Есть аул вблизи Казани, по названию Кырлай.
Даже куры в том Кырлае петь умеют... Дивный край!
Хоть я родом не оттуда, но любовь к нему хранил,
На земле его работал — сеял, жал и боронил.
Он слывет большим аулом? Нет, напротив, невелик,
А река, народа гордость, — просто маленький родник.
Эта сторона лесная вечно в памяти жива.
Бархатистым одеялом расстилается трава.
Там ни холода, ни зноя никогда не знал народ:
В свой черед подует ветер, в свой черед и дождь пойдет.
От малины, земляники все в лесу пестрым-пестро,
Набираешь в миг единый ягод полное ведро,
Часто на траве лежал я и глядел на небеса.
Грозной ратью мне казались беспредельные леса,
Точно воины, стояли сосны, липы и дубы,
Под сосной - щавель и мята, под березою - грибы.
Сколько синих, желтых, красных там цветов переплелось,
И от них благоуханье в сладком воздухе лилось,
Улетали, прилетали и садились мотыльки,
Будто с ними в спор вступали и мирились лепестки.
Птичий щебет, звонкий лепет раздавались в тишине
И пронзительным весельем наполняли душу мне.
Здесь и музыка, и танцы, и певцы, и циркачи,
Здесь бульвары, и театры, и борцы, и скрипачи!
Этот лес благоуханный шире моря, выше туч,
Словно войско Чингис-хана, многошумен и могуч.
И вставала предо мною слава дедовских имен,
И жестокость, и насилье, и усобица племен.
Летний лес изобразил я, - не воспел еще мой стих
Нашу осень, нашу зиму и красавиц молодых,
И веселье наших празднеств, и весенний сабантуй...
О мой стих, воспоминаньем ты мне душу не волнуй!
Но постой, я замечтался... Вот бумага на столе...
Я ведь рассказать собрался о проделках шурале.
Я сейчас начну, читатель, на меня ты не пеняй:
Всякий разум я теряю, только вспомню я Кырлай.
Разумеется, что в этом удивительном лесу
Встретишь волка, и медведя, и коварную лису.
Здесь охотникам нередко видеть белок привелось,
То промчится серый заяц, то мелькнет рогатый лось.
Много здесь тропинок тайных и сокровищ, говорят.
Много здесь зверей ужасных и чудовищ, говорят.
Много сказок и поверий ходит по родной земле
И о джиннах, и о пери, и о страшных шурале.
Правда ль это? Бесконечен, словно небо, древний лес,
И не меньше, чем на небе, может быть в лесу чудес.
Об одном из них начну я повесть краткую свою,
И - таков уж мой обычай - я стихами запою.
Как-то в ночь, когда, сияя, в облаках луна скользит,
Из аула за дровами в лес отправился джигит.
На арбе доехал быстро, сразу взялся за топор,
Тук да тук, деревья рубит, а кругом - дремучий бор.
Как бывает часто летом, ночь была свежа, влажна,
Оттого, что птицы спали, нарастала тишина.
Дровосек работой занят, знай стучит себе, стучит,
На мгновение забылся очарованный джигит.
Чу! Какой-то крик ужасный раздается вдалеке.
И топор остановился в замахнувшейся руке.
И застыл от изумленья наш проворный дровосек.
Смотрит - и глазам не верит. Кто же это? Человек?
Джинн, разбойник или призрак этот скрюченный урод?
До чего он безобразен, поневоле страх берет.
Иос изогнут наподобье рыболовного крючка,
Руки, ноги - точно сучья, устрашат и смельчака.
