя ему было только девять лет». Тогда еще он не отдавал себе отчета в том, что это любовь, но воспоминания об этом чувстве проникали в его поэзию и любовная лирика Байрона то и дело обращалась к этим детским чувствам и образам. Узнав, что его «первая любовь» вышла замуж, поэт почувствовал глубокий душевный удар и предался меланхолии. Маргарита Маркер - кузина Байрона, вторая любовь его детства. «Девочка с темными глазами, длинными ресницами, греческим профилем и сияющей красотой», которая умерла через два года после того, как поэт влюбился в нее. Маргарита, по словам Байрона, дала толчок его поэзии.
«Первый прыжок в литературу» он совершил в 1800 году под влиянием чувства к кузине. Высказав свои признания в стихах, Байрон позже почтил память Маргариты элегией. Именно из нежного, тонкого и бесконечного чувства к Маргарите и началась великолепная любовная лирика Байрона.

Любовная лирика Байрона. Особенности поэтического слова.

Поэтическое слово Байрона звучит очень взвешенно и продуманно, ведь его задача - воссоздать человеческое чувство, прояснить его, открыть его во всем многообразии и глубине. Чувствуя, что должен писать искренне, а значит, максимально точно, Байрон старается воспроизводить мельчайшие детали, подчеркивая степень своей откровенности и силу чувств. Любовная лирика Байрона основана на примате эмоции, а не на примате слов, которые используются для ее передачи. Поэт убежден, что слова набирают силу не сами по себе, по своей словесной природе, а лишь тогда, когда их заполняют сильные эмоции, вызванные из темных сфер подсознания к жизни и свету. Любовная лирика Байрона делает особенный упор на том, что чувства, которые переживает индивид (в частности, речь идет о любви и сопутствующих ей эмоциях) приравниваются к содержимому самой личности. То есть, как утверждали романтики, «мои чувства - это и есть я сам».

Любовная лирика Байрона и гражданская лирика: точки соприкосновения

Интимный мир Байрона неотделим от больших идейных тем. Так, любовная лирика Байрона и лирика гражданская соотносятся как цель со средством, как подзащитный со своим защитником. Гражданскую жизнь и гражданскую борьбу поэт понимает как отстаивание собственной свободы, свободы человеческой личности со всем, что есть в ней сокровенного. Собственную лирическую поэзию поэт в мыслях своих сочетал с подвигами освободительной войны.

Любовная лирика Байрона обогатила английскую и мировую литературу, привнеся в них необыкновенную мощь и силу, тесно переплетенную с нежностью и трепетностью величайшего Чувства - Любви, а байроновские поэтические традиции были продолжены и развиты лириками последующих поколений.

Романс

Заветное имя сказать, начертать
Хочу - и не смею молве нашептать.
Слеза жжет ланиту - и выдаст одна,
Что в сердце немая таит глубина.

Так скоро для страсти, для мира сердец
Раскаяньем поздно положен конец
Блаженству - иль пыткам?.. Не нам их заклясть:
Мы рвем их оковы - нас сводит их власть.

Пей мед; преступленья оставь мне полынь!
Мой идол, прости меня! Хочешь - покинь!
Но сердце любви не унизит вовек:
Твой раб я, - не сломит меня человек.

И в горькой кручине пребуду я тверд:
Смирен пред тобой и с надменными горд.
Забвенье с тобой - иль у ног все миры?..
Мгновенье с тобой все вместило дары!

И вздох твой единый дарит и мертвит
И вздох твой единый дарит и живит.
Бездушными буду за душу судим:
Не им твои губы ответят, - моим!

Стихи, написанные при расставании

О дева! Знай, я сохраню
Прощальное лобзанье
И губ моих не оскверню
До нового свиданья.

Твой лучезарный нежный взгляд
Не омрачится тенью,
И слезы щек не оросят
От горького сомненья.

Нет, уверений не тверди, -
Я не хочу в разлуке
Напрасно воскрешать в груди
Спасительные звуки.

И ни к чему водить пером,
Марая лист несмело.
Что можно выразить стихом,
Коль сердце онемело?

Но это сердце вновь и вновь
Твой образ призывает,
Лелеет тайную любовь
И по тебе страдает.

Она идет во всей красе (She walks in beauty)

Она идет во всей красе
Светла, как ночь ее страны.
Вся глубь небес и звезды все
В ее очах заключены,
Как солнце в утренней росе,
Но только мраком смягчены.

Прибавить луч иль тень отнять -
И будет уж совсем не та
Волос агатовая прядь,
Не те глаза, не те уста
И лоб, где помыслов печать
Так безупречна, так чиста.