Злобно вспыхивают очи, в черных впадинах горят.
Даже днем, не то что ночью, испугает этот взгляд.
Он похож на человека, очень тонкий и нагой,
Узкий лоб украшен рогом в палец наш величиной.
У него же в пол-аршина пальцы на руках кривых, -
Десять пальцев безобразных, острых, длинных и прямых.
И в глаза уроду глядя, что зажглись, как два огня,
Дровосек спросил отважно: "Что ты хочешь от меня?"
"Молодой джигит, не бойся, не влечет меня разбой,
Но хотя я не разбойник - я не праведник святой.
Почему, тебя завидев, я издал веселый крик?
Потому, что я щекоткой убивать людей привык.
Каждый палец приспособлен, чтобы злее щекотать,
Убиваю человека, заставляя хохотать.
Ну-ка пальцами своими, братец мой, пошевели,
Поиграй со мной в щекотку и меня развесели!"
"Хорошо, я поиграю, - дровосек ему в ответ -
Только при одном условье... Ты согласен или нет?"
"Говори же, человечек, будь, пожалуйста, смелей,
Все условия приму я, но давай играть скорей!"
"Если так - меня послушай, как решить -
мне все равно. Видишь толстое, большое и тяжелое бревно?
Дух лесной! Давай сначала поработаем вдвоем,
На арбу с тобою вместе мы бревно перенесем.
Щель большую ты заметил на другом конце бревна?
Там держи бревно покрепче, сила вся твоя нужна!.."
На указанное место покосился шурале.
И, джигиту не переча, согласился шурале.
Пальцы длинные, прямые положил ом в пасть бревна...
Мудрецы! Простая хитрость дровосека вам видна?
Клин, заранее заткнутый, выбивает топором,
Выбивая, выполняет ловкий замысел тайком. --
Шурале не шелохнется, не пошевельнет рукой,
Он стоит, не понимая умной выдумки людской.
Вот и вылетел со свистом толстый клин, исчез во мгле...
Прищемились и остались в щели пальцы шурале.
Щурале обман увидел, шурале вопит, орет.
Он зовет на помощь братьев, он зовет лесной народ.
С покаянною мольбою он джигиту говорит:
"Сжалься, сжалься надо мною! Отпусти меня, джигит!
Ни тебя, джигит, ни сына не обижу я вовек.
Весь твой род не буду трогать никогда, о человек!
Никому не дам в обиду! Хочешь, клятву принесу?
Всем скажу: "Я - друг джигита. Пусть гуляет он в лесу!"
Пальцам больно! Дай мне волю! Дай пожить мне
на земле! Что тебе, джигит, за прибыль от мучений шурале?"
Плачет, мечется бедняга, ноет, воет, сам не свой.
Дровосек его не слышит, собирается домой.
"Неужели крик страдальца эту душу не смягчит?
Кто ты, кто ты, бессердечный? Как зовут тебя, джигит?
Завтра, если я до встречи с нашей братьей доживу,
На вопрос: "Кто твой обидчик?" - чье я имя назову?"
"Так и быть, скажу я, братец. Это имя не забудь:
Прозван я "Вгодуминувшем"... а теперь - пора мне в путь".
Шурале кричит и воет, хочет силу показать,
Хочет вырваться из плена, дровосека наказать.
"Я умру. Лесные духи, помогите мне скорей!
Прищемил в году минувшем, погубил меня злодей!"
А наутро прибежали шурале со всех сторон.
"Что с тобою? Ты рехнулся? Чем ты, дурень, огорчен?
Успокойся! Помолчи-ка! Нам от крика невтерпеж.
Прищемлен в году минувшем, что ж ты в нынешнем ревешь?"