А этот взгляд, и цвет ланит,
И легкий смех, как всплеск морской, -
Все в ней о мире говорит.
Она в душе хранит покой
И если счастье подарит,
То самой щедрою рукой!
(Перевод С. Маршака)

Стансы к Августе

Когда время мое миновало
И звезда закатилась моя,
Недочетов лишь ты не искала
И ошибкам моим не судья.
Не пугают тебя передряги,
И любовью, которой черты
Столько раз доверял я бумаге,
Остаешься мне в жизни лишь ты.
Оттого-то, когда мне в дорогу
Шлет природа улыбку свою,
Я в привете не чую подлога
И в улыбке тебя узнаю.
Когда ж вихри с пучиной воюют,
Точно души в изгнанье скорбя,
Тем-то волны меня и волнуют,
Что несут меня прочь от тебя.
И хоть рухнула счастья твердыня
И обломки надежды на дне,
Все равно: и в тоске и унынье
Не бывать их невольником мне.
Сколько б бед ни нашло отовсюду,
Растеряюсь - найдусь через миг,
Истомлюсь - но себя не забуду,
Потому что я твой, а не их.
Ты из смертных, и ты не лукава,
Ты из женщин, но им не чета.
Ты любовь не считаешь забавой,
И тебя не страшит клевета.
Ты от слова не ступишь ни шагу,
Ты в отъезде - разлуки как нет,
Ты на страже, но дружбе во благо,
Ты беспечна, но свету во вред.
Я ничуть его низко е ставлю,
Но в борьбе одного против всех
Навлекать на себя его травлю
Так же глупо, как верить в успех.
Слишком поздно узнав ему цену,
Излечился я от слепоты:
Мало даже утраты вселенной,
Если в горе наградою - ты.
Гибель прошлого, все уничтожа,
Кое в чем принесла торжество:
То, что было всего мне дороже,
По заслугам дороже всего.
Есть в пустыне родник, чтоб напиться,
Деревцо есть на лысом горбе,
В одиночестве певчая птица
Целый день мне поет о тебе.

Не бродить уж нам ночами

Не бродить уж нам ночами
Хоть душа любви полна
И по-прежнему лучами
Серебрит простор луна

Меч сотрет железо ножен
И душа источит грудь
Вечный пламень невозможен
Сердцу нужно отдохнуть

Пусть влюбленными лучами
Месяц тянется к земле
Не бродить уж нам ночами
В серебристой лунной мгле.

К бюсту Елены, изваянному Кановой
Джордж (Лорд) Байрон (перевод Абрам Арго)

В своем чудесном мраморе светла,
Она превыше грешных сил земли -
Того природа сделать не могла,
Что Красота с Кановою смогли!
Ее постичь уму не суждено,
Искусство барда перед ней мертво!
Бессмертие приданым ей дано -
Она - Елена сердца твоего!

Пенелопе
Джордж (Лорд) Байрон (перевод Сергей Ильин)

Несчастней дня, скажу по чести,
В ряду других не отыскать:
Шесть лет назад мы стали вместе,
И стали порознь - ровно пять!

Не бродить нам вечер целый...

Не бродить нам вечер целый
Под луной вдвоем,
Хоть любовь не оскудела
И в полях светло, как днем.
Переживет ножны клинок,
Душа живая - грудь.
Самой любви приходит срок
От счастья отдохнуть.

Пусть для радости и боли
Ночь дана тебе и мне -
Не бродить нам больше в поле
В полночь при луне!

В день моей свадьбы
Джордж (Лорд) Байрон (перевод Самуил Маршак)

Новый год... Все желают сегодня
Повторений счастливого дня.
Пусть повторится день новогодний,
Но не свадебный день для меня!

Неспящих солнце, грустная звезда...
Джордж (Лорд) Байрон (перевод Алексей Толстой)

Неспящих солнце, грустная звезда,
Как слезно луч мерцает твой всегда,
Как темнота при нем еще темней,
Как он похож на радость прежних дней!
Так светит прошлое нам в жизненной ночи,
Но уж не греют нас бессильные лучи,
Звезда минувшего так в горе мне видна,
Видна, но далека - светла, но холодна!

Забыть тебя!
Джордж (Лорд) Байрон (перевод Вячеслав Иванов)

Забыть тебя! Забыть тебя!
Пусть в огненном потоке лет
Позор преследует тебя,
Томит раскаяния бред!
И мне, и мужу своему
Ты будешь памятна вдвойне:
Была ты неверна ему,
И демоном была ты мне.