1 вакыйга

1) собы́тие, явле́ние, слу́чай; происше́ствие

"Шүрәле" балетын кую татар культурасы тарихында зур вакыйга булды - постано́вка бале́та "Шурале́" в исто́рии тата́рской культу́ры бы́ла больши́м собы́тием

2) лит. де́йствие

2 шүрәле

3 шүрәле

4 шүрәле

сущ. миф. леший, шурале

См. также в других словарях:

ШУРАЛЕ - шюрали, урман и я се, в мифологии казанских татар и башкир (шурали, ярымтык) дух леса, леший. Термин «Ш.», видимо, восходит к древнему названию божества, близкого образу духа почитаемого предка щур (чур) в славянской мифологии. У татар… … Энциклопедия мифологии

шурале - леший Словарь русских синонимов. шурале сущ., кол во синонимов: 1 леший (17) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов

Шурале - … Википедия

"Шурале" - ШУРАЛÉ (Али Батыр), балет в 3 актах (по мотивам тат. нар. сказок и поэм Г. Тукая). Комп. Ф. З. Яруллин, инструментовка Ф. В. Витачека. Сцен. A. C. Файзи и Л. В. Якобсон. 12.3.1945, Т р им. Джалиля, Казань, балетм. Л. А. Жуков, Г. Х. Тагиров,… … Балет. Энциклопедия

Шурале (мифическое существо) - «Портрет» Шурале на фасаде Татарского государственного театра кукол «Экият» в Казани Шурале (тат. Шүрәле) антропоморфное мифическое существо татарских сказок. Обычно описывается как … Википедия

Шурале (значения) - Шурале: Шурале (мифическое существо) антропоморфное мифическое существо татарских сказок Шурале (поэма) поэма татарского поэта Габдуллы Тукая Шурале (балет) первый татарский балет Шурале (мультфильм) мультфильм … Википедия

Шурале (балет) - У этого термина существуют и другие значения, см. Шурале (значения). Шурале Шурале Наталия Дудинская в … Википедия

Шурале (мультфильм) - У этого термина существуют и другие значения, см. Шурале (значения). Шурале Тип мультфильма рисованный Режиссёр Галина Баринова Автор сценария Марат Акчурин … Википедия

Шурале (поэма) - У этого термина существуют и другие значения, см. Шурале (значения). Шурале поэма татарского поэта Габдуллы Тукая. Написана в 1907 году по мотивам татарского фольклора. По сюжету поэмы создан балет «Шурале». В 1987 году… … Википедия

Репертуар Мариинского театра - Основная статья: Мариинский театр Репертуар Мариинского театра включает в себя многочисленные постановки, как созданные в последние годы, так и имеющие за собой многолетние традиции … Википедия

Большой театр - БОЛЬШÓЙ ТЕÁТР, Государственный ордена Ленина академический Большой театр Союза ССР (ГАБТ), ведущий советский муз. т р, сыгравший выдающуюся роль в формировании и развитии нац. традиций балетного иск ва. Его возникновение связано с расцветом рус.… … Балет. Энциклопедия

Книги

• Возвращение оборотней , Андрей Белянин. Они вернулись! Они всегда возвращаются, если хоть кому-то в этом мире (настоящем, прошлом и даже будущем) грозит беда. Разве Алина позволит пропасть биороботу Стиву,давно и безнадежно в нее… Купить за 189 руб аудиокнига
• Волшебные татарские сказки , Народное творчество. Волшебные сказки являются самым распространенным и любимым видом народного творчества тысячелетней культуры татар. Герой татарских народных сказок – храбрый, находчивый, трудолюбивый…

Есть аул вблизи Казани, по названию Кырлай.
Даже куры в том Кырлае петь умеют... Дивный край!

Хоть я родом не оттуда, но любовь к нему хранил,
На земле его работал - сеял, жал и боронил.

Он слывет большим аулом? Нет, напротив, невелик,
А река, народа гордость,- просто маленький родник.

Эта сторона лесная вечно в памяти жива.
Бархатистым одеялом расстилается трава.

Там ни холода, ни зноя никогда не знал народ:
В свой черед подует ветер, в свой черед и дождь
пойдет.

От малины, земляники все в лесу пестрым-пестро,
Набираешь в миг единый ягод полное ведро.

Часто на траве лежал я и глядел на небеса.
Грозной ратью мне казались беспредельные леса.

Точно воины, стояли сосны, липы и дубы,
Под сосной - щавель и мята, под березою - грибы.

Сколько синих, желтых, красных там цветов
переплелось,
И от них благоуханье в сладком воздухе лилось.

Улетали, прилетали и садились мотыльки,
Будто с ними в спор вступали и мирились лепестки.

Птичий щебет, звонкий лепет раздавались в тишине
И пронзительным весельем наполняли душу мне.

Здесь и музыка, и танцы, и певцы, и циркачи,
Здесь бульвары, и театры, и борцы, и скрипачи!

Этот лес благоуханный шире моря, выше туч,
Словно войско Чингис-хана, многошумен и могуч.

И вставала предо мною слава дедовских имен,
И жестокость, и насилье, и усобица племен.

2
Летний лес изобразил я,- не воспел еще мой стих
Нашу осень, нашу зиму и красавиц молодых,

И веселье наших празднеств, и весенний сабантуй...
О мой стих, воспоминаньем ты мне душу не волнуй!

Но постой, я замечтался... Вот бумага на столе...
Я ведь рассказать собрался о проделках шурале.

Я сейчас начну, читатель, на меня ты не пеняй:
Всякий разум я теряю, только вспомню я Кырлай.

Разумеется, что в этом удивительном лесу
Встретишь волка, и медведя, и коварную лису.

Здесь охотникам нередко видеть белок привелось,
То промчится серый заяц, то мелькнет рогатый лось.
Много здесь тропинок тайных и сокровищ, говорят.
Много здесь зверей ужасных и чудовищ, говорят.

Много сказок и поверий ходит по родной земле
И о джиннах, и о пери, и о страшных шурале.

Правда ль это? Бесконечен, словно небо, древний лес,
И не меньше, чем на небе, может быть в лесу чудес.

Об одном из них начну я повесть краткую свою,
И - таков уж мой обычай - я стихами запою.

Как-то в ночь, когда, сияя, в облаках луна скользит,
Из аула за дровами в лес отправился джигит.

На арбе доехал быстро, сразу взялся за топор,
Тук да тук, деревья рубит, а кругом - дремучий бор.
Как бывает часто летом, ночь была свежа, влажна.
Оттого, что птицы спали, нарастала тишина.
Дровосек работой занят, знай стучит себе, стучит,
На мгновение забылся очарованный джигит.
Чу! Какой-то крик ужасный раздается вдалеке.
И топор остановился в замахнувшейся руке.

И застыл от изумленья наш проворный дровосек.
Смотрит - и глазам не верит. Кто же это? Человек?
Джинн, разбойник или призрак этот скрюченный урод?
До чего он безобразен, поневоле страх берет.
Нос изогнут наподобье рыболовного крючка,
Руки, ноги - точно сучья, устрашат и смельчака.
Злобно вспыхивают очи, в черных впадинах горят.
Даже днем, не то что ночью, испугает этот взгляд.

Он похож на человека, очень тонкий и нагой,
Узкий лоб украшен рогом в палец наш величиной.
У него же в пол-аршина пальцы на руках кривых,-
Десять пальцев безобразных, острых, длинных
и прямых.

И в глаза уроду глядя, что зажглись, как два огня,
Дровосек спросил отважно: «Что ты хочешь от меня?»

«Молодой джигит, не бойся, не влечет меня разбой,
Но хотя я не разбойник - я не праведник святой.

Почему, тебя завидев, я издал веселый крик?
Потому, что я щекоткой убивать людей привык.

Каждый палец приспособлен, чтобы злее щекотать,
Убиваю человека, заставляя хохотать.

Ну-ка пальцами своими, братец мой, пошевели,
Поиграй со мной в щекотку и меня развесели!»

«Хорошо, я поиграю,- дровосек ему в ответ.-
Только при одном условье... Ты согласен или нет?»

«Говори же, человечек, будь, пожалуйста, смелей,
Все условия приму я, но давай играть скорей!»

«Если так - меня послушай, как решишь -
мне все равно.
Видишь толстое, большое и тяжелое бревно?
Дух лесной! Давай сначала поработаем вдвоем,
На арбу с тобою вместе мы бревно перенесем.
Щель большую ты заметил на другом конце бревна?
Там держи бревно покрепче, сила вся твоя нужна!..»

На указанное место покосился шурале.
И, джигиту не переча, согласился шурале.

Пальцы длинные, прямые положил он в пасть бревна...
Мудрецы! Простая хитрость дровосека вам видна?

Клин, заранее заткнутый, выбивает топором,
Выбивая, выполняет ловкий замысел тайком.

Шурале не шелохнется, не пошевельнет рукой,
Он стоит, не понимая умной выдумки людской.

Вот и вылетел со свистом толстый клин, исчез во мгле…
Прищемились и остались в щели пальцы шурале.

Шурале обман увидел, шурале вопит, орет.
Он зовет на помощь братьев, он зовет лесной народ.

С покаянною мольбою он джигиту говорит:
«Сжалься, сжалься надо мною! Отпусти меня, джигит!

Ни тебя, джигит, ни сына не обижу я вовек.
Весь твой род не буду трогать никогда, о человек!

Никому не дам в обиду! Хочешь, клятву принесу?
Всем скажу: «Я - друг джигита. Пусть гуляет он
в лесу!»

Пальцам больно! Дай мне волю! Дай пожить мне
на земле!
Что тебе, джигит, за прибыль от мучений шурале?»

Плачет, мечется бедняга, ноет, воет, сам не свой.
Дровосек его не слышит, собирается домой.

«Неужели крик страдальца эту душу -не смягчит?
Кто ты, кто ты, бессердечный? Как зовут тебя, джигит?

Завтра, если я до встречи с нашей братьей доживу,
На вопрос: «Кто твой обидчик?» - чье я имя назову?»

«Так и быть, скажу я, братец. Это имя не забудь:
Прозван я «Вгодуминувшем»... А теперь -
пора мне в путь».

Шурале кричит и воет, хочет силу показать,
Хочет вырваться из плена, дровосека наказать.

«Я умру. Лесные духи, помогите мне скорей!
Прищемил Вгодуминувшем, погубил меня злодей!»

А наутро прибежали шурале со всех сторон.
«Что с тобою? Ты рехнулся? Чем ты, дурень, огорчен?

Успокойся! Помолчи-ка! Нам от крика невтерпеж.
Прищемлен в году минувшем, что ж ты в нынешнем
ревешь?»

Татарская народная сказка с картинками. Иллюстрации: К Камалетдинов

→ Татарская сказка "Шурале"

Был в одном ауле смелый дровосек.
Поехал он однажды зимой в лес и начал рубить дрова. Вдруг перед ним появился .
- Как тебя зовут, человечек? - спрашивает Шурале*.
- Меня зовут Былтыр**, - отвечает дровосек.
- Давай, Былтыр, поиграем, - говорит Шурале.
- Не до игры мне сейчас, - отвечает дровосек. - Не буду с тобой играть!
Рассердился Шурале и закричал:
- Ах, так! Ну, тогда не выпущу тебя живым из лесу!
Видит дровосек - плохо дело.
- Хорошо, - говорит. - Поиграю с тобой, только сначала помоги мне расколоть колоду.
Ударил дровосек топором по колоде раз, ударил два и говорит:
- Засунь пальцы в щель, чтобы она не защемилась, пока я не ударю третий раз.
Засунул Шурале пальцы в щель, а дровосек вытащил топор. Тут колода сомкнулась крепко-накрепко и прищемила пальцы Шурале. Только этого и нужно было дровосеку. Собрал он свои дрова и уехал поскорее в аул. А Шурале давай кричать на весь лес:
- Мне Былтыр пальцы прищемил!.. Мне Былтыр пальцы прищемил!..
Сбежались на крик другие шурале, спрашивают:
- Что случилось? Кто прищемил?
- Былтыр прищемил! - отвечает Шурале.
- Коли так, мы ничем тебе помочь не можем, - говорят другие шурале. - Если бы это случилось нынче, мы бы помогли тебе. Раз это было в прошлом году, где же его теперь найдёшь? Глупый ты! Тебе надо было бы кричать не теперь, а в прошлом году!
А глупый Шурале так и не мог им толком ничего объяснить.
Рассказывают, что Шурале взвалил колоду на спину и до сих пор таскает её на себе, а сам громко кричит:
- Мне Былтыр пальцы прищемил!.. Сделал и прислал Кайдалов Анатолий.
_____________________

Есть аул вблизи Казани, по названию Кырлай.
Даже куры в том Кырлае петь умеют... Дивный край!

Хоть я родом не оттуда, но любовь к нему хранил,
На земле его работал - сеял, жал и боронил.

Он слывёт большим аулом? Нет, напротив, невелик,
А река, народа гордость,- просто маленький родник.

Эта сторона лесная вечно в памяти жива.
Бархатистым одеялом расстилается трава.

Там ни холода, ни зноя никогда не знал народ:
В свой черёд подует ветер, в свой черёд и дождь
пойдёт.

От малины, земляники всё в лесу пестрым-пестро,
Набираешь в миг единый ягод полное ведро.

Часто на траве лежал я и глядел на небеса.
Грозной ратью мне казались беспредельные леса.

Точно воины, стояли сосны, липы и дубы,
Под сосной - щавель и мята, под берёзою - грибы.

Сколько синих, жёлтых, красных там цветов
переплелось,
И от них благоуханье в сладком воздухе лилось.

Улетали, прилетали и садились мотыльки,
Будто с ними в спор вступали и мирились лепестки.

Птичий щебет, звонкий лепет раздавались в тишине
И пронзительным весельем наполняли душу мне.

Здесь и музыка, и танцы, и певцы, и циркачи,
Здесь бульвары, и театры, и борцы, и скрипачи!

Этот лес благоуханный шире моря, выше туч,
Словно войско Чингис-хана, многошумен и могуч.

И вставала предо мною слава дедовских имён,
И жестокость, и насилье, и усобица племён.

Летний лес изобразил я,- не воспел ещё мой стих
Нашу осень, нашу зиму и красавиц молодых,

И веселье наших празднеств, и весенний сабантуй...
О мой стих, воспоминаньем ты мне душу не волнуй!

Но постой, я замечтался... Вот бумага на столе...
Я ведь рассказать собрался о проделках шурале.

Я сейчас начну, читатель, на меня ты не пеняй:
Всякий разум я теряю, только вспомню я Кырлай.

Разумеется, что в этом удивительном лесу
Встретишь волка, и медведя, и коварную лису.

Здесь охотникам нередко видеть белок привелось,
То промчится серый заяц, то мелькнёт рогатый лось.
Много здесь тропинок тайных и сокровищ, говорят.
Много здесь зверей ужасных и чудовищ, говорят.

Много сказок и поверий ходит по родной земле
И о джиннах, и о пери, и о страшных шурале.

Правда ль это? Бесконечен, словно небо, древний лес,
И не меньше, чем на небе, может быть в лесу чудес.

Об одном из них начну я повесть краткую свою,
И - таков уж мой обычай - я стихами запою.

Как-то в ночь, когда, сияя, в облаках луна скользит,
Из аула за дровами в лес отправился джигит.

На арбе доехал быстро, сразу взялся за топор,
Тук да тук, деревья рубит, а кругом - дремучий бор.

Как бывает часто летом, ночь была свежа, влажна.
Оттого, что птицы спали, нарастала тишина.

Дровосек работой занят, знай стучит себе, стучит,
На мгновение забылся очарованный джигит.

Чу! Какой-то крик ужасный раздаётся вдалеке.
И топор остановился в замахнувшейся руке.

И застыл от изумленья наш проворный дровосек.
Смотрит - и глазам не верит. Кто же это? Человек?

Джинн, разбойник или призрак этот скрюченный урод?
До чего он безобразен, поневоле страх берёт.

Нос изогнут наподобье рыболовного крючка,
Руки, ноги - точно сучья, устрашат и смельчака.

Злобно вспыхивают очи, в чёрных впадинах горят.
Даже днём, не то что ночью, испугает этот взгляд.

Он похож на человека, очень тонкий и нагой,
Узкий лоб украшен рогом в палец наш величиной.
У него же в пол-аршина пальцы на руках кривых,-
Десять пальцев безобразных, острых, длинных
и прямых.

И в глаза уроду глядя, что зажглись, как два огня,
Дровосек спросил отважно: «Что ты хочешь от меня?»

«Молодой джигит, не бойся, не влечёт меня разбой,
Но хотя я не разбойник - я не праведник святой.

Почему, тебя завидев, я издал весёлый крик?
Потому, что я щекоткой убивать людей привык.

Каждый палец приспособлен, чтобы злее щекотать,
Убиваю человека, заставляя хохотать.

Ну-ка пальцами своими, братец мой, пошевели,
Поиграй со мной в щекотку и меня развесели!»
«Хорошо, я поиграю,- дровосек ему в ответ.-
Только при одном условье... Ты согласен или нет?»

«Говори же, человечек, будь, пожалуйста, смелей,
Все условия приму я, но давай играть скорей!»

«Если так - меня послушай, как решишь - мне всё равно.
Видишь толстое, большое и тяжёлое бревно?

Дух лесной! Давай сначала поработаем вдвоём,
На арбу с тобою вместе мы бревно перенесём.

Щель большую ты заметил на другом конце бревна?
Там держи бревно покрепче, сила вся твоя нужна!..»

На указанное место покосился шурале.
И, джигиту не переча, согласился шурале.

Пальцы длинные, прямые положил он в пасть бревна...
Мудрецы! Простая хитрость дровосека вам видна?

Клин, заранее заткнутый, выбивает топором,
Выбивая, выполняет ловкий замысел тайком.

Шурале не шелохнётся, не пошевельнёт рукой,
Он стоит, не понимая умной выдумки людской.

Вот и вылетел со свистом толстый клин, исчез во мгле…
Прищемились и остались в щели пальцы шурале.

Шурале обман увидел, шурале вопит, орёт.
Он зовёт на помощь братьев, он зовёт лесной народ.

С покаянною мольбою он джигиту говорит:
«Сжалься, сжалься надо мною! Отпусти меня, джигит!

Ни тебя, джигит, ни сына не обижу я вовек.
Весь твой род не буду трогать никогда, о человек!

Никому не дам в обиду! Хочешь, клятву принесу?
Всем скажу: «Я - друг джигита. Пусть гуляет он в лесу!»

Пальцам больно! Дай мне волю! Дай пожить мне на земле!
Что тебе, джигит, за прибыль от мучений шурале?»

Плачет, мечется бедняга, ноет, воет, сам не свой.
Дровосек его не слышит, собирается домой.

«Неужели крик страдальца эту душу -не смягчит?
Кто ты, кто ты, бессердечный? Как зовут тебя, джигит?

Завтра, если я до встречи с нашей братьей доживу,
На вопрос: «Кто твой обидчик?» - чьё я имя назову?»

«Так и быть, скажу я, братец. Это имя не забудь:
Прозван я «Вгодуминувшем»... А теперь - пора мне в путь».

Шурале кричит и воет, хочет силу показать,
Хочет вырваться из плена, дровосека наказать.

«Я умру. Лесные духи, помогите мне скорей!
Прищемил Вгодуминувшем, погубил меня злодей!»

А наутро прибежали шурале со всех сторон.
«Что с тобою? Ты рехнулся? Чем ты, дурень, огорчён?

Успокойся! Помолчи-ка! Нам от крика невтерпёж.
Прищемлён в году минувшем, что ж ты в нынешнем ревёшь?»

Сказка «Шурале» татарского писателя Габдуллы Тукая (1886–1913) написана на фольклорном материале, богатом поэтическими образами. Народное творчество щедро питало вдохновение поэта на протяжении всей его короткой творческой деятельности.
В сказках Тукая много чудес и забавных историй. Водяные ведьмы населяют озёра, в дремучем бору легко и привольно лесной нежити, готовящей козни неосторожному человеку. Но все его шурале, джины и прочие лесные духи не носят характера таинственной силы, омрачающей жизнь людей; скорее это наивные и доверчивые лесные существа, в столкновении с которыми человек всегда выходит победителем.
В послесловии к первому изданию «Шурале» Тукай писал:
«…надо надеяться, что и среди нас появятся талантливые художники и нарисуют изогнутый нос, длинные пальцы, голову со страшными рогами, покажут, как прищемлялись пальцы шурале, напишут картины лесов, где водились лешие…»
Семьдесят лет прошло после смерти замечательного татарского поэта, с тех пор многие художники стремились осуществить его мечту.
Долго и с увлечением работал художник Файзрахман Абдрахманович Аминов над иллюстрациями к «Шурале», стремясь выразить в них художественное богатство и национальный характер сказки.
Родившись в 1908 году недалеко от Перми, художник с детства слышал и любил сказки Тукая, которые, как и сказки А. С. Пушкина, глубоко живут в народе.
Для иллюстраций художник выделил в тексте наиболее яркие и характерные места и от листа к листу ведёт зрителя по увлекательной сказке.
Вот деревня Кырлай. Знающему человеку сразу видно, что она не простая и избушки там какие-то необычные, - они словно прячутся под деревьями, а от кого? Травы на околице буйные, высокие. В такой деревне всякое может быть, да и лес рядом…
Так сразу же, с первого листа, начинается фантастический мир сказки. Все детали иллюстраций тщательно продуманы, художник упорно ищет свой творческий почерк, и в тончайшее кружево его графического языка вплетаются события волшебного повествования.
Молодой джигит под вечер едет в лес, а он словно ждёт его, сырая мгла поднимается навстречу, над юношей уже протягиваются узловатые ветви-руки, но он спокойно едет и дремлет.
Лес в иллюстрациях Аминова не просто лес, а именно та непроходимая, фантастическая чаща, наделённая колдовской силой, где непременно должны водиться лешие. Деревья то принимают очертания человека, то протягивают к путнику скрюченные ветви, усиливая впечатление небывальщины.
Совершенно особое место в иллюстрациях занимают травы и цветы, таких в природе нет, они созданы фантазией художника. С какой бережностью сделан каждый цветок! Однако тщательная «сделанность» не мешает восприятию рисунка в целом. В этой кропотливой работе автор раскрывает свою большую любовь к природе, своё личное, заветное отношение к ней.
От листа к листу нарастает напряжённость событий; странный голос с дерева окликает джигита, и вот уже стоит перед ним, как древний изогнутый корень, поросший мхом, - шурале. Он сразу же заявляет, что пришёл защекотать его до смерти своими страшными пальцами. Но человек перехитрил, и вот доверчивый шурале оглашает лес воплями о помощи.
Очень интересна композиция этого листа: тёмный силуэт шурале, вынесенный на открытое пространство, прекрасно читается и вместе с тем органически сливается с лесом. Пожалуй, именно в этом листе найденная автором графическая манера выражена наиболее полно.
И вот последний лист, в нём, безусловно, сказалась любовь художника к весёлой шутке. С каким юмором изображён каждый шурале!
…Раннее утро, туман стирает очертания деревьев, но верхушки леса уже позолотило взошедшее солнце. На вопли шурале сбежался лесной народ. Старый лесовик назидательно поднял свой изогнутый палец, двое других откровенно радуются чужой беде. За «пострадавшим» - шуралиха с шуралятами, шуралята ещё маленькие, всего боятся, а посмотреть так интересно! А вот озорной лесовичок: чтобы лучше видеть, он подвесился на сук, - и сколько трогательной беспомощности в этом «страшном» шурале!
Большую роль в иллюстрациях играет цвет. Решённые в технике акварели, они с большим вкусом выдержаны в лёгкой серебристой гамме различной тональности. Ясность композиции, красивый реалистический язык делают работы художника Аминова весьма своеобразными и интересными.